Мы из российской полиции - Алексей Макеев

Переводчица, слушая его, не выдержав, звонко рассмеялась. Хохотнул даже полицейский, на протяжении всего разговора безмолвным столбом стоявший в некотором отдалении. Лишь следователь, зверским усилием пытавшийся принудить свое лицо хотя бы создать видимость улыбки, на деле вызывал некую кислую мину, достойную разве что жалости сторонних наблюдателей. Гуров и Крячко, которым Смирнов вкратце скороговоркой перевел свою сентенцию, рассмеялись столь заразительно, что наконец-то и следователь, уразумев суть шутки, издал-таки какое-то достаточно веселое «гы-гы».

Отвечая на вопросы Алексея Юрьевича, он сообщил, что на основании некоего местного положения они объявлены «карантинированными персонами», которые должны пройти определенный медицинскими показаниями курс диспансеризации. Об их присутствии на территории Португалии российский консул уже извещен и завтра утром обязательно прибудет в клинику. На данный момент, заверил следователь, завершаются всякие положенные для такого рода случаев формальности – с пограничной службой, санитарно-эпидемиологической, миграционной и иными, тому подобными.

– …Вы себе даже представить не можете, сколько незаконных мигрантов ежедневно задерживают пограничники в наших территориальных водах! А сколько их, уже успевших высадиться на сушу, уже даже успевших настроить себе халуп из мусора и активно занимающихся каким-либо незаконным, криминальным бизнесом?! – потирая лоб ладонью, сокрушенно повествовал он. – Ну, вы – европейцы, в отношении вас приходится решать проблемы лишь идентификационного характера; а, например, возьмем африканцев… Прошу не счесть меня расистом, но это нередко носители малярии, проказы, туберкулеза. Не говоря уже о риске заноса к нам лихорадки Денге, Эбола, Западного Нила… Но даже с учетом вашего явного санитарно-эпидемиологического благополучия, законы у нас, согласитесь, одинаковы для всех.

– В общем и целом с вами согласен, – кивнул Смирнов. – Но возможность хотя бы созвониться с консулом вы могли бы предоставить? Где там этот господин Эжмеш, который наобещал нам три короба? Что ж он не появляется?

– М-м-м… Господин Эжмеш будет завтра утром. Сейчас он, насколько я знаю, занимается согласованием вопросов организации вашей встречи с консулом. Завтра утром, уверяю вас, все решится должным образом.

– И последнее, – сурово смерив взглядом его и полицейского, даже не сказал, а изрек Смирнов. – Мне не совсем понятно, почему нас постоянно держат под замком. Или это тоже общее правило для всех?

Конфузливо поморщившись, следователь пообещал немедленно – прямо сейчас – уладить этот вопрос с главврачом клиники.

…Когда за гостями закрылась дверь, в палату с ужином прибыла все та же румянощекая служащая, которая прикатила на все том же столике уйму всяких блюд.

– Это ужин? – удивленно озирая все это обилие блюд, спросил Алексей Юрьевич. – Да после такого ужина уснешь ли?

– Это точно! Особенно если насмотришься на таких вот хорошеньких, аппетитных очаровашек, – потирая руками, Крячко плотоядно улыбнулся, как голодный кот на сметану, глядя на служащую клиники. – Блин! Ну что же я по-ихнему ни хрена не шпрехаю? Уж я бы нашел с ней общий язык!.. Мерси, сеньорита! Спасибо! Данке шён! – наконец наскреб он в памяти хоть что-то из иностранных языков.

Та, сверкнув белозубой улыбкой, что-то сказала в ответ на родном португальском и, покачивая стройными, упругими бедрами, вышла из палаты. Глядя ей вслед, Стас даже застонал от переполняющих его эмоций. Гуров и Смирнов, наблюдая за ним, давились от смеха, в общем-то хорошо понимая его состояние.

– Стас, если мы тут пробудем хоть пару дней, у всех здешних сотрудниц гарантированно начнется нимфомания, – иронично заметил Лев. – Ты прямо источаешь энергетику переполняющего тебя тестостерона. Угомонись немного, угомонись! Ты думаешь, мы деревянные? Тоже живые люди. Но думать-то сейчас нужно не о женщинах, а о том, как… Гм-гм… Доходит?

– Дошло! И уже давно дошло! Но… Знаешь, этот разговор мне напоминает мультик про Простоквашино, когда Шарик доказывал коту Матроскину и Дяде Федору, что его одолел охотничий инстинкт. Ну вот и меня одолел инстинкт тяги к женщинам! Что мне теперь делать? Самому себя кастрировать?! Я же никого не собираюсь принуждать к взаимности силой – этого себе я в жизни не позволю. Но уж помечтать-то хоть можно?

– Мечтай, мечтай, страдалец ты наш… – голосом Матроскина великодушно разрешил Гуров.

– Ладно, Лева, не будем к нему излишне строги… – Смирнов добродушно усмехнулся. – В наше время, когда, можно сказать, идет настоящее цунами однополых отношений, такую приверженность женщинам можно только приветствовать. Знаете, парни, не так давно услышал забавную байку. К сексопатологу приходит мужчина и объявляет о том, что он, наверное, лесбиян – его неудержимо тянет к женщинам…

Гуров, по достоинству оценив острый подтекст анекдота, от души рассмеялся. Стас же буквально взорвался хохотом, держась за живот и утирая выступившие слезы.

Ужин, неплохо дополненный взаимными подначками и смехом, со стороны никак не мог вызвать подозрений в том, что замышляют эти трое. Когда в палату вошла официантка, стены сотрясал взрыв жизнерадостного хохота – Алексей Юрьевич оказался настоящим кладезем веселых историй. Забрав столик и одарив безмятежно-веселую компанию приятельской улыбкой, девушка покатила столик к выходу.

– Эх, покурить бы, – не отрывая взгляда от ее ранящей душу походки, вдруг посерьезнев, заявил Станислав. – Только и курить-то нечего; да у них в палатах и дымить, скорее всего, не положено.

Понимающе кивнув, Смирнов что-то спросил у официантки. Та, оглянувшись, с улыбкой сообщила, что действительно в палатах здесь курить не положено. Но если господин этого очень хочет, она могла бы проводить его в специальную комнату для курения и даже поделиться с ним сигареткой. Надо ли говорить о том, сколь радостной была реакция Крячко на это весьма приятное для него известие? Сияя улыбкой на все тридцать два зуба, он бодро зашагал следом за пригожей сотрудницей клиники.

– Ставлю сто против одного, что совратит, паразит, бедную официанточку, – Лев сокрушенно покрутил головой. – Даже не зная языка.

– Серьезно? – подивился Алексей Юрьевич. – Ну и хват! Ну и жох!

…Стас вернулся в палату почти через час, усталый и умиротворенный. Окинув его взглядом, Смирнов удивленно обернулся к Гурову:

– Хм… Похоже, ты был прав! А я, вообще-то, думал, что в большей степени шутишь…

– О чем это вы? А, о том, было ли у меня что-то с Зелмой… Нет, ничего не было, – выразительно указывая взглядом на стены, объявил он. – Вот подраться пришлось. Неграм троим тут ума вставил!

…Пройдя в курилку, которая оказалась в конце коридора, Крячко с удивлением обнаружил, что португальская курилка не чета российским. Она радикально отличалась от большей частью обшарпанных убогих закутков, зайдя в которые курить скорее бросишь не потому, что это вредно, а потому, что один лишь вид этого «курятника» отобьет всякую охоту здесь дымить. Здешняя комната для курения была просторной, светлой, отделанной не хуже какого-нибудь светского салона, с мягкими диванчиками и креслами, над которыми высились красивые раковины сборников дыма, ведущие к вытяжкам, включающимся автоматически. Здесь витал не застоялый табачный дым, а приятный аромат освежителей воздуха. Это был, так сказать, материализованный рай для курильщиков.