Путин и Трамп. Как Путин заставил себя слушать - Дэвид Корн

Что бы ни говорили на той встрече, в электронном письме профессор представил Пападопулоса Ивану Тимофееву — программному директору Российского совета по международным делам; этот исследовательский центр был основан и финансировался российским правительством. Профессор описывал Тимофеева как человека, близкого к чиновникам из российского Министерства иностранных дел. Через Skype и по электронной почте Пападопулос и Тимофеев обсуждали возможность встречи между представителями российского правительства и людьми Трампа.

В одном из писем Пападопулос, готовивший наброски первой программной речи Трампа по внешней политике, сказал Тимофееву, что выступление (в котором Трамп призывал к улучшению отношений с Россией) было «сигналом к встрече».

А тем временем вокруг становилось все интереснее. 26 апреля за очередным завтраком в лондонской гостинице Мифсуд сказал Пападопулосу, что он только что вернулся из Москвы после встреч с высокопоставленными российскими чиновниками. Из московских бесед Мифсуд узнал, что русские накопали «грязи» на Хиллари Клинтон: «Русские заполучили письма Клинтон… У них тысячи электронных писем», — сказал Мифсуд Пападопулосу.

Было непонятно, о каких письмах говорил Мифсуд: о личных, которые Клинтон якобы уничтожила? Или о каких-то других, из другого источника? К тому времени подозревали, что в базу Национального демократического комитета проникли две хакерские группировки из России и одна из них выкрала тысячи писем из личного почтового ящика Джона Подесты. Однако пока еще ни одно из этих писем не было опубликовано.

На следующее утро Пападопулос отрапортовал Стефену Миллеру, одному из руководителей кампании: «У меня есть интересные новости из Москвы о нашем деле. Расскажу, когда придет время». Через три дня он поблагодарил Мифсуда за настойчивые попытки организовать встречу Путина с Трампом: «Если это случится, это будет историческим событием».

Пападопулос был одержим идеей «делать историю»… И он, по сути, правильно видел, какие события, часто — закулисные, могли стать важнейшими и поменять привычный мир. И вот однажды ночью в мае в Лондоне, когда выпито было очень много, Джорджу повезло со знакомством: он встретил Александра Даунера. Кто-то из знакомых израильских дипломатов представил Пападопулоса своему коллеге из австралийцев, а уж тот, в свою очередь, по какому-то поводу познакомил его с Даунером. Даунер был одним из ведущих австралийских дипломатов в Британии.

После нескольких кругов выпивки Пападопулос сказал Даунеру, что у русских есть политическая «грязь» на Клинтон. Даунер отметил про себя интересную информацию, но пока ее было недостаточно, чтобы что-либо предпринимать. Как знать: может быть, это просто болтовня у барной стойки.

В течение следующих недель Пападопулос продолжал слать чиновникам из предвыборного штаба, включая Манафорта и руководителя кампании Кори Левандовски, письма о том, что Россия заинтересована в визите Трампа или других представителей кампании, включая его самого. В какой-то момент Манафорт переслал письмо Пападопулоса одному из коллег с пометкой: «Трамп не наносит подобных визитов. Нужно послать кого-то из низшего звена в кампании, чтобы поездка не была расценена как сигнал». Формулировка означала, что Манафорту казалась вполне приемлемой сама идея контакта между предвыборным штабом Трампа и Москвой.

Пападопулос от своих попыток устроить встречу не отказался и в последующие месяцы продолжал наводить мосты, чтобы она состоялась «вне протокола». В какой-то момент он сам вызвался съездить в Россию, и Кловис дал ему зеленый свет. В конечном итоге Пападопулос так и не полетел в Москву, однако туда слетал Картер Пейдж. Эта поездка заинтересовала ФБР.

Российские попытки наладить отношения с кампанией Трампа не ограничивались обработкой Пападопулоса. Одним из направлений этой работы была более широкая российская инициатива по обретению влияния в американском консервативном движении.

И именно в рамках этой миссии Рик Холт, ветеран вашингтонского лоббизма и крупнейший поставщик средств для Республиканской партии, совершил ложный шаг. Это случилось еще два года назад. Холта пригласили на частный ужин в одном из ресторанов Нэшвилла во время ежегодного съезда Национальной стрелковой ассоциации (NRA). Почетным гостем на том ужине был Александр Торшин, зампредседателя российского Центробанка, по совместительству — высокопоставленный член партии «Единая Россия». По правде говоря, Торшин был не той фигурой, в честь которой можно было произносить заздравные речи на ужине NRA: в то время испанские власти проводили расследование по отмыванию российских денег, и Торшин был среди фигурантов. (Существовала распечатка прослушки, где один из российских мафиози отзывался о Торшине как о своем крестном отце, “el padrino”.)

Холт был в замешательстве. С чего бы это NRA принимать российского эмиссара, близкого к Путину? Холту сказали, что Торшин был близким другом Дэвида Кина, бывшего президента NRA, и что он получил пожизненное членство в Ассоциации. Но еще больше Холта интересовало присутствие рядом с Торшиным женщины, представленной как его личный помощник. Мария Бутина, высокая, яркая рыжеволосая красотка, на безукоризненном английском потчевала лидеров NRA рассказом о собственных охотничьих доблестях и своей работе по учреждению организации за право владения, ношения и применения оружия в целях самообороны в России. Организация называлась «Право на оружие».

Холт уже встречался с Бутиной — в прошлом феврале, на ежегодной конференции за консервативные политические действия (CPAC). Тогда Холт был поражен тем, насколько чрезмерно внимательной к нему была эта женщина. Она спросила его: «Давайте станем друзьями на Facebook? Как мы можем поддерживать связь?» Лысеющий, давно носящий очки, шестидесятилетний Холт не привык видеть себя объектом столь явного внимания со стороны молодых привлекательных женщин. Он вспоминал: «Я только и думал: что, черт возьми, это все значит?»

Дуэт Торшина и Бутиной продолжал всплывать на консервативных сборищах: съезд NRA, конференция СРАС, национальный молитвенный завтрак в Вашингтоне. В июле 2015 года, через несколько недель после того, как Трамп объявил о своем участии в президентской гонке, Бутину видели на Празднике свободы — мероприятии консерваторов в Лас-Вегасе. Во время сессии вопросов и ответов она спросила нового кандидата от республиканцев о его отношении к России.

«Я из России… Намерены ли вы продолжать политику санкций, которая вредит экономикам обеих стран? Или у вас есть другие идеи?» — спросила Бутина. В качестве кандидата в президенты Трамп еще ни разу не высказывался по этому вопросу. Его ответ занял пять минут: «Я знаю Путина. Путин не испытывает уважения к президенту Обаме. Это большая проблема. Очень большая проблема». Действия Обамы привели Россию к установлению более тесных связей с Китаем, что «ужасно» для Соединенных Штатов. «Я думаю, что мы прекрасно поладим с Путиным. Я не думаю, что вам нужны санкции. Я думаю, что мы очень хорошо поладим». Благодаря Бутиной у русских теперь было документальное подтверждение того, что Трамп не одобряет санкции, так ненавистные Москве.