Баронесса Изнанки - Виталий Сертаков

Когда-то, лет пятьсот назад, здесь, наверное, и ходили босиком. Но с тех пор твердое черное покрытие поддалось жукам-древоточцам, и от удара кулаком превращалось в кашу.

— Возвращаемся за ранеными, — принял решение Брудо, заглянув в окуляры своего цайтмессера. — Здесь можно помыться и переждать ночь. Надо поскорее развести огонь и поджарить мясо, этот могильный холод высасывает жизнь.

До сих пор не пойму, какая муха меня укусила. Может быть, мне захотелось первому принести весть о кашей удачной находке. Может быть, меня околдовала мысль о предстоящей трапезе и вспомнились подкопченные, божественно пахнувшие окорока, которые мы везли в кладовке кареты. Или я мечтал увидеть изумление на лицах кровников, когда я «провалюсь» сквозь стену.

— Давайте разделимся, — брякнул я. — Я могу сбегать, позвать остальных, а вы пока займетесь очагом. Или наоборот, я готов развести огонь.

Брудо помедлил. Что-то в моей, достаточно разумной идее ему пришлось не по душе. Наверное, обер-егерь обещал магистру Уг нэн Наату, что мы ни при каких условиях не будем разделяться. В воронках медленного времени нельзя бродить поодиночке, ведь никто не знает, как поведут себя Узлы слияния. Пока мы совершали восхождение по лестнице, Брудо поведал мне о случаях, когда в воронках люди пропадали перед самым раскрытием Узла. Все радовались, что вот-вот вернутся в привычное время, теряли бдительность, кто-то забывался, отходил в сторону от центра, где ожидался разрыв, и — бац! — нет человека.

— Хорошо, — неохотно кивнул егерь. — Беги за ними, только, прошу тебя, не подходи больше к зеркалам!

И я побежал. Возле кареты уже столпились отрядные, магистр и дядя Саня. Саня держал Анку за руку, мне даже стало капельку обидно, что она ко мне совсем не тянется, не подходит, как раньше, и не спрашивает, как дела. Мне жутко хотелось ей первой рассказать, как я обнаружил тайный рычаг, открывающий вход в «гостиницу», но Аня слушала только Саню, а на меня совсем не обращала внимания. В глубине души я и тогда, и раньше понимал, что она права, что не она отдаляется от меня по собственной прихоти, а я отталкиваю ее.

Но понимать ситуацию и пытаться ее изменять — это не совсем одно и то же. Мне очень не хватало папы и мамы, мне очень не хватало мудрых советов дядюшки Эвальда. Благодарение духам, он был жив, но неровное биение его потрепанного сердца могло прерваться в любую минуту. За время пути дядюшка пару раз приходил в сознание, но тетя Берта не разрешала его тревожить. Одним словом, некому было подсказать глупому Бернару Луазье, что мир не разделен только на черное и белое, а иногда встречаются вкрапления иной цветовой гаммы. Я подозревал всех и каждого в коварных планах, но не умел читать мысли своих попутчиков, как это делали колдуны отрядных.

— Мы нашли саркофаги, — докладывал русский кровник. — Настоящие саркофаги, а не картинки. Те, кто все это построил, они действительно хоронили своих вождей со свиньями. Но дело здесь не в сексе и не в пище для покойника. Там дальше, если идти вдоль стены, условно говоря, к южной башне, целая серия барельефов, связанных с кабанами и свинками. Они провожали людей в загробный мир.

— Свиньи? — округлила глаза Мария. — Странно, что не кошки.

— Я тоже подумал, верь-не-верь, — Саня подергал себя за бороду. — Кошки, змеи, собаки, вороны — это привычно. А там саркофаги, крышки не сдвинуть, по тонне весят, но сверху те же картинки с надписями. И везде свинья. Она, как сказать, провожатый.

— Значит, мы на кладбище?

— Мы не на кладбище, — из мрака выступила громадная фигура магистра. — Кто-то назвал этот замок капищем. Такого слова нет в языке Долины, но смысл понятен. Друиды построили замок, но вначале вырыли колодец до уровня подземных озер. Через этот колодец они прикармливали.

— Бернар, где наш славный Брудо? — не слишком учтиво перебила фомора тетушка Берта. Она стояла на верхней ступеньке кареты и тревожно вглядывалась в темноту.

Все тут же разом умолкли и уставились на меня, точно впервые увидели. Я начал докладывать о нашей находке, уже не чувствуя той энергии, с которой спешил вниз. Не успел я закончить, как Его строгость протопал мимо меня к лестнице, за ним понеслись младшие егеря.

— Вы не должны были расставаться, — строго произнес магистр, размашисто поднимаясь по ступеням. Саня и отрядные едва поспевали за ним, я бежал вприпрыжку, через три ступеньки.

— Но мы хотели как лучше!

— Вы не должны были расставаться, — осадил меня Уг нэн Наат, — Славный обер-егерь Брудо известен мне многими замечательными деяниями, он рассудителен и осторожен, но не все знает о коварной природе таких мест.

Мы пересекли прозрачную стену, гурьбой скатились по тайной лестнице и остановились у входа в ярко освещенный зал. В очаге пылал огонь, сухие дрова уютно потрескивали, дым с гудением втягивался в дырку в потолке. На дубовом столе стоял цайтмессер, лежали ножны, колчан с арбалетными стрелами и подсумок. Сам обер-егерь не показывался.

— Ваша глубокочтимость? — позвал я, уже чувствуя, что Брудо в зале нет. Не оказалось его и в смежном помещении. Дрова весело полыхали, в зале становилось все уютнее и теплее. Младшие егеря бросились ворошить солому, заглянули в колодец, под ванну. Я стоял, как столб, чувствуя на себе укоризненный взгляд фомора.

— Брудо, ты где?! — оглушительно рявкнул Уг нэн Наат.

— Де... де... де... — насмешливо отозвалась башня.

И тут нас позвал дядя Саня. Он спустился по той самой, узкой, неудобной лесенке, на которой потух факел егеря. Но наш русский кровник нес электрический фонарик, который светил даже под водой. Он выбрался наружу с мертвой совой на руках.

— Где Брудо? Где? — младшие егеря теребили Саню, опасливо поглядывая на неслыханное диво — электрический фонарь.

— Верь-не-верь, его там нет, — Саня поежился, несколько раз встряхнул головой. — Там вообще ничего нет, лестница упирается в скалу. Вот, птаху поднял. Вроде бы, его птаха.

— Нет ли там внизу зеркал? — вдруг спросил фомор.

— Эээ... Зеркал? Что-то похожее на тазик приклеено к стене, но на зеркало никак не тянет.

У меня внизу живота словно прорвался мешок со льдом. Фомор шумно втянул плоскими ноздрями воздух.

— Вы не светили на это... на этот тазик? Вы не направляли на него прямой свет? Отвечайте же!

— Никуда я не направлял, — Саня держался за живот. — Там какой-то газ, чем ниже спускаешься — тем выше концентрация. Безвкусный, но... О, черт!

Кровник едва успел отвернуться, как его вырвало.

— Я предупреждал, что в замке надо держаться вместе, — в который раз, как бритвой, резанул меня по нервам магистр. — Теперь случилось то, что случилось. Это не тазики, а магические зеркала, их когда-то делали ваши кровники, фэйри Светлого двора. Девять веков назад Капитул фоморов приобрел в мастерских, расположенных под Кобальтовым холмом, три дюжины первоклассных зеркал. Еще мой прадед держал последние из них в руках.