Право Ангела - Дарья Вознесенская

Сколько же ей пришлось пережить?

Такое безоблачное детство, а потом этот заговор и покушение на короля… Отец девочки был Главным Стражем и большим другом Фицхарда; их матери тоже были очень близки. И дети, что неудивительно, проводили все время вместе. Он до сих пор помнил, как ему показали маленькую месячную Ангелину — еще сморщенную, чуть красноватую, с белым пушком на крошечной голове.

Когда стало понятно, что кто-то сеет смуту, лорд Воран отослал жену и дочку в дальнее поместье, а сам взялся за расследование. Кого-то поймали и сразу казнили; другие сидели уже в тюрьме и рассказывали, не без воздействия, что знали. Но он не успел узнать имена всех из «Серебряной ветки». Те, отчаявшись, попытались убить короля, а отец Ангелины защитил его, ценой своей жизни.

Узнав об этом, леди Воран взяла малышку и отправилась во дворец, желая проводить в последний путь мужа и продолжить расследование, используя свою магию. Она был смелой женщиной, но не учла того, что опасающиеся окончательного раскрытия заговорщики, нападут на их карету.

И убьют её, подкинув еще одно тело и убедив всех, что Ангелина тоже мертва. Тех нападавших нашли. И им казалось, что история закончена, что больше никого и не было.

Но она закончилась только сейчас.

Как она смогла спастись? Как жила все эти годы? Эти её оговорки про то, как она притворялась мальчишкой, про сложности, которые ей пришлось испытать, открытыми ранами теперь покрывали его сердце.

Сколько же ей пришлось пережить…

Он сделает все, чтобы исцелить её душу.

Девушка снова застонала и попыталась что-то прошептать, облизывая пересохшие губы. Вильям поднес ей стакан с водой, дождался, пока она напьется, и легко погладил по голове.

Ангелина погрузилась в целебный сон.

А мужчина уселся в кресло и приготовился к долгому ожиданию.

Я резко проснулась — будто вынырнула из речки — и открыла глаза. Спальня, где я лежала, была мне незнакома. Хотя… Голубо-серые стены так и не изменились за эти годы.

Вильям Первый уже стоял возле кровати и смотрел на меня настороженно. Потом присел, как-то неудобно и боком, и аккуратно взял мою руку.

— Как ты себя чувствуешь? — голос его звучал неуверенно.

— Я…хорошо. Замечательно, — я вздохнула. Больше нет смысла прятаться. Ни от себя, ни от него, ни от произошедшего. Я вытащила свои пальцы из руки Вильяма, приподнялась и твердо на него посмотрела.

— Ты все знаешь.

— Да. Узнал даже раньше.

— Как давно? — я удивилась

— Несколько дней назад понял…

— И не сказал?

— Ты же не говорила. Значит, у тебя были причины.

— Так просто?

— Ангел…

— Не называй меня так.

— Почему?

— Потому что я уже не та Ангелина, которую ты знал.

— Неважно, — принц помотал головой — Ты навсегда останешься моим Ангелом.

— Твоим? — я почувствовала внезапное раздражение — И что скажет на это твоя жена?

— К-к-какая жена?!

— Которая победит на Отборе?

— Это будешь ты. Я все продумал, — Вильям был явно горд собой — Ты же прошла до конца и осталось только Признание; его отложили до завтрашнего полдня, нашлись какие-то законы, что позволяют это сделать, если одна из невест по причине физического недомогания не может пройти.

— И?

— Я перед этим проведу ритуал, а Богиня выберет тебя.

Брови мои полезли наверх от изумления:

— То есть ты все решил?

— Ну да, — голос Вильяма звучал весьма самодовольно, а я стиснула зубы.

— Ты меня то спросить не хочешь?

— О чем?

Нет, он еще искренне недоумевает!

— Хочу ли я быть твоей женой!

— Но…

— Что, но? Разве я когда-нибудь говорила, что хочу участвовать в отборе? Или что испытываю к тебе чувства? Или хочу за тебя замуж?

Глаза мужчины наполнились опасным блеском, и, кажется, только мое состояние помешало ему встряхнуть меня.

— Конечно, ты этого хочешь!

Аааааа, Пресветлая! Да я готова пристукнуть уже этого принца! Попыталась успокоиться:

— Вильям, я… Послушай. Я не стремилась участвовать в Отборе. Я не хотела стать королевой. Влиять на столько человеческих жизней. Я пришла во дворец, чтобы понять, кто убил моих родителей и почему меня так и не искали. И узнала это. И… готова уйти, понимаешь? В этом месте слишком много воспоминаний, слишком много людей, знавших меня, слишком много боли и моей ненависти. Я ведь ненавидела вас всех долгие годы — за то, что произошло, за то, что стало причиной, за то, что вы меня не спасли и не нашли, когда я так в вас нуждалась…

— И сейчас… ненавидишь? — Вильям сидел с побледневшим лицом.

— Я… не знаю. Нет. Наверное, в моем сердце нет больше ненависти. Но быть с тобой после всех этих лет… Просто потому, что я прошла по каким-то там причинам Отбор… Нет, Вильям, это не для меня. Я давно уже не часть королевского дворца…

— Но ты сможешь ею стать!

— А если я не хочу?

— Я не отпущу тебя!

— Вильям, ты не будешь решать, где и как мне жить! У тебя нет на это права! — мы снова начали говорить на повышенных тонах.

— У. Меня. Есть. Все. Права. — я даже не знала, что он может быть настолько взбешен — Ты моя с тех пор, как родилась. Была моей всегда и будешь, понятно? Я уже пережил самое страшное — твою смерть. Ты хоть представляешь, что я думал, что я чувствовал, когда мне сказали, что тебя убили? Когда я увидел искореженное, обгоревшее тело, которое держит любимую куклу? Когда я целыми днями ждал, вцепившись в амулет, который оставался холодным? Не верил, все не верил, что моего Ангела больше нет со мной?!

— Ты думал? Ты чувствовал? Сидя во дворце, под крылом любящих родителей? — я хрипло рассмеялась, а Вильям дернулся, словно от пощечины — Хочешь расскажу что думала и чувствовала я? Когда на моих руках умирала мама? Когда, выбивая воздух из легких, в меня вселялась её магия, что она передала посмертно? Когда, ценой своей жизни, двое гвардейцев и кучер дали мне возможность сбежать. Когда я, восьмилетняя девочка, всю жизнь не покидавшая волшебного дворца, оказалась сначала в лесу, а потом в лесной сторожке в лапах чудовища — и убила его и лежала обездвиженная рядом с мертвецом, чувствуя, как напитывается моя одежда кровью? Рыдая, я отрубала топором ему руки и ноги, чтобы спрятать их, а его превратить в мою иллюзию — он должен ведь был весить столько же, чтобы стать похожим. А потом сжигала его и писала записку от его имени — только чтобы мои преследователи не нашли меня. Я потерялась, боялась и не знала, где находятся дворец и что там твориться, и верила, что ты все решишь и найдешь меня, и я буду спасена. Я месяцами пряталась в лесу, в деревнях, в городах, подъедая корешки и отбросы, но верила, все время верила, что меня спасут, что про меня не забыли. А никто не приходил. И я молилась Пресветлой, чтобы она помогла, а потом решилась обратиться к лорду, и попыталась попросить его о помощи, но он лишь брезгливо отпихнул меня ногой и умчался на своем прекрасном жеребце. И единственный, кто мне помог тогда, кто спас мою жизнь и меня саму от страшного одиночества — это был старый разбойник, держащий при себе целую ватагу чумазых мальчишек. Я обрезала и перекрасила волосы и назвалась Ешкой, я воровала еду и кошельки, спала на грязной вонючей тряпке на земле и с каждым днем все меньше верила, что кто-то меня ищет. Ну что, ты хочешь чтобы я поведала тебе о своих чувствах?! — мой голос прервался от всей той желчи, что я выплеснула этим рассказом. Лицо Вильяма превратилось в маску с обескровленными губами, он силился что-то сказать, но вдруг, со стороны двери послышался полный горечи голос короля