Вождь из сумерек - Николай Ярославцев

Стас не отзывался. Времени не было. Пока противник не понял, что происходит, он наш. Но Пивень был прав.

Ребята старались вовсю. Конечно, должной быстроты еще не было. Но противник был всего-то в полусотне шагов от них. И бить его можно было даже из рогатки. Пара минут, и тул пуст.

– Хмурый! – свистящим шепотом позвал он. – Бери два десятка и вперед, на бросок! Мина, ты с десятком прикрываешь! С Богом!

И первым с колена рухнул в траву. Хмурый не рассуждал. Кивком головой указал воям на него и юркнул следом. Проползти сквозь высокую душистую траву тридцать шагов – плевое дело.

Но противник уже опомнился. Правда, прежде половина уже лежала в траве. А может, и больше. На арифметику времени не было. Бухгалтерией займемся потом. Пять метров. Еще пять. Еще немного. Все. Бросок. Пока только ножи. И с низкого старта вперед. Три длинных прыжка! В мечи!

Нет, он не подал команду. Выпрыгнули разом, молча. Врасплох. Так лучше. К чему беспокоить? Мы и сами не заблудимся.

Завертелись мечи. Боем управлять не надо. День за днем отрабатывал тактику подобных боев. Каждый знает свое место. Поленом выколачивал из них страсть к поединку. Метут, как дворник метлой, все, что под руку попало. Вот и славно. Время словно остановилось. И только мечи со свистом рассекают воздух, сметая все на своем пути. Лопаются под их ударами шлемы, трещат панцири.

Как хорошо, что успел приучить ребят к трофейным мечам.

И вдруг страшный удар в голову чуть не свалил его с ног. Закачался, но устоял. Мечи едва не вывалились из рук. И новый удар. Внутри словно граната взорвалась. Усилием воли сохранил равновесие, оперся одним из мечей в землю. Отмахнулся от нацеленного в лицо удара, отбил удар сверху. Руки дрожали. Глаза застилала кровавая пелена.

– Стас, что с тобой? – на него смотрят тревожные Лехины глаза. – Стас, ты ранен. Груздень!

– Не кричи, Леша, – ответил он, мучительно раздвигая губы. – Сейчас пройдет. Заканчивать надо. Время теряем. Они опомнились.

Повел головой, с трудом стараясь удержаться от крика из-за дикой боли. Кажется, нащупал… Снова в мозгу разорвалась граната. Кажется, что треснули черепные кости. Но руки его действовали независимо от сознания. Молниеносное движение, которое сумел с трудом разглядеть только Леха. И в десятке шагов от них повалился с ножом в горле неприметный воин.

Боль начала отступать. Взор очистился от кровавой пленки. Стало легче дышать.

Бойня закончилась. Те немногие, кто уцелел, спешно покидали поле битвы.

– Спень, коней! – вопил Хмурый.

Но где там! Не услышит.

Огромными прыжками неслись вслед убегающему врагу Войтик и Веселин. Торопились за ними и остальные.

– Остановить!

– Командир…

– Остановить!!

Леха повернулся к Груздню.

– Груздень, у тебя глотка луженая. Тебе и кричать. Если командир говорит, значит, он знает что делает.

Стас повернулся к волхву.

– Пивень, ты что-нибудь заметил?

– А что, командир? Никогда еще не видел такого побоища. Резали, как свиней… А они ровно ослепли.

– И тебе не показалось это странным? Пойдем, посмотрим вон на того мужика. – Он указал рукой в сторону поверженного его боевым ножом воя. Очень странный, я вам скажу, товарищ. Силищи неимоверной! Видели – где он, и где я? А он меня чуть по земле не размазал, как коровью лепешку.

Говоря это, наклонился над неподвижным телом и выдернул нож, чуть не перерубивший шею. Расстегнул подбородочный ремень и стянул шлем с головы убитого.

– И эта тля, говоришь, чуть не убила тебя?

Голый череп отливал желтизной. Очень высокий выпуклый лоб. Реденькие брови над глубоко посаженными глазами. Тонкие обескровленные губы. Странно, но Стасу показалось, что глаза все еще живут. И, словно в подтверждение его догадки, последовал удар такой силы, что его отбросило на несколько шагов в сторону. Рухнул на колени волхв. Застонал и скрючился Леха. Пошатнулся Груздень. Но вынырнул у него из-за спины Толян. Взмах меча, и отрубленная голова, кривя рот и хлопая веками, откатилась в сторону, отброшенная брезгливым движением ноги.

– Что это было? – со стоном выдохнул кто-то.

Несколько человек бросилось к Стасу, но он уже, кривя губы и сдерживая стон, поднимался сам.

– Леша, ты все понял?

– Ты думаешь, командир…?

– А что тут думать? Корове ясно! Эта тварь управляла этими ребятами. Вернее, их сознанием. Ты можешь поверить в то, что я бы в здравом уме и твердой памяти позволил за четыре с половиной минуты положить почти три сотни бойцов? А он боялся переключиться на нас, чтобы по-прежнему держать их под контролем.

– Эй, командир, – вмешался в их разговор волхв, – говори понятнее. Это их волхв, что ли?

Стас задумчиво посмотрел на волхва и потер висок, в котором до сих пор билась боль.

– Бери выше, Пивень – колдун. А, может, что и похуже!

Пивень понятливо качнул головой.

– Тогда его сжечь надо! Ребятки, запалите костер. Незачем этой дряни землю поганить.

– Голову не трогать! Может, я с ней еще побеседовать сумею.

– Командир. Рискуешь, – тихо предупредил его Леха. – Давай я лучше велю поискать: может, не все убиты?

Стас с сомнением покачал головой.

– Вряд ли. Ребята дорвались до живого дела, – подтвердил его сомнения Пивень. – Славно ты их выучил. Соколянскую бы рать тебе так же обучить.

Груздень сдержанно улыбнулся.

– Уж тогда до мертвого дела! Остальных смотреть будешь, командир?

– А что там может быть интересного? Леша и Груздень, вы со своими десятками пойдете со мной под Сумерки. Хмурый, ты соберешь все трофеи и вернешься с остальными в кремник. Пивень, тебе тоже надо возвращаться. Толян, эту лысую башку в мешок! По дороге попытаемся побеседовать.

– Как Руслан с той головой? – понимающе улыбнулся Толян, продемонстрировав глубокие знания школьной программы.

– Вот именно, – сраженный наповал его эрудицией, согласился Стас.

– Ну, нет, Слав! – решительно возразил волхв. – Вот сейчас-то уж точно не вернусь. Уж если колдуны повадились в наши края, то мое место рядом с тобой, командир.

Стас обреченно вздохнул и махнул рукой.

– Делай, как знаешь. Но…

– Я помню твое условие, командир. Пойду простым воем. Но теперь я знаю, с кем имеем дело и, думаю, сумею помочь тебе.

– Добро! Хмурый, отойдем…

Хмурый явно был обижен на Стаса, но спорить не стал. Возвращаться, так возвращаться. Одно утешение – можно первому поведать о славной победе.

Отошли на десяток шагов.