Ключ для пешки - Ирина Кайлес

Ян, не раздумывая, кинулся к бульдогу, бросился на него сверху, буквально сев верхом, схватил за ошейник двумя руками. Бульдог задергался, но хватку не ослабил. Пекинес продолжал истошно визжать и извиваться.

— Э-э-э! Ты, бомжиха поганая! — мужик наконец заинтересовался происходящим и даже выплюнул жвачку. — Ты чё…, делаешь?! Ты мне собаку щас раздавишь!

Ян, не обращая на него внимания, крикнул:

— Ребята, дайте палку какую-нибудь!

Подбежала вся компания. Федя, подобрав на земле толстую палку, пришел на помощь Яну, и они вместе принялись засовывать палку бульдогу в рот, пытаясь разжать ему зубы.

— Э! Вы чё делаете! Уроды! Я щас на вас его натравлю! — хозяин псины схватил Литвинова за шиворот и оттащил от своей собаки, но это оказалось как раз вовремя, поскольку бульдог выпустил из зубов пекинеса и чуть не прокусил Феде руку. Пекинес, хромая, бросился к своей хозяйке. Бабулька, рыдая, прижала его к себе:

— Маленький мой, Тосенька, живой, слава Богу!

Бульдог же, разозленный до предела, теперь пытался добраться до Шабурова, который продолжал крепко, как только мог, держать его за ошейник.

— Ты, уродина вонючая, отпусти собаку! Нашлась тут защитница фауны! Еще мне вшей на собаку напускаешь! Я тебе щас ноги поотрываю!

— Рот закрой!!! — Литвинов встал перед мужиком, прямо и нагло смотря ему в глаза. — У меня отец — областной прокурор! Ты еще этой бабушке заплатишь за ущерб! А если не уберешь сейчас же собаку и, не дай Бог, она кого-нибудь покусает, то сядешь как за убийство!

Матерясь последними словами, мужик взял бульдога за ошейник. Ян отпустил собаку и, не удержав равновесия, свалился рядом на асфальт. Мужик, плюясь и чертыхаясь, с трудом потащил бульдога по улице за поводок.

Шабуров тяжело поднялся. Бабулька кинулась к нему:

— Спасибо вам! Дай вам Бог здоровья! Как благодарить вас — прямо не знаю…

— Да все нормально, — Ян только сейчас понял, насколько его трясет. — Сильно он его покусал?

— Не знаю даже… К ветеринару срочно сейчас пойдем, — бабулька плакала. Она достала кошелек, выгребла оттуда все деньги и протянула Шабурову: — Вот, вы возьмите…

Ян отпрянул назад:

— Вы чего?! — тут же понял, снял с головы шляпу, пробормотал: — Да это… Это… так просто… шутка… пари.

Бабушка не въезжала. В другой ситуации ребята бы ухохотались, но сейчас всем было очень жалко собачонку и было как-то не до смеха. Федя пришел на помощь:

— Бабушка, он с нами. Мы просто его переодели… Это так, игра. Вы идите сейчас лучше в больницу… с собачкой…

До старушки понемногу начало доходить происходящее. Она весьма странно посмотрела на Яна, сконфуженно убрала деньги и сказала:

— Вы простите меня, старую, ребятки… Спасибо вам. Просто Бог вас послал.

Со слезами на глазах бабулька перекрестила Яна с Федей и ушла. Ребята долго смотрели ей вслед.

Шабуров немного оклемался, улыбнулся Литвинову:

— Ничё ты Олега-то в прокуроры записал! Ему б подошло.

— Ян, я никогда не имею в виду Олега под словом «отец», — раздраженно ответил Федя.

— Ты чё так серьезно воспринимаешь?

— Да ничё! — Федю почему-то взбесила тема. — Что первое пришло в голову, то и сказал. И вообще, пошли домой. Тебе переодеться надо.

— Да, и помыться желательно, — Ян, картинно сморщившись, понюхал подмышку.

История разлетелась по школе со скоростью молнии. Шабуров обрел небывалую популярность на несколько дней и очень этим гордился. Однако постепенно все забылось, как это всегда происходит, и жизнь пошла своим чередом. Потянулись долгие учебные дни, похожие друг на друга, как скопированные файлы. Осень, опавшие листья, холодный ветер и дожди… дожди… дожди…

Федя сидел за уроками. Уже час он пытался понять, что написано в учебнике по физике, но ему никак это не удавалось. Невероятными усилиями подросток пытался заставить мозги сосредоточиться и думать, но не проходило и пяти минут, как мысли возвращались исключительно к тому, о чем им хотелось думать — к Рашевской. Он снова видел перед собой бездонные карие глаза с длинными ресницами, спадающие мягкими волнами каштановые волосы… Так хотелось прикоснуться к ним и…

Внезапно правую ладонь будто обожгло огнем. Федя вскрикнул от боли, взглянул на руку, и его мгновенно охватила паника. На ладони снова появился знак, такой же, как тогда, когда он имел глупость согласиться вступить в Игру. Линии двигались, ярко-красная отметина, пульсируя, прожигала кожу. Опять! Опять это… Федя начал уже забывать об Игре, ведь с тех пор прошло уже около трех месяцев. Правда потом была еще история с золотыми пластинами… Он вспоминал все произошедшее с ним как страшный сон и надеялся, что странные события в его жизни закончились, и вот…

Федя посмотрел на монитор ноутбука. На экране появился тот же знак.

А если… отказаться сейчас?! Не продолжать дальше? Сейчас он дома, что с ним здесь может случиться?! Ведь если первый тур был таким, то что можно ждать от последующих? И сколько раз тогда он пожалел о своем глупом поступке!

Не зная, каким образом еще сообщить о своем решении, Федя набрал на клавиатуре текст: «Я отказываюсь продолжать Игру». В ту же секунду знак на мониторе исчез, появилась знакомая надпись: «Ты действительно хочешь закончить Игру и удалить ее содержимое в корзину?», а также две ссылки: «Закончить Игру», «Продолжить». Не успел Федя это прочитать, как чьи-то холодные пальцы мертвой хваткой сдавили его горло. В ужасе, юноша инстинктивно попытался освободиться, но его руки хватали воздух, а невидимые пальцы продолжали его душить. Федя судорожно схватил мышку, хрипя и задыхаясь, быстро кликнул: «Продолжить». Его тут же отпустили, а на экране снова появился знак.

Литвинов схватился за горло, шумно вдохнул воздух. Резко обернулся, оглядел комнату. Никого. Знак на ладони горел все сильней, не оставляя времени для размышлений. Осознав, что иного выхода нет, Федя собрался с духом и приложил руку к экрану.

Снова, как и в первый раз, закружила неведомая воронка, все исчезло, и через мгновение юноша плюхнулся в неизвестность.

Неизвестность, как и следовало ожидать, оказалась крайне неприятной. Федя поднялся на ноги, весь облепленный липкой вонючей грязью, в которую он упал.

Поморщившись, юноша огляделся вокруг. Он стоял посреди леса, хотя «лес» — это мягко сказано. Вековые деревья-исполины, каких в нормальном лесу, да и в нормальной жизни просто не бывает. Стволы кряжистые, скрюченные, покрытые толстым мхом и лишайниками. Феде вспомнились детские сказки. Именно так ему представлялся лес, в котором должны жить и Баба Яга, и Леший, и Змей Горыныч. Он поежился от мысли, кто здесь живет и сколько времени понадобится, чтобы вообще отсюда выбраться.