Промысел Господень. Летописи крови - Евгений Таранцев

Фелиаг скривился в горькой гримасе накатившей боли. Мысли о примирении были чужды его разуму. Но тогда с кем предлагала судьба вступить в дискуссию? Смутная догадка обожгла мозг, Фелиаг отметил повышение температуры тела и отвлекся от дальнейших размышлений. Сейчас было главным восстановить душевный баланс. И только на трезвую голову принимать стратегические решения.

Вторая кость словно посмеялась над ним, дав еще более запутанный ответ. Она сказала: оглядись вокруг себя и отринь все это.

Признаться честно, подобный смысл только растеребил старую рану и вызвал на свет еще большую ярость. Неужели судьба ослепла настолько, что предлагает ему забыть прошлое. Несуразность такого вопроса тут же перевела его в разряд риторики, правда, не сделав его легче.

Чаще, чем это было необходимо, Фелиаг возвращался к мыслям о том, что до сих пор заставляет его держаться в мире живых. Смерть как таковая не только не страшила его, она просто не существовала для существа, которое добровольно пошло на ментальную смерть. Да, да, Фелиаг сам отказал себе в праве жить. Хотя это практически не поддается объяснению.

Ведь, с одной стороны, Фелиаг существовал. Он состоял из плоти и крови. Дышал. Нуждался в еде и в особых условиях окружающей среды. Но дух его не цеплялся за все это. Внутренним взором Фелиаг видел лишь тени, окружавшие его. И они звали мага с собой, на тот край бытия. Закрыть глаза, забыться вечным сном. Отринуть юдоли бренного тела.

Фелиаг улыбнулся сам себе. С большой натяжкой он мог бы назвать сосуд своей души бренным. Прожить без малого шесть сотен лет лишь за счет обуревающих его страсти и ненависти под силу редкому смертному. А если принять во внимание то, что сделали с Фелиагом в свое время каиниты, так вообще подобный вопрос становится фантастикой.

Однако Маг отвлекся. Еще оставалось познать смысл оставшихся трех костей.

6

Порфир нервничал. Однако он уже успел слегка привыкнуть к своему состоянию, больше походившему на взведенную боевую пружину. Молот и наковальня. Так окрестил он свое текущее положение. С одной стороны, он предал каинита, готового принять его под сень черного благословления. С другой — не один раз он вскакивал по ночам с криком на устах, вспоминая плотоядную усмешку 100, которой одарил его вампир в первый день знакомства.

Откуда было знать простому смертному, какую роль приготовили для него теневые кукловоды, Патриархи, блюстители порядка в обществе каинитов.

А роль эта была меж тем достаточно проста — сырье, подножный корм. Выполнив свою работу, Порфир тут же будет вычеркнут из списка живых. И не только потому, что ренегатов не любят ни сторона, пострадавшая от предательства, ни сторона, воспользовавшаяся этим. И не потому, что жестокие властелины вампиров живут лишь сея смерть вокруг себя. А просто потому, что линия жизни человека по имени Порфир была уж слишком коротка и прерывиста, чтобы полностью вписаться в траекторию развития конфликта, положенного Шерханом.

Основным заданием для человека 99 выбрал сбор информации. Первым делом он хотел знать все, что происходит внутри мятежного клана. Мудрый охотник, он четко отдавал отчет о своих целях. Ему не было нужды играть роль карающей длани и обрушивать свою мощь на противника, которого уничтожить полностью 100 и 99 могли только ценой собственных жизней. Играть стоило более тонко и осторожно. Исподволь подготавливая почву для будущего триумфа.

Но все же некоторые сомнения тревожили Пса не меньше, чем поставленные перед ним тактические задачи. А именно тревожила Пса вторая часть плана, осуществлять который он был призван волей Патриархов. И это было не менее сложным вопросом, нежели противостояние с Шерханом.

Как рядовой боец, 99 не был посвящен целиком в планы Патриархов. Он, кстати, и лично-то с ними не общался. Но полученный приказ встревожил его не на шутку.

99 поддался минутным сомнениям только по той причине, что как Пес он должен был блюсти то равновесие, которое обеспечивало порядок в жизни каинитов. Без этого сдерживающего момента вампиры давно бы повторили спираль своего развития и оказались бы на той грани, где уже когда-то пребывал их народ. Речь шла об их полном уничтожении. Но тогда шаткое равновесие все же было установлено, и Патриархи приложили к этому максимум усилий. И что же? По прошествии стольких лет паритета с миром смертных они были готовы поставить на карту прошлые достижения, подвести вампиров под очередной удар, лишь бы сохранить собственные позиции? Таких тонких материй 99 не воспринимал. Поэтому-то недоумение стало лейтмотивом его рассуждений. Но приказ есть приказ.

Так думал старый вампир, готовя план своего удара.

Тем временем с Порфиром искал встречи еще один персонаж, ведомый железной рукой Патриархов. Дневальщик по имени Машруш, уже скорее киборг, нежели результат кровосмешения между человеком и вампиром. И его боевой пес, плод генной вивисекции.

Эти двое работали не за принцип, а за живые деньги. Почему и ценились так высоко. Кто бы ни нанял их, какова ни была бы цель их охоты — выполнялось все это быстро и четко, без лишних рассуждений и сомнений. Машруш добивался этого тем, что просто препарировал когда-то свой мозг, удалив все его участки, отвечающие за эмоции. А собака… просто была хорошо натренирована.

Порфир чуть было не сбил то существо, которое метнулось под дюзы его ховера, просто материализовавшись там, где секунду назад еще была пустота. Чрезвычайно обостренные инстинкты пса в совокупности с усилителями его мышечного комплекса позволяли мутанту передвигаться с молниеносной скоростью. Человеческий взгляд в своей перворожденной ипостаси не мог уследить за таким перемещением.

Порфир едва успел остановить транспорт, дюзы первого уровня едва не выскочили из крепежных пилонов, выворачиваясь против хода. Струи сжатого воздуха вылетели из-под днища ховера и накрыли его «подушку» густой пеленой. Порфир дернулся вперед, подчиняясь инерционному моменту, и только благодаря ремням не насадил свою грудь на панель управления.

Когда ховермобиль окончательно остановился, Порфир покинул кокпит, чтобы взглянуть на то, что преградило ему пути. И он был не менее удивлен, нежели безымянный таможенный чиновник днем ранее.

— Хороший пес, не правда ли? — низкий голос вывел Порфира из оцепенения, охватившего его при виде шестиглазой собаки, — непородистый, зато очень полезен в схватке.

Порфир развернулся на голос. И взглядом уперся в живот Машруша.

Дневальщик хмыкнул. Его гротесковая фигура была облачена в длинный плащ стального цвета. Кроме этого, единственной одеждой охотника была набедренная повязка, цель которой было не скрыть гениталии дневальщика, а наоборот, не делать их полное отсутствие достоянием праздных зрителей. Более одежды на Машруше не было. Порфир сделал несколько шагов назад, чтобы полностью оглядеть своего визави.

Нечеловеческий рост охотника и особенности его органов зрения уже были отмечены чиновником. За пределами внимания таможенника осталась голова Машруша, напоминавшая плод киви, несколько сплюснутый на одном из своих полюсов. Тонкий нос и безгубый рот завершали портрет. Тело дневальщика было узлом мышц, но из-за роста впечатление складывалось такое, словно он страдал от анорексии. Кожа светло-серого тела была покрыта крупным узором фиолетовых татуировок, что делало похожим Машруша на персонаж комикса. Но в век, когда каждый индивидуум тратил состояния в клиниках по изменению внешности, лишь бы быть в своем образе абсолютно уникальным и неповторимым, вид дневальщика, его одеяния и прочее не более привлекали к себе внимание, чем обычная статистическая внешность.