Фледлунд - Соня Фрейм

Вплетать во все свои проблемы Эрика не хотелось, он и так был ему обязан по гроб жизни. Тот просто пожал плечами, видимо не собираясь настаивать.

–У него мой паспорт. И тот факт, что я наемник, уже огромная проблема.

–Да,– отстраненно согласился Эрик, забивая что-то в телефон.– Это означает, что ты почти везде персона нон-гранта. Ищу твоего работодателя. «Созвездие»… Надо же. Интересно, почему у всех наемных частных отрядов такие пафосные названия? Кстати… цифра четыре на твоей руке…

Киран перевернул ладонь, разглядывая выцветший символ.

–Это же знак Юпитера,– весело сверкнул глазами Эрик.– Только вспомнил. Дагмар любит астрологию. Она мне даже когда-то гороскопы сама составляла, правда, ничего не сбывалось.

Реагировать уже не было сил. Все ребусы себя расшифровали.

–Знаешь, а про вас пишут в основном на каких-то форумах реальных мужиков, и есть одна новость, что вы были в Ираке. В Австралии вы вне закона. Кажется, дома тебя не ждут.

Как ни странно, ирония Эрика успокаивала и постепенно примиряла Кирана с его прошлым.

Не настолько, чтобы он себя принял, но проклятая пустота в голове как будто начала сужаться.

–В общем, плохой ты парень,– шутливо закончил Эрик.– Но это не значит, что свои беды ты заслужил.

Это прозвучало несколько странно. Похоже, ничто из внезапно всплывшей биографии Кирана его не оттолкнуло. Скорее даже развлекло. Эрик убрал телефон и сказал:

–Вот что… поехали со мной. Представлю тебя одному человеку. Как я сказал, есть у меня теория о твоих злоключениях. И возможно, сегодня ночью мы вскроем твой черный ящик.

Другой под его кожей только этого и ждал.

Ханну окутывала белизна, но не такая, как в той комнате, от которой она бежала. Эта больше напоминала жидкий туман, и звуки в ней гасли. Осмотрев себя, она вдруг поняла, что ее конечности стали длиннее, кожа чуть смуглее, а по плечам спускались густые черные локоны.

Стоило моргнуть, как все тело оказывалось в крови, и изо рта вырывался беззвучный крик. Туман сгущался еще плотнее, и она начинала задыхаться.

Внезапно резким толчком ее выбрасывало в незнакомую ванную комнату. По кафелю сбегали ржавые полосы, свет непрерывно мигал, и отовсюду доносился оглушительный ритмичный грохот. Из зеркала смотрела девушка с длинными черными волосами и окровавленными руками.

–Кто ты? Кто ты такая?– кричала она, глядя на себя. Или на Ханну?

Откуда-то слышался тонкий вопль, который все нарастал, и эта какофония разбивалась на осколки вместе с зеркалом.

* * *

Ханна проснулась в холодном поту и тут же посмотрела на свои руки и ноги. На ней была ее фланелевая пижама, а ладони и ступни, выглядывающие из нее, принадлежали не кому иному, как ей. Курильница с картины пристально наблюдала за ее пробуждением одиноким глазом. Придя в себя, Ханна суматошно встала с постели и открыла везде шторы, позволяя утреннему свету впитать в себя остатки кошмара.

«Что это было?» – хотелось спросить неизвестно у кого.

Сердце громко стучало в такт грохоту из сна. Окончательно ее вернул к реальности истошный вой сирены скорой помощи за окном, и впервые она была ему благодарна. Способность различать сон и действительность на мгновение пропала.

Следующий шаг был к зеркалу, чтобы убедиться, что она все та же Ханна. Не сильно собою любимая, но привычная. Из головы не выходил образ девушки, исступленно смотрящей на нее с другой стороны. Сон с лифтом завершился, как прочитанная глава, и на смену ему пришло видение похуже. Не зная, как выглядит ее донор, Ханна ощущала, что они наконец-то встретились лицом к лицу, но какое же отвратительное это было знакомство… По венам все еще змеился дух Ребекки: гневный, требовательный и одновременно загнанный.

Поход в ту квартиру ничего не объяснил и только усугубил ситуацию. Что-то было сделано лишь наполовину, и происходящее теперь напоминало прорвавшуюся трубу. Ханна теряла контроль над собой, и с каждым сновидением в нее все больше проникало что-то чужое со своей собственной волей. Она безоговорочно принимала эти ненормальные события и все время ощущала себя ведомой. С самого начала казалось, что Ребекка пытается ей что-то сказать, но после этой ночи Ханна усомнилась в том, что та вообще от нее чего-то хотела. Девушка из сновидений напоминала разбуженного мертвеца, который не знает, зачем вернулся к жизни. Они обе оказались пленницами в каком-то параллельном измерении и не могли разойтись.

Зазвенел будильник, напоминая о первом приеме таблеток. Ханна начала отработанную до автоматизма утреннюю рутину, но ощущала невыразимое отчаяние от всего, что с ней происходит. Эта многолетняя депрессия не имела начала, и ей не видно было конца, она стала почти неотделимой от личности самой Ханны. Жизнь превратилась в цикл бессмысленных действий. А чехарда с чужими сновидениями только расшатывала крепления в ее голове.

На телефоне всплыло напоминание о встрече с Магдой через час. Некоторое время Ханна смотрела на напоминание на дисплее, а затем отбила терапевту, что лучше перенести. Пользы от этих сеансов больше не было. После позвонила менеджеру и сказала, что плохо себя чувствует. В основном Ханна работала на дому за исключением некоторых проектов, проходивших в офисе «ФЕМА». У компании была весьма гибкая рабочая политика, благодаря которой Ханна и дотянула до пересадки. И терапевт, и менеджер передали ей свои благословения, и Ханна начала собираться. Надо было вернуться в ту квартиру и разобраться получше с прошлым Лейнц. Лекан в прошлый раз скорее мешал, чем помогал. Еще была надежда, и в ней она боялась признаться даже самой себе: что, если она снова встретит того мужчину? Теперь, когда он больше ей не снился, их словно навсегда разлучили.

«Приди же. Ты же будто узнал меня в прошлый раз»,– молитвенно обратилась она к нему, стоя на пороге своей квартиры.

* * *

«Муравейники» прозябали под ветром как живые исполины. Неудивительно, что их выстроили на самом отшибе. Мэрия отчаянно старалась, чтобы город выглядел как картинка. Все, кто мозолил им глаза,– мигранты, панки, нищие, бездомные – расфасовывались по этому району, и в этом, наверное, и заключалось оборотничество Фледлунда. Его уродство проступало в неформальной сегрегации.

Ханна дошла до дома Ребекки, отметив, что письма все еще торчат из почтового ящика. С ее первого визита прошло четыре дня. Интересно, что тот мужчина делал здесь в прошлый раз? Он был владельцем квартиры? Или же просто проведывал ее? Почему не трогал почту? После того как она проболталась про ключ в горшке, он должен был забрать его от греха подальше, а лучше вообще сменить замки…