Кровавый контракт. Магнаты и тиран. Круппы, Боши, Сименсы и Третий рейх - Луи Лохнер

Поэтому не стоит удивляться тому, что промышленники склонны были воспринимать события в Берлине как очередную смену кабинета министров – вот только обстоятельства его назначения были несколько необычны, да и человек, уполномоченный им руководить, оказался более колоритной фигурой, чем прежние канцлеры. Во всяком случае, они видели в нем человека, готового взять на себя личную ответственность за благополучие страны и ожидавшего того же от всех членов его кабинета министров. Наступил конец безликому правлению бюрократов политических партий. Этот человек, казалось, готов был энергично решить проблему безработицы. «Дайте мне четыре года, – заявил он 31 января в своем первом выступлении в качестве канцлера, которое транслировалось по радио на всю страну, – и безработица останется в прошлом». Работа для всех – какое благо для промышленности, находящейся в отчаянном положении!

В этом выступлении Гитлер назвал и другие пункты своей программы. Новое правительство, заявил он, осуществит истинно духовное единство германского народа. Оно будет руководствоваться христианской верой как основой его нравственности, восстановит семью как основу жизни граждан, вернет уважение к традициям. Предлагаемый четырехлетний план уничтожения безработицы касается и промышленности, и сельского хозяйства. А коммунизм будет полностью изгнан из Германии.

По поводу международных отношений Гитлер выразил надежду, что всеобщее разоружение устранит необходимость увеличения вооруженных сил Германии, вместе с тем армия должна стать более сильной, чтобы надежно охранять отечество. Германия должна вернуть себе свободу и снова стать равной среди равных в сообществе наций.

Уже в первом выступлении он использовал один из своих ловких приемов демагогии: подчеркнул миролюбивые устремления своего режима. Это подчеркивание мира, повторяемое Гитлером к месту и не к месту, часто упускается из виду, точнее, недооценивается его влияние на германский народ.

Озвученная по радио программа Гитлера в целом представлялась разумной немецкому политику любого направления. Новый министр внутренних дел Вильгельм Фрик заверил прессу, что ее свобода не будет ограниченна. Это обещание вкупе с отсутствием признаков жесткой антисемитской политики убедило многих, включая немецких промышленников, что, в конце концов, Гитлер не такой уж радикал, как они боялись.

Многие из нас, американцев, будут вспоминать, с каким восторгом аплодировали Франклину Делано Рузвельту, когда в начале своего долгого президентства он описывал казавшееся чудом прекращение банкротства банков, тяжело отразившееся на экономической жизни страны. И только спустя многие годы мы узнали, что новый президент просто воспользовался планом спасения Соединенных Штатов, который оставил ему его предшественник Герберт Гувер.

Адольф Гитлер тоже собирался совершить чудо при помощи плана правительства по ликвидации безработицы. На самом деле автором этого плана было правительство Брюнинга. Точнее, это непостоянный в своих политических взглядах Фридрих Миноукс в ноябре 1930 года представил канцлеру Брюнингу по его просьбе программу из 12 пунктов под названием «Предложения для ликвидации безработицы». Эта программа вместе с дополнениями других авторов почти полностью была принята кабинетом Брюнинга и нашла выражение в серии декретов, которые канцлер ввиду чрезвычайных полномочий, предоставленных ему с согласия президента и предусмотренных статьей 48 Веймарской конституции, собирался воплотить в жизнь, когда впал в немилость и был вынужден подать в отставку.

Германские промышленники знали, что автором этой программы был Миноукс. То, что Гитлер принял план одного из них, мог только успокоить их и устранить любые опасения в отношении фюрера.

Как никто прежде в Германии, Гитлер понимал важность использования средств массовой информации. Народу самыми разными способами представляли Гитлера в образе современного святого Георгия, вышедшего сразиться с Драконом безработицы. Громкоговорители, установленные на каждом предприятии и на всех больших площадях, еженедельные выпуски новостей, подготовленные лично Гитлером и Геббельсом, транспаранты с лозунгами «Всем этим мы обязаны нашему фюреру!», вывешенные на каждом новом здании, плакаты, листовки, брошюры, даже аэропланы, несущие в воздухе полотнища с агитационным текстом, – все прославляло новый режим. И если угольные и стальные магнаты осмеливались критиковать Гитлера или какие-либо его меры, общество с возмущением обрушивалось на них.

Гитлер только приступил к исполнению присвоенной программы, когда Герман Геринг пригласил в Берлин 20 февраля 1933 года группу из 20 самых известных промышленников. Место встречи – дворец президента рейхстага; когда нацистов в парламенте стало больше, чем социал-демократов, на смену Паулю Лобе пришел Герман Геринг. Хозяином церемонии стал Ялмар Шахт, который был лично знаком со всеми королями индустрии; Адольф Гитлер и Герман Геринг беседовали с гостями. Среди приглашенных были Густав Крупп фон Болен, Альберт Фёглер, Георг фон Шницлер и другие представители «ИГ Фарбениндустри», угольный магнат из Эссена Эрнст Тенгельман, Герман Беренс, представляющий интересы добытчиков бурого угля, по одному представителю от «Дженерал электрик» и «Сименс», а также несколько крупнейших банкиров и высокопоставленных представителей металлургической и текстильной промышленности. Это была первая встреча Круппа фон Болена с Гитлером.

Речь Гитлера должна была успокоить деловых людей. Он обещал, что новый режим будет поддерживать частные предприятия, заверял, что признает частную собственность. Но ни словом не обмолвился о намерении правительства разогнать профсоюзы, вытеснить из бизнеса евреев, провести перевооружение. Я процитирую несколько фраз из его получасовой речи:

«Демократия не в состоянии защищать и поддерживать частное предпринимательство. Это возможно лишь тогда, когда власть и личность формируют в обществе понимание его необходимости и поддержки. Все, что создано в мире позитивного, полезного и значительного для блага общества в экономике и искусстве, появилось исключительно благодаря пониманию ценности личности. И время, когда защита и политическое управление всеми этими достижениями отдаются в руки большинства, безвозвратно прошло…

Когда одна часть общества признает частную собственность, а другая ее отвергает, создается тяжелейшая ситуация. Борьба между ними разъединяет людей и продолжается до тех пор, пока не победит одна из сторон.

Давно замечено, что один человек работает более эффективно, чем другой; из установления этого факта и выросла идея частной собственности, <…> Люди сильно отличаются друг от друга, и, если ими не руководить, они снова возвращаются в первобытное состояние.

Что касается бизнеса и индустрии, у меня есть единственное желание, а именно: чтобы с возрождением нашего отечества они вошли в мирное будущее. Однако мира в отечестве не будет, если не покончить с марксизмом. Какой бы жесткой ни была борьба, это дело нужно довести до конца».

Если принять во внимание, что люди, приглашенные Герингом, были тщательно отобраны в соответствии с их финансовыми возможностями, можно прийти к выводу, что, даже несмотря на выпад против демократии, эти слова звучали для них музыкой. Но Гитлер закончил свои размышления такими заявлениями, которые непременно должны были насторожить их, предвещая в недалеком будущем нечто зловещее, опасное и принципиально иное: то, чего не желал никто из них, за исключением нескольких правых радикалов, то, с чем они до сих пор энергично боролись, нечто ужасное и столь же чуждое частному предпринимательству, как и другим формам свободы, – диктатуру.