Сводные. Игра на желание - Екатерина Аверина

— Потерялся немного, — извиняюсь перед Гордеем за свой косяк, который едва не стоил нам победы.

— Это нормально. Вы выдали очень крутой результат. Просто расслабься и радуйся победе.

— Я радуюсь, — изображаю восторг на лице.

Гордый смотрит на меня с сомнением, хлопает по плечу и помогает парням погрузить в машину наши байки и запчасти, которые не пригодились. На свою базу возвращаемся на двух машинах. Быстро переодеваемся и валим в ресторан отмечать.

Подтягиваются девушки или даже жены сокомандников. Посиделки получаются довольно уютные под хороший алкоголь и обсуждение гонки. Я аккуратно подливаю расслабленной Ладе еще вина. Музыканты заряжают медляк, и подвыпившие парни начинают вытаскивать девчонок танцевать.

— Пойдем? — с надеждой смотрит на меня Лада.

Я вообще-то не танцую, но сегодня меня ждет сладенькое, так что можно немного подыграть розовощекой девчонке.

Беру ее за руку, вывожу на площадку и сразу же прижимаю к себе гораздо теснее, чем требуется для обычного медляка. Лада закидывает руки мне на шею. Качаемся под музыку, глядя друг другу в глаза. Она у меня пьяная немножко. Улыбается, глазки блестят. Красивая на самом деле. Моя же, как иначе то? И ломать все, что только начало выстраиваться, наверное, такое себе, но я все еще уверен, что это та самая таблетка, которая мне поможет или уничтожит меня окончательно, что тоже неплохо, потому жить так, как я живу сейчас, очень сложно.

А без меня хорошей девочке будет лучше.

— Ты готова? — веду губами по щеке к ее ушку.

— К чему? — она чуть наклоняет голову, и я целую ее в местечко за ухом.

— Я выдержал твою неделю свиданий. У нее должен быть красивый финал, — кусаю ее за мочку.

Прерываю танец, подвожу Ладу к столу. Сам забираю ее сумочку, куртку, быстро прощаюсь с парнями и вывожу сводную на улицу. Она дрожит после тепла. Одной рукой прижимаю к себе, второй прикуриваю и вызываю нам такси.

— Сначала ко мне, — делюсь с ней планами, — Я быстро приму душ и переоденусь. Потом к тебе за десертом. И всем твоим отмазкам, Лада, сразу «нет»! Я твое желание выполнил. Пора осуществить мое.

Лада

Дверь за его спиной захлопывается, и моя маленькая, уютная прихожая заполняется запахом и тяжелой аурой Толмачева. Он помогает мне снять курточку. Рядом вешает свою. Сажает меня на полочку для обуви, присаживается на корточки и помогает снять обувь. Ведет ладонями от щиколоток по икрам до самых бедер, нагло пробираясь под подол платья. Я совсем не чувствую тонких колготок, обтянувших мои ноги. Есть только жар его рук на холодной коже и темнеющий взгляд.

Губы Кирилла медленно растягиваются в довольной, победной усмешке. Даже не пытаюсь скрыть от него волнение. Притупить его вином не получилось. Кит взял с собой еще бутылку сладкого красного, но вряд ли это поможет.

— Я не уверена, что готова, — нахожу в себе силы попробовать его остановить.

— Да брось, — наклоняется, целует меня в колени. — Пять секунд боли и море удовольствия. Тебе понравится. Иди ко мне, — поднимается и тянет меня за руку за собой.

В голове слегка шумит от выпитого, но я все же быстро трезвею от волнения. Оно выжигает градус из моей крови и стремительно накручивает другой, стоит Кириллу начать меня целовать. Такого еще не было. Он делает это медленно, касаясь языком то моего языка, то нёба, то губ и зубов. Ласкает каждый уголок моего рта, одной рукой удерживая за талию, второй поглаживая бедро под красивым платьем, выбранным специально для сегодняшнего события — гонки.

Его пальцы добираются до резинки колготок. Туда же нагло лезет и вторая рука. Кит присаживается, стягивая их с меня. Покрывает поцелуями ноги, добирается до края платья, поднимает его вверх и я рефлекторно успеваю прижать ткань к телу в самом стратегическом месте.

— Кит, давай остановимся, — прошу его. — Дай мне еще немного времени.

— Нет, — категорично заявляет он, убирая мои руки в стороны. — Ты просто трусишка. Ничего не изменится, даже если я дам тебе неделю, две, месяц. Это просто секс, Лада. Мы же не прыгаем с крыши. Хотя, в первый раз ощущения примерно такие же.

— Так же панически страшно? — хлопаю его по руке, пробирающейся под платьем к моим трусикам.

— Захватывающие. Если так боишься, закрой глаза, — он смотрит мне через плечо. — Есть идея, — тянется, снимает с вешалки осенний тонкий непрозрачный шарф.

— Нет, — кручу головой.

— Нет для тебя сегодня такого слова. Забыла? — скручивает шарф в несколько раз и закрывает мне глаза, завязывая его на затылке. — Так даже интереснее. Спальня, гостиная, душ? Где ты хочешь, чтобы это случилось?

— Кит…

— Пусть будет спальня, — сам отвечает на свой вопрос.

Придерживая меня за талию, ведет вперед. От выпитого вина и того, что ничего не видно начинает кружиться голова. Его горячие пальцы расстегивают мне платье, все время касаясь кожи. От каждого прикосновения по спине бегут электрические разряды. Я словно стою над пропастью и у меня есть только один выход — прыгать.

Платье падает вниз. Кит помогает перешагнуть через него. Шелестит своей одеждой и вдруг прижимается к моей спине голым торсом.

— Мамочки… — пищу я, чувствуя поясницей холодную бляшку его ремня.

— Скоро она будет рядом, — бубнит он, оставляя влажные поцелуи на моих плечах.

Плохо понимая, о чем он, все еще стою на краю пропасти, боясь сделать этот единственный шаг.

Кит щелчком пальцев расстегивает мне бюстгальтер и снимает его, потянув за лямки. Прикрыться не дает. Все так же прижимаясь к моей спине, накрывает грудь своими ладонями. Сминает ее, касаясь сосков. Становится очень остро и жарко.

— Мне срочно нужно выпить, — не узнаю собственный голос. Он вырывается откуда-то из-за ребер глухими полустонами.

— Потом. Не отвлекайся, — кусает меня между лопаток.

Ведет губами вдоль позвоночника. Гладит языком копчик и начинает стаскивать трусики. Пытаюсь их удержать. Получаю шлепок по пальцам и недовольное:

— Порву сейчас!

Убираю руки. Новые кружевные трусики иссиня-черного цвета почему-то становится жалко.

Кислород вокруг нас стремительно выгорает. Дышать становится практически невозможно, особенно когда мой рот занят его языком. Кит обошел меня, занял своим поцелуем и продолжает изучать реакции моего обнаженного тела.

Берет мою руку за запястье, кладет к себе на ремень.

— Помоги, — дышит в губы, — руки заняты, — перемещает ладонь на грудь, пальцами сдавливает сосок.

— Ай! — пищу от нотки боли, просочившейся сквозь жар, окутавший меня с ног до головы.

— Ай? — дразнит он, сжимая другой сосок и снова засовывая язык мне в рот.