Постучи в мою дверь - Маша Моран

Габор уже не знал что и думать. Зря он тогда не выслушал Бражену. Завтра же поедет к старухе сам и все выяснит. Нельзя упускать ни единой нити, разгадывая эту головоломку. Почему-то Габору казалось невероятно важным, узнать все о Маргит. Ее секреты, которых, ему казалось, не мало.

Он проследил, как Маргит накинула на голову капюшон и так низко надвинула на глаза, что спрятала все лицо. Она вытащила из-под сидения корзинку с покупками, но Габор отобрал ее и пристально посмотрел в яркие голубые глаза:

— Пока я не разрешу, вам запрещено общаться с Миклошем.

— Ваша власть распространяется даже на это?

— Моя власть распространяется на все. В том числе и на вас.

Он потянулся к ее лицу и обхватил маленький круглый подбородок.

— Повторяю еще раз. Чтобы ни сказал я, и что бы ни сказал он, с этих губ не должно сорваться ни единого звука. — Он не удержался и провел пальцем по нижней пухлой губе, слегка надавил на впадинку.

Храни его небо от сумасшествия… Мягкая бархатистость нежной плоти пьянила и дурманила.

Кое как взяв себя в руки, Габор вышел наружу и подал Маргит руку. Она не стала отказываться. Вложила свою прохладную ладонь в его. Габор помимо воли сжал тонкие пальцы. Ему безумно хотелось ощутить их на своем теле. Как будто всю свою жизнь он существовал лишь для этого — для ее рук, скользящих по его коже, ласкающих и дарящих наслаждение. Глупая, идиотская мысль. Но так прочно засела в голове, что теперь ее оттуда не выкурить.

Дело дрянь. Дело дрянь. Дело дрянь. Олеся попыталась вырвать руку, но этот чертов господарь вцепился в нее насмерть. Не мог не понимать, что она хочет убрать ладонь. Но не отпускал. В голове царила мешанина. Прогулка по деревне. Приезд мужа Маргит. Габор со своими поцелуями. Олеся не знала, за какую проблему хвататься. Мало того, что она попала в непростую ситуацию, так еще и сама умудрилась заварить нешуточную кашу.

Нельзя было поддаваться на провокации Габора. Он так умело дергал за ниточки, вытаскивая из нее самые глубинные эмоции. Как она могла думать, что сможет его обмануть? Зачем говорила глупости?! Ох, ну как зачем?! Затем, чтобы он набросился на нее с тем диким невменяемым выражением лица. Чтобы начал целовать так, как ее никто и никогда не целовал. Рядом с ним Олеся ощущала себя школьницей, неуверенной девочкой-подростком. И вот эта девчонка, едва-едва начавшая носить лифчик и научившаяся краситься, впервые встречает Того Самого. Он, конечно же, взрослее. Успешен, красив, у его ног весь мир, а желания исполняются по щелчку пальцев. Никогда прежде он не обращал на нее внимания, но тут она вырядилась в мамино платье, туфли на шпильке и попалась ему на глаза.

Олеся покачала головой. Боже, и о чем она думает?! Но рядом с Габором она чувствовала себя именно так. Глупая наивная девчонка. Она вообще не об этом должна беспокоиться. У нее проблем выше крыше. И первая из них — Миклош. Извращенец, убивший собственную жену.

А что если и Габор с ним в сговоре?! Да нет, не может этого быть. В путаных и сбивчивых воспоминаниях Маргит не было ничего подобного. Габора там Олеся вообще не смогла отыскать. Вряд ли он в курсе того, что творил его братец. Олеся вздрогнула, и Габор крепче сжал ее ладонь. Даже от этого простого движения по телу пробежали мурашки. Да что же он творит с ней? В карете ей каким-то чудом удалось сдержаться и оттолкнуть Габора. Но он что-то с ней сделал. Что-то такое, из-за чего ее мысли теперь вертятся вокруг его твердых губ и колючей щетины, так сладко царапавшей кожу. Олеся поняла, что сходит с ума от желания почувствовать, как эта щетина скользит по внутренней поверхности бедер. Олеся закусила губу, чтобы не застонать. Между бедер было влажно, а тело нуждалось в продолжении.

Габор уверенно вел ее в замок. Олеся старалась не думать, зачем он начал ее целовать. Хотел убедиться, что она способна на измену? Что он вообще задумал? Почему попросил, нет, скорее приказал, молчать? Хотя, она все еще не представляла, что может сказать убийце. В памяти Маргит всплывали ужасные картины изнасилований, избиений и постоянных издевательств. Миклош надевал маску жуткого существа, брал кнут и приходил к Маргит. Он насмехался над ней, гонял, как добычу, избивал кнутом, а потом несколько часов насиловал. Но это не все, что Олеся нашла в голове Маргит.

В калейдоскопе ее воспоминаний было еще несколько, которые Олеся еще пока не знала, как воспринимать. Например поцелуи Миклоша и еще какого-то мужчины, ночью проникшего в замок. Маргит умудрилась спрятаться и из укрытия проследить за тем, как проводит время муженек. Размытые картинки вполне недвусмысленно давали понять, что Миклош питает слабость вовсе не к женскому полу. Олесю передернуло от отвращения, хотя она никогда не была ханжой и считала, что выбор любовника — личное дело каждое. Но Миклош теперь воспринимался ею как личный враг. Убийца и садист. Он жестоко разделался с несчастной женщиной. И наверняка ни перед чем не остановится, чтобы сделать то же самое с Олесей.

Нужно что-то придумать и срочно. Мысль о побеге опять показалась невероятно привлекательной, но куда ей бежать? Вокруг лес и снег. Но лучше уж это, чем смерть от рук сумасшедшего.

Габор уверенно вел ее по переплетению коридоров. Из-под низко надвинутого капюшона Олеся мало что видела, но иногда ей на глаза попадались странные вещи. Она совсем не успела изучить замок, даже малую его часть. Поэтому на многое сейчас глазела, как маленький ребенок. Габор как раз вел ее мимо бесконечного полотна с вышитыми на нем чудовищами. Уже знакомые изрезанные морщинами лица, горящие алым глаза и длинные острые языки. Олеся не удержалась от вопроса:

— Это тоже демоны?

Габор бросил на гобелен удивленный взгляд и нахмурился:

— Это Крампусы.

Жуткие существа сгрудились вокруг огромного котла и что-то там с упоением помешивали. Все это происходило на скале, у входа в пещеру. В пещере, скованная цепями томилась девушка. Почему-то Олесе стало страшно. В этом удивительном, совершенно ненормальном мире, сказки становились реальностью. И совсем не безобидным детским развлечением. Она задумалась и решилась снова спросить у Габора:

— Вы ведь говорили, что Крампус только один…

Кажется, ее вопросы его раздражали. По крайней мере, выглядел он сердитым.

— Я ведь, вроде бы, попросил вас не раскрывать рта.

Олеся почувствовала себя маленькой девочкой, которая умудрилась ошибиться в том, что учитель объяснил сорок раз.

— Я думала, что молчать нужно только при Ми…

Он резко перебил ее:

— Молчать нужно, пока я вам не разрешу говорить.

Желание поспорить разгорелось с новой силой:

— По-моему, вы просто хотите, чтобы я молчала, как все бесправные женщины вокруг вас.

Неожиданно Габор открыл какую-то дверь и втолкнул Олесю внутрь. Капюшон спал с головы, и она смогла разглядеть утонувшую в сумраке комнату. Здесь пахло пылью, а в некоторых углах притаилась паутина. Из мебели — огромная кровать с темным пологом, цвет которого было сложно угадать из-за все той же пыли. Рядом с кроватью притулился металлический подсвечник, высотой в человеческий рост. На нем стояла одинокая свеча, оплавившаяся и украшенная пушистыми нитями паутины. Пол и стены оказались каменными. Угрюмо. Камин был выполнен в виде драконьей пасти. В обе стороны на всю длину стены тянулись его крылья с перепонками. Вот он — настоящий замок. Ни налета цивилизованности, ни малейшего удобства. Страшно. И мрачно. Слишком мрачно для ее расшатанной психики.