Ночь со звездой гламура - Светлана Лубенец

– Выходи за меня замуж.

– Да как же… – с сомнением пролепетала Инна, но он сразу понял, что она согласна. Она весь вечер смотрела на него, как на сказочного рыцаря, спасшего ее от ужасного чудовища в синем вязаном берете.

– Ты можешь сейчас не отвечать, – разрешил девушке Антонов. – Ты подумай. Даю тебе на раздумье… неделю. Хватит?

Инна кивнула. Антонов наклонился, быстро поцеловал ее в румяную щечку и зашагал к метро.

Через неделю он ей не позвонил. Специально. Через две недели приехал прямо домой. Инна упала к нему на грудь.

– Я д-думала, т-ты никогда н-не приде-е-ешь… – рыдала девушка, а Евгений целовал ее мокрые щеки прямо на глазах у обалдевших родителей.

Свадьбу сладили быстро. Ждать положенных двух месяцев не пришлось, потому что сестра матери Антонова работала администратором во Дворце бракосочетания на улице Петра Лаврова. Евгений всерьез готовился к семейному счастью. Инна ему нравилась, а уж она влюбилась в него без памяти.

Накануне свадьбы Инна познакомила своего жениха с подругой, которую пригласила в свидетельницы. Евгений почувствовал, что столбенеет. Он с трудом справился с собой на глазах будущей жены. Подруга Инны Лена была красавицей. Антонов понял, что поторопился со свадьбой. И не потому, что сразу же влюбился в Лену Кондрашову. Он вдруг осознал, что, оказывается, мог бы влюбиться по-настоящему. Он-то думал, что после Жанны никогда больше не сможет, и потому поторопился с женитьбой на милой девушке Инне. Теперь дело было уже почти сделано. Кольца куплены. Он вспоминал себя, когда ему накануне свадьбы отказала Жанна, и не мог так же поступить с Инной. Не мог! Даже ее родители настолько ему доверились, что… В общем, к моменту встречи с Кондрашовой он уже дня четыре жил у Инны. Она отдалась ему не на розовых лепестках, а на обыкновенной простыне в синюю полоску, но было это не менее трогательно и значительно. Евгений Антонов не смог предать Инну и женился на ней. Очень скоро у них родилась Дашка, и думать о чем-то так и не свершившемся в его жизни Евгению стало некогда. Но когда он видел Лену, в его душе всегда поднималась волна протеста против будничности той жизни, которую он вел с Инной. Ему казалось, что супружество с Жанной или с Леной было бы сплошным праздником. Где-то в глубине души теснились сомнения насчет этого вечного праздника (все-таки быт есть быт), и потому Евгений душил в зародыше преступные мысли и был примерным семьянином.

Когда Инна вдруг увлеклась опять вынырнувшим из небытия роковым красавцем, Антонов всерьез испугался. Любовь к Альберту искалечила жизнь Жанне. То же самое может случиться и с Инной. Впрочем, нет… Инна уже взрослая женщина, мать… Ничего непоправимого произойти не должно. Евгений никак не ожидал, что непоправимое может случиться с Дашкой. И опять всему виной Соколовский! Если бы не он, то все было бы хорошо: так, как раньше… Впрочем, и сейчас не все так черно! Щенка Кудеярова он, Евгений, конечно, уроет! Дашку покажет лучшим врачам, никаких денег не пожалеет, а Инна…

Когда выяснилось, что у Инны все всерьез, Антонов поехал к Лене. Она отказала ему. Он так и не понял тогда, хорошо это или плохо. Теперь, глядя в глаза Жанне, единственной своей настоящей любви, он понимал, что хорошо…

* * *

Лена паковала дорожную сумку. Она уедет из этого проклятого города, в котором сам воздух тлетворен. Во всяком случае, на мужчин он действует строго определенным образом. Они все лгут! Лгут и изменяют, изменяют и лгут. Даже и не определишь, что им больше нравится: лгать или предавать! Хотя, возможно, что это две обязательные составляющие одного процесса…

А этот проклятый фотограф превзошел всех! Негодяй и подлец! Она, Лена, правда, тоже хороша! Зачем-то изображала из себя роковую особу. Ну не может она жить так, как это гнусное мужичье! Не может! Она собиралась просто встречаться время от времени с красивым мужчиной Альбертом, но себя, видно, не переделаешь. Лена уже почувствовала, что начинает влюбляться в Соколовского, когда увидела его с другой, очень эффектной блондинкой. Конечно, она сразу узнала эту роковую блондинку, когда та заявилась к ней домой, потрясая пресловутым «Ягуаром». Именно ее она видела с Альбертом. Именно она почти по-родственному липла к нему. Конечно же, Лена не поверила, что она – главный редактор мужского журнала. Нашлась тоже редактор! Вульгарная секс-бомба! Одни губы чего стоят! Зацелуют насмерть! В конце концов Лена поняла, где они с Соколовским достали образец ее подписи. Когда Альберт неожиданно приехал к ней в гости последний раз, она как раз собственноручно заполняла квиток на оплату телефонных переговоров, поскольку ей почему-то не опустили в ящик компьютерный счет. Она тогда еще пожаловалась на это Соколовскому, а он не преминул воспользоваться, подлец! Взялся оплатить ее переговоры, а сам… А уж такого интеллигента из себя корчил! Такого! А на самом деле присматривал себе новую «модель» в журнал. Видать, все профессионалки уже в зубах навязли у пресыщенных питерских «ягуаров». А карманная секс-бомбочка-то не выдержала! Прискакала! Если б тогда Лена могла только предположить, что и Руслан – засланный казачок! Она-то, дурочка, решила, что уж этим-то станет крутить, как хочет. Уж этот-то, ей казалось, по-настоящему влюбился. И что? Сплошной обман и гнусное коварство. Теперь фотографии ее лица с приставленным к нему обнаженным чужим телом будут красоваться в глянцевом мужском журнале. Сама виновата! Что хотела, то и получила! Обнаженная маха! Герцогиня задрипанная! А если кто из знакомых увидит?! Какая же она дура! Идиотка! Впрочем, нет… Знакомые не увидят! Они не станут тратить деньги на подобные дорогущие издания…

Лена взяла на месяц отпуск за свой счет и путевку в ту самую «Северную жемчужину», где они праздновали семнадцатилетие свадьбы Антоновых. Отпуска за свой счет сейчас выдают на заводе направо и налево. Не жалко: лишь бы денег сотрудникам платить поменьше. Путевка, к счастью, оказалась Лене по карману. Конечно! Условия те еще… Комнаты на четверых и удобства в конце коридора… За номер на двоих, какой был у них с Соколовским, Женька выложил кучу денег. Впрочем, пусть будет на четверых! Какая ей разница! Лишь бы отвлечься от того, что на нее свалилось!

Около все того же скверика у метро Лену опять перехватил Руслан.

– Лена?! Куда ты подевалась? На звонки не отвечаешь… Что случилось?

Она молча вглядывалась в его лицо. Как же она не заметила раньше, что он насквозь лживое? И эти бегающие глаза…

Доренских вдруг разглядел, что в руке у нее чересчур большая сумка.

– Ты что, уезжаешь? – встревоженно спросил он и даже попытался взять ее у Лены из рук.

Она резко дернулась, поставила сумку между ног, будто так ее легче сберечь от нечистоплотного в помыслах фотографа, и ответила:

– Да, я уезжаю, и тебе лучше меня пропустить.

– Конечно же, я пропущу… – еще растерянней отозвался Руслан. – Только ты ответь, что у тебя случилось? Почему ты так спешно уезжаешь? Почему не предупредила?

– Почему я должна тебя предупреждать?

– Ну… вообще… Я мог бы проводить… Сумка тяжелая, это видно…