Египетские ночи - Барбара Картленд

– Не хотите после ужина пойти в клуб на танцы? – поинтересовался у женщин Тони. – Сегодня там торжественный вечер. Знаете, ну так, ничего особенного. Будет полковой оркестр. Танцплощадка – просто лужайка, освещенная карнавальными фонариками, но атмосфера очень веселая и непринужденная. Я могу даже попросить кое-кого из друзей, и они покажут фокусы и выступят с эстрадными номерами.

– О, тогда мы с удовольствием принимаем твое предложение! – выпалила Констанс, прежде чем остальные успели промолвить хоть словечко. – Ты ведь не против, Энн?

Даже Энн не смогла устоять перед столь заманчивым предложением.

– С удовольствием приду, – пообещала она, стараясь не смотреть на Тони.

Вечером Констанс и Энн уехали на бал, а Лидия нежилась в кресле у открытого окна, ожидая, когда подадут ужин. Она захватила с собой книгу, но не смогла прочитать ни строчки.

Впервые после отъезда из Каира она позволила себе подумать о Джеральде и с грустью вспоминала о том, как они попрощались друг с другом.

В тот день она встала пораньше и отправилась прямо к открытию в агентство Кука, где заказала билеты на поезд и пароход.

Это отняло не слишком много времени, и когда она вернулась, в доме только начали просыпаться. Увидев на веранде слугу, Лидия подозвала его, чтобы дать поручение.

– Ступай к мистеру Карлтону, – велела она, – и как только он оденется, передай ему, что с ним хочет поговорить миссис Брайант. Я буду ждать его в саду на берегу.

Лидия пересекла лужайку и зашагала по тропинке, которая привела ее к берегу Нила. В лучах рассветного солнца уже начали открываться головки цветов. Воздух наполняло деловитое жужжание пчел. Утренняя свежесть слегка пьянила. Увы, всего через пару часов эту благодать природы сменит безжалостная, изнуряющая жара.

Все ее существо переполняло удивительное ощущение счастья, и в то же время ее неотступно преследовала тягостная мысль, что вечером ей придется расстаться с Джеральдом. Вокруг царили тишина и спокойствие, и Лидия зажмурилась, спасая глаза от ослепительных солнечных бликов, игравших на водной глади великой реки.

Вскоре до нее донесся стук футбольного мяча, и она открыла глаза. По дорожке в костюме для верховой езды к ней направлялся Джеральд. «Господи, какой он все-таки красавец!» – мелькнуло у Лидии в голове.

Нет, он не улыбнулся ей, увидев ее на берегу. Лицо у него было хмурым, хотя, как ей показалось, все же слегка смягчилось. Еще она обратила внимание, что вокруг глаз у Джеральда залегли тени, из чего она заключила, что этой ночью он не спал.

Лидия с покорным видом протянула ему обе руки. Джеральд взял их в свои, поцеловал пальцы, а затем страстно прижался губами к тыльной стороне каждой ладони.

– Моя бесценная, моя дорогая, – прошептал он еле слышно, не громче, чем жужжание пчел среди цветов.

– Я люблю тебя, – прошептала Лидия, вложив в эти слова всю нежность, на какую была способна.

Лицо ее при этом лучилось такой радостью, что Джеральд, не в силах смотреть ей в глаза, склонил голову и снова стал целовать ей руки.

– Моя дорогая, – твердил он. – Моя дорогая.

Лидии эти слова почему-то казались чем-то вроде крика о помощи, как будто Джеральд наткнулся на разделявшую их невидимую преграду.

Но ей и без всяких слов было понятно: Джеральд тоскует по ней, а она по нему, разница лишь в том, что он еще не осознал, что их любовь может осуществиться только через самопожертвование, она должна быть чистой и ничем не запятнанной.

Крепко сжав руку Джеральда и устремив взгляд на водную гладь Нила, Лидия сказала то, что давно хотела сказать:

– Джеральд, милый, ты должен вернуться домой!

Он был настолько потрясен ее словами, что не сразу нашелся что возразить. Лидия же продолжала, не приводя никаких доводов, просто излагая свои соображения – излагала спокойно и убедительно, и вскоре он проникся правотой ее слов.

Он возразил ей только один раз, причем так тихо, что она с трудом его расслышала.

– Но разве я смогу справиться с этим в одиночку, без тебя?

– Ты никогда не будешь одинок, – ласково отозвалась она, так, будто разговаривала с ребенком. – Я всегда буду с тобой, мой единственный, мой любимый. Обещаю, отныне все мои мысли, все молитвы, все мое существо, все мои помыслы принадлежат только тебе. Лишь телесно мы не можем быть вместе… пока не можем.

– Я не могу без тебя, – прошептал Джеральд.

– А я без тебя, – отозвалась Лидия. – Но пока мы не можем быть вместе, и ты знаешь это не хуже меня. По крайней мере до тех пор, пока мы не станем достойны этой любви, дарованной нам свыше.

– Ты права! – порывисто воскликнул он.

Внезапно Джеральд выпрямился, точно солдат, застывший по стойке «смирно».

– Я недостоин тебя, – сказал он. – Пока недостоин. Но я добьюсь, чтобы все стало иначе. Клянусь тебе самим Господом Богом, что отныне вся моя жизнь будет посвящена только тебе.

Лидия едва узнавала его. Джеральд словно полностью преобразился, даже выражение лица изменилось. Печать беспутной жизни исчезла, и теперь на его лице читались решимость и твердость духа.

Неожиданно для него самого в нем ожили былые идеалы, воскресли рыцарские черты характера, дремавшие под личиной прожигателя жизни. Нет, конечно, осуществить благое намерение будет нелегко. Его ждет тяжелая работа над собой, которая потребует немалого мужества и веры в себя. И все же Джеральд с радостью принял вызов судьбы.

Лидия указала ему путь, и, хотя сама мысль о возвращении его страшила и он пытался оттянуть день отъезда, для него это первый шаг к новой жизни, и он должен его совершить.

И тут Лидия призналась, что они с Энн уезжают в Хартум.

– Вероятно, так будет даже лучше, – негромко добавила она.

Сказав это, она тем не менее не смогла удержаться от слез. Настал черед прощания.

– Так скоро! – невольно вырвалось у Джеральда.

С этими словами он встал, поднимая за собой и Лидию, и, обняв, крепко прижал к себе. Целовать он ее не стал, а только пристально посмотрел ей в глаза – она слегка откинула назад голову, – словно старался запечатлеть в памяти безмятежную красоту ее спокойного гладкого лба, печальных темных глаз и выразительных губ.

– До свидания, любовь моя, – прошептал он. – До свидания, моя единственная в мире возлюбленная. Я люблю тебя и буду любить вечно.

Он медленно наклонился и поцеловал в губы. На какой-то миг они стали одним целым. И Лидии показалось, что воедино слились не только их губы, но и души.

Сама она исчезла, растворилась, ибо и душа ее, и сердце воссоединились с душой и сердцем Джеральда. Окружающий мир померк и перестал существовать. Они с Джеральдом были одни во вселенной, слившись в невыразимом экстазе, охваченные пламенем чуда и счастья.