Печать Индиго. Владыко Миров (3 книга) - Арина Теплова

вот-вот разорвется жуткой боли. Когда Касьян дошел до следующего утеса и берег оборвался, Владимир вновь ощутил в себе силы и поднялся. Ковыляя на окоченевших ногах и дрожа от ледяного озноба, он сам приблизился к реке и начал лихорадочно осматривать берег. Но в темных волнах ничего не было видно. Почти четверть часа он тяжело следовал вдоль берега, диким взором осматривая воду, но не заметил очертаний человека.

В какой-то момент по его щеке скатилась скупая мужская слеза, и он прохрипел в сторону воды:

— Слава! Слава!

Но река ответила ему лишь сильным порывистым ветром с брызгами. Дождь усилился, заливая все вокруг. Именно в этот момент к нему приблизился волкодав.

— Никого нет, — траурно произнес он. — Владимир, ты весь промок. Тебе надо в тепло, а не то сгинешь. Давай поутру еще придем сюда?

— Нет, — процедил Владимир. — Я останусь. А вдруг лапушка выплывет, а меня нет? — ответил он, как будто говорил о живой девушке. — Ты иди… А я подожду еще…

— Владимир, ты не в себе, — произнес наставительно волкодав. — Она погибла… ее не вернуть. Говорю, пойдем в тепло…

В отчаянии Владимир кинулся на Касьяна и, схватив его за камзол на груди, процедил:

— Убирайся! — он отпустил его и оттолкнул от себя. Отвернувшись к воде, он глухо произнес: — Я буду ждать ее… здесь…

Волкодав, немного обидевшись, тихо сказал:

— Что ж, оставайся. Я приду через пару часов… Хотя бы в плащ мой укутайся, а то окоченеешь…

Не обратив на слова Касьяна внимания, Владимир поковылял далее по берегу, высматривая в темных волнах тело. Плащ, который на его плечи накинул ему волкодав, развевался по ветру, но молодой человек, казалось, не замечал этого, видимо, не собираясь укрываться от непогоды и пронизывающего ледяного ветра. Он шел медленно, из последних сил, покачиваясь на немощных ногах, и всматривался в бурлящую воду, надеясь заметить хоть какой-то признак живого существа. Он дошел до мыса и повернул назад, направившись обратно. Касьяна уже не было на берегу.

В какой-то момент, когда ветер немного стих, и молодой человек трижды прошел по берегу туда и обратно, он остановился и, вперив отчаянный взор в темную воду, в исступлении прохрипел:

— Река, отдай мне ее!

Он не успел договорить фразу, ощущая, как его тело перестало бороться с ледяным ознобом, и пошатнулся. Понимая, что опасная вода слишком близко, он отошел от берега и уже через секунду тяжело рухнул на мерзлый песок, потеряв последние силы.

Глава III. Враги

Еще не расцвело, когда в мрачную горницу заброшенного дома Темные внесли бессознательную Славу. Девушка так и не приходила в себя, и монах, который тащил ее на плече, бесцеремонно кинул свою ношу на лавку. Верховный, сидящий в углу, напряженно посмотрел на вошедших и проскрежетал замогильным голосом:

— Что с девкой?

— Оглушили сильно, — в свое оправдание заметил монах.

Лицо Верховного не изменило выражения, он поднял сухую, немощную руку и чуть напрягся. Проведя рукой по воздуху, он раскрыл пальцы, и в следующий миг Слава пришла в себя. Она приподнялась на лавке, медленно сев, и оглядела непонимающим взором окружавших ее мужчин. Едва заметив жуткого старика, сидящего в углу, она поняла, что настал ее последний час.

— Что, не ожидала нас увидеть? — проскрежетал зло жрец Лионель. — Вы думали, что победили меня, жалкие червяки? Но меня невозможно убить. А последователей я всегда найду, — добавил Верховный.

Слава промолчала, лишь, сосредоточившись, начала создавать вокруг себя защитный кокон, чтобы уберечься от смертельного энергетического воздействия старика, который посылал своими белесыми глазами в нее невидимый убийственный луч. Она не понимала, где находится, и отчего нет рядом Росаны, ведь они зашли в дом вместе. И вообще, как она оказалась здесь, в этой сырой мрачной комнате, с жутким безумным Верховным и его Темными братьями, которые недвижимо стояли у стен словно изваяния.

Верховный поднялся и холодно оскалился.

— Я знаю, что ты приготовилась к смерти, девка. Твой страх проникает в мои поры... Но ты не умрешь… — вынес вердикт старик. Слава ошарашено посмотрела на него. — Ты не понимаешь? Я знаю. Смерть будет слишком легким избавлением для тебя и для этого неблагодарного выродка! Вы заслуживаете мучительной смерти. Каждый день вы будете проклинать жизнь и молить о гибели. День за днем, месяц за месяцем, вы будете сходить с ума от безысходности, не имея возможности что-либо изменить. Вы умрете медленно, в муках. И ваши Светлые божества не помогут вам! Потому что на земле правит другой Властелин!

Старик замолчал и, хромая, сделал несколько шагов ближе к Славе. При его приближении она отчетливо почувствовала ледяное дуновение мглы. Она невольно отшатнулась от нечеловеческого блеска, которым светились белесые мутные глаза фанатика-жреца.

— Сегодня мы разыграли перед фон Рембергом некую пьесу, — продолжал Верховный, входя в раж, и гадко оскалился. — Он собственными глазами видел, как мы убили тебя, так как наша подставная девка была похожа на тебя. Он пытался спасти тебя, но у него ничего не получилось, ибо эту пьесу написал Я! Оттого теперь твой дружок бьется в судорожной панике, пытаясь примириться с твоей гибелью. И жестокие муки ему обеспечены надолго. Он будет страдать так, как никогда еще не страдал, так как душевная пытка гораздо сильнее физической. А тебя он любит, иначе бы не предал нас. Его натура слишком чувствительна и ранима, и именно это я всегда пытался искоренить в нем. Но он не стал совершенным, таким, каким я хотел его видеть. Отныне он будет жить в муках. Раз оказался так слаб, что повелся на твои глупые прелести. Надеюсь, он сойдет с ума от тоски и горя, ибо мучений ему хватит на многие годы…

Слава нервно закусила губу. Она лихорадочно думала, что ей делать. Не знала, как выбраться из этого мрачного дома, но понимала, что Владимир вряд ли будет искать ее, если теперь думает, что она умерла. Она попыталась направить энергетический луч, как учил ее Владимир, но руки были связаны за спиной. И лишь пальцы оставались подвижными, и ее луч тут же отклонился в сторону, лишь оцарапав ногу одного из ближайших Темных. Он поморщился и громко прохрипел по-немецки пару слов, обращаясь к Верховному.

— Отведите ее на двор, к кузнецу, пусть подкует нашу пташку, — гадко выплюнул Лионель по-немецки.

Она осознала,