Мое простое счастье - Лаура Дейв

– Конечно, интересно. Спасибо.

Я пошла прочь – на этот раз в нужном направлении.

– Куда ты? – крикнул мне вслед Гриффин.

Я не могла произнести ни слова, но он, казалось, прочел мои мысли, потому что нагнал меня и произнес:

– Я выбрал тебя, Энни, – в первый же день. И я знаю, что ты знаешь, хотя и делаешь вид, будто это не так. И еще я знаю, что ты тоже выбрала меня.

Я покачала головой, не желая признавать, что все так просто.

– Ты все время говоришь, будто прошлое осталось в прошлом. Но когда оно настолько переплетено с настоящим, это уже не прошлое, а что-то другое.

– Что это? – сухо спросил Гриффин. – Предлог, чтобы уйти?

– Как минимум повод окончить этот разговор, – сказала я, хотя и знала, что говорить такое не следует.

* * *

Той ночью, когда Гриффин вернулся домой, я притворилась, что сплю. Я лежала совершенно неподвижно, пока он ходил по комнате, раздевался и принимал душ, ложился рядом со мной и устраивался поудобнее.

Гриффин закрыл глаза рукой, не говоря ни слова.

Мне вспомнилась наша первая ночь, вернее, следующее утро. Тогда я тоже притворялась, что сплю, но Гриффин не изобразил, будто поверил, а сделал то, в чем я нуждалась больше всего на свете, – приблизился ко мне.

Может, теперь моя очередь?

Восемь дюймов. Нас разделяло всего восемь дюймов. Я совершила два кругосветных путешествия, три раза была в Дубае, четыре – в Гонконге. Я отыскала крошечный городок в Новой Зеландии, до которого можно добраться только на лодке, и то если знать, куда именно плыть.

Я умела отдаляться на огромные расстояния, но не знала, как преодолеть каких-то дурацких восемь дюймов и приблизиться к человеку, в котором нуждалась больше всего на свете.

Через несколько дней я сделала то, чего, казалось, не сделаю никогда: поехала в Амхерст, в библиотеку Массачусетского университета, и написала последнюю статью для колонки «Сто открытий». Я посвятила ее Лас-Вегасу – городу, о котором избегала писать все то время, что работала в газете, хотя он и находится недалеко от Лос-Анджелеса. Я отобрала несколько достопримечательностей, способных превратить Вегас в место, куда хочется сбежать от реальности. В список я включила живописный заповедник «Ред Рок Каньон» (рубрика «Открой глаза»), подземный корейский ресторан («Попробуй особый соус»), странную, но занятную общину на берегу озера («Выйди не в ту дверь») и частное казино в центре города – довольно далеко от Лас-Вегас-Стрип[15](«Вырвись за привычные рамки»). Казино это открывается только после полуночи, и в нем работает Эдвард, старейший дилер города, раздающий карты для игры в блек-джек вот уже семьдесят два года.

Ну а в последней рубрике, «Найди изюминку», я впервые поделилась с читателями чем-то личным. Я написала о часовне на границе города – маленькой часовне с оранжевыми ставнями. Пожалуй, это единственное место в шумном Лас-Вегасе, где можно устроить по-настоящему тихую свадьбу. Священник подарит вам по букету белых и зеленых цветов, угостит шампанским со вкусом малины и даст немного побыть вдвоем – и до и после церемонии.

Но ничего подобного я рассказывать не стала, а просто набрала: «Здесь я вышла замуж».

Я нажала на «Отправить» и быстро вышла из библиотеки. Вернее, хотела выйти, но у самых дверей заметила объявление о том, что сегодня вечером в студенческой столовой показывают кино. И название фильма: «Римские каникулы».

Не могу объяснить, почему я пошла туда, почему захотела снова окунуться в этот фильм и найти в нем утешение. Может, потому, что чувствовала себя опустошенной и усталой. А может, потому, что каким-то чутьем угадала: наступает последний момент, когда потерянное и обретенное находятся в неустойчивом равновесии, а оба исхода одинаково вероятны.

Я пришла в столовую где-то к середине фильма, но еще успела увидеть, как Джо Брэдли и принцесса Анна сидят у бесподобной Испанской лестницы и он убеждает ее выйти за привычные рамки и сделать все то, о чем она всегда мечтала: прогуляться по великолепным улицам и кафе Рима, покататься на мотоцикле и сходить на танцы, найти волшебную стену, у которой исполняются желания, – покориться, хотя бы раз в жизни, зову собственного сердца.

Я еще успела увидеть, как после всех приключений Анна сидит в машине Брэдли, такая живая, ослепительная, полная решимости, и прощается со своей первой и единственной любовью:

«Теперь я должна с вами проститься. Я дойду до угла и поверну, а вы останетесь в машине и уедете. Обещайте, что не будете смотреть, как я ухожу. Просто уезжайте. Покиньте меня, как я вас покидаю».

Я еще успела увидеть все это и досидела до самого конца, наслаждаясь каждым мгновением.

А через два дня за мной приехал Ник.

Теперь ты можешь, ведь никто не запрещает,

Переписать все с чистого листа.

Джейн Хиршфильд

Утром того дня, на который Гриффин назначил открытие ресторана, я решила, что все сводится к следующему: я должна вспомнить. Прежде чем открыть глаза, я должна вспомнить пять деталей обстановки. Пять – хорошее число. Пять – это несколько. Пять – это много. Я должна доказать себе, что, просыпаясь в чужом доме – если точнее, в доме своего мужа, – в комнате, в которой мне предстоит теперь жить, я помню – нет, я твердо знаю – хотя бы несколько деталей ее обстановки. Храню их в памяти. Где-то внутри. Тогда, наверное, это и мой дом тоже. Тогда можно решать, что делать дальше.

Первое. Напротив кровати висит красивая черно-белая фотография почти во всю стену – боковой фасад театра «Стрэнд» в Кейпорте. Ее сделала Эмили, а Гриффин увеличил и вставил в рамку. Тем летом их семья отдыхала на берегу моря в Нью-Джерси. Гриффин был еще ребенком, но до сих пор помнит, как стоял рядом с матерью, пока она снимала театр. Этот момент запомнился ему потому, что за весь день им с Джесси впервые не пришлось позировать перед фотоаппаратом. Удивительно похожую фотографию я видела в окне художественной галереи в Венисе. Она поразила меня еще тогда, но я не вошла внутрь, чтобы рассмотреть ее поближе. А может, я только потом придумала, будто увидела в ней нечто необычное – нечто, связывавшее нас с Гриффином еще до того, как мы познакомились.

Второе. Двустворчатые стеклянные двери во всю левую стену, ведущие на балкон. Моя любимая часть спальни. Сердце дома. Секрет его очарования. Гриффин поставил на балконе плетеное кресло-качалку, и мне нравилось сидеть в нем и смотреть на задний двор, лес и реку. Делала я это, правда, всего два раза.

Третье. В углу комнаты стоит железный письменный стол, похожий на наклонный стол художника, только с узким выдвижным ящиком. На ящике – маленькая золотистая ручка. Я думала, она его открывает, но ошибалась. Когда я повернула ручку, она отвалилась. Я спрятала ее в шкафу среди носков – замела следы преступления – и до сих пор не рассказала Гриффину. До сих пор не рассказала Гриффину и об этом тоже.