Мой муж – Николай II. Дарите любовь… - Александра Романова
Шрифт:
Интервал:
Завтра приедут Павел, Макаров, а также сербская депутация от короля с военными наградами. Погода продолжает стоять теплая, но пасмурная и унылая. Я выписал несколько наших восточных ковров, и они очень украсили обе комнаты. До свидания, храни тебя Господь, мое дорогое Солнышко! Целую нежно тебя и девочек. Остаюсь
навеки твой старый
Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
29 сентября 1916 г.
Мой любимый!
Серо и ветрено, барометр очень низко стоит эти два последние дня – для людей с больным сердцем это особенно чувствительно. Вчера пролежала в постели до 6 Шт. пробыл у меня – ничего особенного – говорили о разных делах – определенно высказала ему мое мнение относительно Греции, о Сухомлинове, о министрах, о дороговизне, о пленных, о Гучкове – обо всем, а также о том, что членам Думы известно, что он в переписке с Алекс., и что это в глазах порядочных людей бросает тень на Ал.: видно, как этот паук Г. и Полив. опутывают Ал. паутиной, хочется открыть ему глаза и освободить его. Ты мог бы его спасти, очень надеюсь на то, что ты с ним говорил по поводу писем.
Мне нечего тебе рассказать – у меня горит лампа, вчера тоже пришлось ее зажигать, так темно и пасмурно – льет дождь.
Нежно благодарю тебя, дорогой, за твое милое письмо. Да, Алекс. говорил мне то же самое о румынах. В качестве кого туда едет Беляев? С письмом или же в качестве советника? Черт бы их побрал, отчего они такие трусы! А теперь, разумеется, наш фронт опять удлинится – прямо отчаянье, право. Ты не позабыл о мобилизации татар в России и в Сибири?
Как ты, верно, устал после двухчасового доклада, он сыплет словами, как заведенная машина. Я рада, что он произвел на тебя хорошее впечатление. Надеюсь, он говорил с Алекс., я просила его об этом.
Сандро говорил по телефону с детьми. Всего несколько дней, как он здесь, некоторые из его детей больны, говорит, что не может быть у меня (он никогда не приходит), он повидается с нами 5-го, так как в этот день он привезет к тебе Андрюшу, произведенного в офицеры.
Сердце не расширено, но болит.
Шлю тебе горячие поцелуи, мой ненаглядный.
Бог да благословит и защитит тебя! 1000 ласк шлет тебе твоя старая
Аликс.
30 сентября 1916 г.
Мой голубчик!
Горячее спасибо тебе за твое милое, только что полученное письмо. Как обстоит дело с Оболенским и Финляндией? Я очень рада, что ты остался доволен беседой с Протоп. – только б он оказался достойным поста, который ты ему доверил, и как следует работал на благо нашей бедной, измученной страны! Ты все-таки напиши мне в субботу, потому что мы только в 3 выезжаем в воскресенье. Как я рада, что мы скоро увидимся, дорогие вы мои! Всячески стараюсь поправиться. Сердце не расширено, я его налила каплями, но очень болит. Все же сегодня вечером выйду, чтобы повидать нашего дорогого Друга и получить Его благословение на дорогу. Сильная буря, осыпались последние листья, в промежутке солнце выглянуло на 5 минут – в этом году мы не избалованы солнцем, надеюсь найти его в Могилеве – во всех смыслах этого слова.
Велела Варавке осмотреть А. – он очень недоволен ее сердцем (наш Друг также). Он рад, что она едет с нами, и надеется, что это послужит ей отдыхом, – здесь она бегает с утра до вечера, у нее глубокие тени под глазами, одышка и головокружение. Мы все едем к тебе, чтоб освежиться морально (после долговременной тоски) и физически – на свежем воздухе и без работы.
Обидно, что нельзя съездить на несколько дней на юг. Эмма Фред. пишет, что отец ее медленно поправляется – при лежанье нет сердечной тоски, но как только он встает, она снова появляется. Воейков просил, чтобы мы взяли его с собой в ставку.
А теперь, мое сокровище, мой ненаглядный, прощай, и да благословит и сохранит тебя Господь!
Поцелуи без конца и привет шлет тебе твоя старая Женушка.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
30 сент. 1916 г.
Моя бесценная женушка!
Горячо благодарю тебя за милое письмо.
Беляев только что вышел от меня. Он посылается в Румынию в качестве советника и главы военной миссии по примеру французов. Вчера я принимал румынского генерала, уезжавшего в Бухарест. У Павла бодрый и хороший вид. Он нашел здесь уютный домик и окончательно устроился. Он просил разрешения приходить только к чаю, так как предпочитает обедать и завтракать дома. После 5-го он посетит гвардию. Сегодня вечером я приму сербских офицеров, которые привезли мне и, по-видимому, всем вам военные медали! Я совершенно не представляю себе их орденов.
Погода теплая, но очень ветрено, с переменным дождем и солнцем. Мы все же поедем кататься по реке. С самого лета у меня было только три свободных вечера после обеда; 2 вечера я играл в домино, а в третий разбирал фотографии в альбоме, чтобы сразу их наклеить. Я горячо радуюсь нашему скорому свиданию!
Больше ничего интересного не могу прибавить. Храни тебя Бог, мое любимое Солнышко! Нежно целую тебя и девочек; ее также. Надеюсь, что дорога не утомит тебя.
Навеки твой горячо любящий старый
Ники.
Александра Федоровна и Николай II. Фото 1900-х годов. За 20 с лишним лет совместной жизни супруги написали друг другу несколько сотен писем
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
Могилев. 12 октября 1916 г.
Мой ненаглядный!
С тяжелым сердцем покидаю я вновь тебя. О, как я ненавижу эти прощанья! Они разрывают сердце на части. Слава богу, у Бэби с носом все благополучно, это еще утешение. Милый мой, я так люблю тебя, слов нет выразить это; эти 22 года лишь усилили мое чувство, и отъезд причиняет настоящую боль. Ты так одинок среди этой толпы, так мало тепла кругом! Как бы я хотела, чтоб ты приехал хотя бы только на два дня, только чтоб получить благословение нашего Друга! Это придало бы тебе сил. Я знаю, что ты храбр, терпелив, но все же ты человек, и Его прикосновение к твоей груди очень бы утишило твои горести и даровало бы тебе новую мудрость и энергию свыше. Это не пустые слова, но глубочайшее мое убеждение. Алекс. может обойтись без тебя несколько дней. О, мой родной, останови это бесполезное кровопролитие, зачем они лезут на стену? Необходимо дождаться более благоприятного момента, а не слепо идти вперед. Прости, что я так говорю, но все чувствуют это.
Тебе нет необходимости принимать кого бы то ни было, кроме Протоп., что было бы хорошо, даже вызови его опять, пусть он почаще с тобой совещается, просит у тебя совета, делится с тобой своими планами, это страшно помогло бы ему. Я говорю все это во имя блага твоего и нашей дорогой родины не потому, что горячо хочу тебя увидеть (этого, ты знаешь, я постоянно желаю), но потому, что я слишком хорошо знаю и верю в успокоение, которое наш Друг способен дать, а ты утомлен морально, тебе не удается скрыть это от старой женушки! Да и не мешает, чтоб они здесь тоже почувствовали, что ты входишь во все, что совершается в тылу. Сейчас несколько дней здесь могут без тебя обойтись. Да ты на любой вопрос можешь оттуда дать ответную телефонограмму, которая дойдет через 5 минут.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!