Кинжал с мальтийским крестом - Марта Таро

– Так нет никаких долей, просто дом.

– Разве вы не делили наследство деда?

– А что, разве его нужно было делить? Дом так и записан на имя папы, мы же с сёстрами знаем, что это – общее. Мы друг друга не обманем.

– Значит, вы не вступали в права наследования? – поразился Александр. – И вам никто не подсказал, что это нужно сделать?

– Разве мы нарушили закон? – забеспокоилась тётка. – Теперь что, отберут дом в казну?

Алина так разволновалась, что пошла красными пятнами. Александр уже был не рад, что вообще поднял эту тему. Бог с ним, с домом.

– Не волнуйтесь, мы всё оформим, никто ничего не отберёт. Не нужно беспокоиться. Хватит с нас уже переживаний, – сказал он и ласково похлопал тётку по руке.

Испуг в глазах Алины растаял. Она вновь принялась хлопотать вокруг больного. Ну и славно – можно посидеть ещё чуть-чуть и уехать. Общая больничная атмосфера тяготила Александра, но были и трогательные моменты: тётка с такой нежностью подкладывала мужу подушки и укрывала его пледом, что Александр умилился. Эти двое уже немолодых людей радовались простыми прикосновениями к руке супруга. А ведь и Полина как-то обмолвилась, что тоже любила. Похоже, из сестёр Румянцевых пренебрегала семьёй только его мать. Сразу же кольнула совесть: матери больше нет, а значит, негоже вновь вспоминать прежние обиды. Да и вообще, посидел, отдал долг и достаточно. Можно ехать…

Александр поднялся, но попрощаться с родными не успел: в дверях гостиной появился лакей и доложил:

– Его светлость князь Горчаков!

Тётка Алина вскочила с кресла и полетела навстречу высокому шатену с умным, волевым лицом.

– Платон Сергеевич, как мы рады вас видеть! – воскликнула она. – Познакомьтесь, пожалуйста, с моими племянником и мужем.

Мужчины раскланялись. Алина, распорядившись принести чай, усадила Горчакова в кресло, села с ним рядом и светским тоном осведомилась:

– Как там Верочка?

– Спасибо, всё хорошо. Вера и Мария Григорьевна передают вам привет, а я очень благодарен за то письмо, что вы мне написали. Я пока скрыл его от жены (ей нельзя волноваться), а обсудил дела с графиней Румянцевой. Мы решили, что я должен поехать в Москву и узнать подробности того, что случилось.

– Конечно, давайте всё обсудим, – согласилась Алина. – Кстати, мой племянник встречался с капитаном полиции и лучше всех знает, как обстоят дела.

Открытие, что тётка, не поставив его в известность, написала родным Лив, уязвило Александра. Он до сих пор чувствовал вину за то ужасное объяснение, но одно дело – переживать в душе, и совсем другое – выяснять отношения с роднёй сбежавшей кузины. А уж обсуждать с посторонними убийство собственной матери хотелось меньше всего на свете. Однако князь Платон ждал ответа, пришлось объясняться:

– В доме случилось несчастье – погибла моя мать… К сожалению, до настоящего времени полиция не смогла найти преступника… Не буду скрывать, что все мы здесь находимся под подозрением. Нам запрещено покидать Москву, – слова не шли с языка, и Александр тянул их из себя, будто клещами.

– Примите мои соболезнования, – откликнулся Горчаков. Он чуть помолчал, как будто решая, о чём следует говорить, а о чём нет, и продолжил: – Я стал опекуном Лив по воле её матери. Я отвечаю за девушку. Меня волнует и настораживает тот факт, что моя подопечная уехала в Иерусалим, хотя совсем недавно просила вызвать её в деревню. Почему они с Полиной так резко изменили планы? Почему не поставили нас в известность? Вы связываете это с преступлением?

Не дав Александру ответить, в разговор вмешалась его тётка:

– Они уехали сразу после нашей с Эриком свадьбы и так и не узнали о том, что произошло ночью, – в глазах Алины блеснули слёзы. – Если бы Полина знала об этой беде, она никуда бы не поехала.

– А почему ей не сообщили? Путешественниц можно было вернуть с дороги, – удивился князь Платон, и в его голосе зазвучала сталь. – Александра Николаевна, мать и сёстры поручили Лив вашим заботам. При этом было поставлено условие, что вы со своей подопечной останетесь в московском доме нашей семьи. Мы никогда бы не дали согласия на паломничество.

– Для меня самой это стало ударом, – призналась Алина. – Я теперь подозреваю, что сестра давно уговаривала Лив поехать с ней, но нам об этом даже и не заикалась. Мы с покойной Евдокси, конечно же, не отпустили бы девочку в такую даль. Поэтому нам ничего и не сказали, а Полина оставила письмо у горничной Лив. Служанка отдала его, когда уже было поздно снаряжать погоню, а в доме хозяйничала полиция.

Горчаков нахмурился. Он явно настроился обвинить Алину во всех смертных грехах. Александр не мог этого допустить:

– Позвольте мне уточнить некоторые детали, – начал он. – Я мог бы сам отправиться вдогонку, но нам запрещено покидать Москву. Впутывать же посторонних в это дело – значит, ставить под сомнение репутацию девушки, чего никто из нас не хочет. Так и получилось, что тётя Полина и Лив до сих пор не знают о нашей беде.

– Понятно… – протянул князь Платон и уточнил: – Как же девушка смогла выправить заграничный паспорт, и никто из семьи об этом не знал?

– Я подозреваю, что никакого паспорта Лив не получала, – откликнулась Алина. – Сестра выправляла документы на себя и свою служанку – дворовую девушку по имени Люба. Думаю, что Полина увезла Лив именно по этим документам.

Александр вскипел. Ну, Алина, удружила! Очень захотелось дать тётке крепкого пинка. Зная о подложных документах, она не соизволила поделиться своими опасениями с главой семьи, а теперь вываливала всё это опекуну Лив. Да кем он их после этого будет считать? Полными идиотами?! Впрочем, отчасти справедливо. Сам Александр – идиот и есть. Если бы он не был таким мужланом, таким бестактным ослом… Понятно, что Лив уехала из-за унижения. Она просто не упустила подвернувшийся шанс и уплыла за моря по чужим документам. Если бы не его отповедь в ответ на почти детскую выходку, Лив осталась бы дома. Но что делать теперь? Признаваться, что это он виноват в её бегстве? Это только всё усугубит…

– Как только мне разрешат покинуть Москву, я готов выехать за тётей и Лив в Иерусалим, – заявил Александр. – А сейчас давайте избавим Александру Николаевну от печальных воспоминаний. Тётя и так не слишком здорова. Позвольте пригласить вас ко мне. Там мы могли бы всё подробно обсудить.

– У меня есть другое предложение: мой дом недалеко отсюда – на Большой Дмитровке. Милости прошу, – отозвался князь Платон.

– Хорошо, поедемте к вам.

Алина попрощалась с ними, а Эрик слабо махнул рукой и вновь закрыл глаза. Он выглядел таким измождённым, да и тётка совсем истаяла. «Надо завтра же поговорить о них с доктором», – решил Александр.

Дом Горчакова и впрямь оказался рядом. Пройдя вслед за хозяином в большую, обставленную по старинке гостиную, Александр сразу же перешёл к делу:

– Как я теперь понимаю, Лив должна была оставаться в доме Чернышёвых с Александрой Николаевной, а то, что там поселилась и моя мать, для вашей семьи стало сюрпризом. Впрочем, со мной мать тоже не советовалась, лишь поставила перед фактом. К сожалению, наши с ней отношения всегда оставляли желать лучшего, а в последнее время совсем испортились. Я жил в том флигеле, где раньше обитала тётка Алина, а баронесса перебралась к сестре и начала вывозить Лив.