Реакция Путина. Что такое хорошо и что такое плохо - Олег Кашин

Остается совсем небольшой список, из которого стоит убрать тех, кто, прославившись на съезде, быстро завалил дальнейшую карьеру — тот же Юрий Болдырев или Сергей Станкевич. Настоящий чекистский агент среди депутатов должен был мало того что быть ярким и популярным — он еще и потом, после крушения СССР, должен был остаться во власти, иначе зачем его вообще готовили?

И из 2250 народных депутатов СССР я могу назвать только одно такое имя. Профессор насквозь гэбэшного ленинградского юрфака, не диссидент и не капээсэсовский партиец, непонятно кто, человек из ниоткуда, который, возникнув на Съезде, превратился вдруг в суперзвезду, безошибочно выбирал точки политического роста — от комиссии по расследованию беспорядков в Тбилиси до коррупционных схем с участием кооператива АНТ. Самая невероятная депутатская карьера — за год с задних скамеек Кремлевского дворца в первый ряд перестроечной номенклатуры. Председатель Ленсовета, потом мэр Петербурга. Основатель политической группировки, с 1999 года управляющей Россией и в значительной мере состоящей как раз из ветеранов советской госбезопасности.

Просто забудьте все, что вам о нем говорили до сих пор, и посмотрите на Анатолия Собчака как на самого успешного «человека КГБ» в перестроечной политической элите. Это не Жириновский и даже не Ходорковский, это настоящая фигура.

У меня нет доказательств, но я считаю, что именно такая фигура и должна быть тем недостающим звеном, без которого мы никогда не поймем, что случилось с нашей страной в конце восьмидесятых и начале девяностых годов прошлого века.

Просто представьте, что это звено — Собчак.

Михаил Сергеевич Горбачев был, как известно, слабым и нерешительным политиком. Настолько слабым и нерешительным, что к 54 годам, победив в ожесточенной конкурентной борьбе нескольких настоящих аппаратных мастодонтов, прежде всего Виктора Гришина и Григория Романова, стал генеральным секретарем ЦК КПСС. Впрочем, генеральный секретарь ЦК КПСС — это совсем не абсолютный монарх. Все предшественники Горбачева тратили годы на то, чтобы избавиться от своих реальных и потенциальных оппонентов в политбюро и ЦК. Так, например, Сталин на XVII съезде партии в 1934 году не сумел занять первого места при избрании членов ЦК и потом жестоко отомстил делегатам того съезда — это было через десять лет после смерти Ленина, то есть как минимум десять лет власть Сталина была ограничена нелояльными соратниками. Брежнев тринадцать лет терпел рядом с собой откровенно подсиживавшего его Николая Подгорного, и шестнадцать лет — Алексея Косыгина, претендовавшего, по крайней мере, на равную брежневской роль.

От Гришина и Романова слабый и нерешительный Горбачев избавился через несколько месяцев после своего прихода к власти. От нелояльного ему армейского начальства — ровно через два года, весной 1987-го, когда после загадочного приземления Матиаса Руста в Москве руководство Министерства обороны СССР пережило самую значительную с конца 30-х годов зачистку. От остальных «негорбачевских» членов политбюро высший орган руководства КПСС был зачищен осенью 1988 года — через три с половиной года после прихода слабого и нерешительного Горбачева к власти. Еще через несколько месяцев, в начале 1989 года, из ЦК КПСС на пенсию единовременно было отправлено больше ста членов ЦК — такого в истории КПСС не было вообще никогда. Стоит, между прочим, вспомнить еще один важный эпизод из истории КПСС — октябрьский пленум 1964 года, когда Никита Хрущев был отправлен на пенсию силами недовольных соратников по ЦК. Этот пример, по тем временам достаточно свежий, тоже был перед глазами у Горбачева — он не мог не понимать, чем и в какой степени он рискует, но при этом в каждый момент своего генсековского царствования рисковал и всегда выходил победителем из аппаратных войн.

Никакой конспирологии, только факты и открытые источники — по сравнению с любым другим своим предшественником Горбачев добивался своего быстрее, жестче и эффективнее, чем они, чем даже Сталин. Но кому до этого сейчас есть дело — как в старом анекдоте про царя, который строил, но его не называли строителем, побеждал, но его не называли победителем, а стоило ему всего лишь однажды трахнуть козу…

Козу Михаила Сергеевича Горбачева звали Борис Николаевич Ельцин. Бесспорная и очевидная главная ошибка Горбачева — проморгал, недооценил опасность, позволил себя переиграть. Что ж, давайте смотреть, что он там позволил.

Почти публичная стычка между Горбачевым и первым секретарем Московского горкома Ельциным осенью 1987 года заканчивается так же, как и все другие аппаратные конфликты с участием Михаила Сергеевича. Ельцин не просто побежден, Ельцин растоптан. Публично кается сначала на московском пленуме, потом на пленуме ЦК. Ельцина исключают из кандидатов в члены политбюро и определяют в никому не интересный строительный Госкомитет шестым заместителем председателя. Ельцин деморализован — известно даже о попытке его самоубийства, когда уже в Госстрое Борис Николаевич то ли резал себе вены, то ли втыкал себе в грудь ножницы. Жизнь не удалась, партийная карьера бесславно закончена, а больше ничего Ельцин не умеет.

И вдруг совершенно без видимых причин по команде из Москвы парторганизация Карелии, в которой Ельцин даже не бывал никогда, в последний момент, говоря современным языком, отдает Ельцину подписи своих муниципальных депутатов — то есть избирает его делегатом на XIX всесоюзную конференцию КПСС, которая должна стать политическим триумфом Горбачева, задумавшего большую политическую реформу. Реформа в итоге отходит на второй план — главным героем конференции делается Ельцин, которого критикуют с трибуны главный партийный консерватор Егор Лигачев и сам Горбачев в своем заключительном слове. Сам Ельцин при этом, кажется, даже не понимает, чего от него хотят — попав на трибуну (несколько тысяч делегатов в зале, выступить может дай Бог если каждый сотый, но Ельцину удается), он зачем-то просит о «политической реабилитации». Горбачев с тоской смотрит на него из президиума.

Дальше Ельцин уже главная антигорбачевская фигура. Цензура в СМИ еще не отменена, центральные газеты полностью подконтрольны Кремлю, но на первых полосах почему-то выходят большие интервью, как его называют, опального Бориса Ельцина.

На парламентских выборах 1989 года он триумфально избирается народным депутатом СССР от родного Свердловска. Съезд избирает Верховный совет, для попадания в который Ельцину не хватает нескольких голосов. Омский депутат Казанник, который в Верховный совет как раз избран, уступает Ельцину свое место. Нормам регламента это противоречит, но Горбачев делает вид, что не заметил. В декабре умирает Сахаров, на первой полосе «Нью-Йорк таймс» репортаж с похорон — у гроба Сахарова стоит Ельцин, весь мир видит, кто теперь лидер демократических сил в Советском Союзе.

Выборы в республиканские парламенты весной 1990 года Горбачев, что называется, сливает — тогдашний первый секретарь ЦК Юрий Прокофьев рассказывал мне о прямом указании ЦК партийным организациям не устраивать митингов, не использовать административный и медийный ресурс и так далее. Понятно, что это просто слова, которых никак уже не проверишь — но результаты выборов говорят сами за себя. В Прибалтике побеждают сторонники независимости, на Украине в парламент входят радикальные националисты, в РСФСР противники Горбачева получают также огромное представительство на Съезде народных депутатов, но республика большая, инертная, и большинство все равно у коммунистов.