Правил нет. Я их придумаю - Венера Солнечная

может шпионы — это братья Горский и Мерил Песчаная Буря? Раз уж они сыновья высокопоставленного демона и племянники Луцера, а еще внуки Луцерона.

Наконец-то выражение невозмутимости на лице мага треснуло.

— Это не одно и то же?! — повысил он голос, вскинув брови.

— От чего же? Разве вы не любите или не любили своего отца? Разве не хотели получить его похвалу и внимание?

— Довольно! — в кабинет без окон и дверей, в котором меня держали уже битый час, ворвался свирепый Горский.

— Свободен! — снова рявкнул начальник разведки на своего подчиненного, и того словно ветром сдуло в открытую дверь.

— Айя, что ты тут устроила? — хоть маг и спрятал руки за спину, но по его мечущемуся взгляду было ясно, что он все себя от бешенства.

— Это что ТЫ тут устроил? Если бы я хотела быть по ту сторону баррикад, то была бы там! — я тоже встала, уперев ладони в стол.

— С тех пор, как Лебедев ввел тебя в совет, ты все время пытаешься всеми правдами и неправдами остановить войну. Может это просто еще один из способов. Решила лишить нас руководства.

Я выпрямила спину, скопировав его позу, убрала руки за спину, что не осталось без внимания Андера, и снова его глаза вспыхнули ненавистью.

— С твоих слов можно сделать однозначный вывод, что ты окончания войны не желаешь. А еще ни для кого не секрет, что ты, страсть как, желаешь власти, Андер. Так может это ты убрал очередного конкурента?

И тут хваленная выдержка дала сбой. Его магия ударилась о щит, который все также был при мне, с того самого дня в лесу, и развеялась.

Горский сжал кулаки и вылетел прочь, бросив уже в коридоре:

— Освободить ее!

Рано я обрадовалась своей победе над высокомерным Горским. Этот поганый маг все-таки смог подобрать нужные слова для Лебедева. Хоть и не официально, но я и моя группа были отстранены от своей непосредственной работы.

После того, как Лебедев перевел меня в полевые медики и настоял на том, чтобы я возглавила свою отдельную группу, маг пристально следил за моей работой и спустя примерно год настоял на том, чтобы мой отец и брат передали мне правление всеми полевыми медиками. Мы, конечно, согласились, но лишь формально. Я участвовала в обсуждениях важных вопросов, проверяла списки медикаментов и решала спорные вопросы, а командованием все равно занимались они, но со временем мне было все же отдано право первого голоса, но при этом эльфы взвалили на себя больше рутинной работы. И когда все стало работать, как один слаженный механизм, Лебедев снова вмешался и на этот раз решил поставить меня во главу всего медицинского подразделения. Здесь, помимо меня, была еще масса противников, но, как я уже много раз говорила, Аристарх умеет убеждать. Я не стала вмешиваться в работу госпиталя, который продолжил курировать профессор Эноль Норис. В устройстве полевой медицины так вообще ничего менять не требовалось, зато у меня добавилось куча новой бумажной работы, для которой пришлось взять себе двух помощников — девушек-магов, но никому, из всех вышеперечисленных, я не доверяла составление отчета по всей гуманитарной обстановке в Шароине. Именно эти отчеты заставляли членов совета хотя бы задумываться о целесообразности этой войны. И как раз на отчет за все военные годы я и делала ставку достучаться до Лебедева и, наконец-то, сменить курс с бесконечной вражды на мирное соглашение. Вот только теперь с нами нет Петрова, который все чаще поддерживал меня, а его место занял Горский, который отвергает даже мысли об окончании бойни.

Что бы не держать нас совсем без дела, но при этом отослать подальше, для нас специально придумали работу, а точнее теперь мы должны сопровождать гуманитарные караваны, которые приходили не чаще одного раза в месяц, а в остальное время нам, скрепя зубами, разрешили помогать в госпитале. Как раз использую свободное время, чтобы плотно заняться этим самым отчетов, на него я возлагаю слишком большие надежды, чтобы хоть одна цифра в нем была не достоверна.

В этом отстранении был и еще один плюс, ну или даже два. Гуманитарные караваны все еще возглавлял и сопровождал сам Эйроун. И за-за моей работы, у нас получалось видеться не каждое его посещение Шароина, а теперь появиться гораздо больше времени для этого. А еще впервые за эти пять лет я смогу побывать в эльфийском лесу и увидеть своих старших братьев.

За эти годы мы с принцем старались поддерживать общение. Эйроун стал одним из немногих, кому я могла довериться, и кто меня всегда поддерживал. Эльф все еще надеялся, что когда-нибудь наша дружба перерастет во что-то большее, но толи пережитое ранее, толи окружающая меня обстановка между жизнью и смертью, а может я так и не смогла разорвать ту тонкую нить, что связывала нас когда-то с Луцером, но не мое сердце, не тело, не тем более душа не подпускали Эйроуна ближе, чем было сейчас.

Возможно время, которое мы теперь будем проводить вместе что-то сможет изменить хоть для одного из нас.

— Послушай, Айя, может ты отпустишь нас домой, когда мы вернемся? Ну что мы будем делать в госпитале? Полы за всеми мыть? Мои умения и навыки там просто не нужны? — я ждала такого разговора от Шильен. Даже была уверена, что они и откажутся сопровождать караван, потому что никто еще ни разу на него не нападал, а лесные эльфы и сами могут позаботиться о царапинах и ушибах в дороге. Лебедев просто нашел компромисс между нами с Горским, от которого я не смогла отказаться, и который устроил мага.

Сейчас вся моя группа в полном составе сидела на берегу той самой реки рядом с госпиталем. Каждый думал о своем, но кажется, приходили к одному и тому же.

— Знаешь, Шильен, я думала о нашей новой миссии все эти дни и пришла к выводу, что я прекрасно разберусь даже одна. Каждый из вас в праве взять отпуск и поехать навестить своих родных, — я замолчала, решаясь сказать то, что давно не дает мне покоя. Но сейчас наилучший для этого момент, поэтому не стоит его упускать.

— Профессор Лексиль, профессор Ларнель, ни для кого из присутствующих не секрет, что наши с вами точки зрения по многим вопросам не сходятся. Изначально ваша помощь этой группе была безгранична. И я вам за это очень благодарна. Но я думаю, что настало время нам разойтись, чтобы каждый занимался тем, во что по-настоящему