Тайна 13 апостола - Мишель Бенуа

С бьющимся сердцем он присел к уголку стола, зажег лампу.

Вверху страницы слева отец Андрей вывел заглавными буквами: «ПОСЛАНИЕ АПОСТОЛА». Затем, чуть ниже, следовали два имени: «Ориген, Евсевий Цезарийский», потом еще три буквы и шесть цифр. Более ничего.

Ориген и Евсевий — отцы греческой церкви.

На странице напротив стояло: «S.C.V. Тамплиеры». И снова три буквы, но цифр уже только четыре.

Какая связь между тамплиерами и отцами церкви?

Голова слегка кружилась. Это из-за сирокко?

«Послание апостола»… В речах отца Андрея, когда они беседовали наедине, мелькало что-то в этом роде, но очень туманно. И об этом же говорилось в оставленной им записке, написанной в Римском экспрессе.

Отец Нил часто спрашивал себя, каким образом эти загадочные слова могут ему послужить. И вот его друг, словно он по-прежнему рядом, опять направляет его, как будто подсказывает, что о его судьбе можно выяснить нечто важное, если заглянуть в писания двух отцов церкви, чьи имена он записал здесь, словно ориентир.

Надо бы раздобыть эти тексты. Но где?

Отец Нил устало побрел в ванную, наполнил стакан воды, бросил туда таблетку аспирина и замер в сосредоточенном размышлении. Три буквы, а за ними цифры — это шифры из классификатора Дьюи, обозначающие место, занимаемое данными книгами в библиотеке. Но в какой именно? Преимущество системы Дьюи в том, что она способна расширяться до бесконечности. Две последние цифры с большой вероятностью могли бы помочь отыскать нужную библиотеку среди сотен других.

Если расспрашивать каждого библиотекаря. В каждой библиотеке…

Он выпил аспирин.

Искать книгу, исходя только из шифра Дьюи, — все равно что разыскивать машину в паркинге на четыре тысячи мест, не зная ни места ее стоянки, ни марки, ни имени служителя, что дежурил на въезде. Собственно не зная даже, о каком паркинге идет речь…

Он потер ладонями виски, боль нарастала быстрее, чем действовал аспирин.

Три буквы после Оригена и Евсевия дополнялись шестью цифрами — это, стало быть, полный шифр, точное указание на место, занимаемое книгой на стеллаже. Но за тремя буквами, сопровождающими «S.C.V. Тамплиеры», следовали только четыре цифры; они указывали стеллаж, может быть, отдел данной библиотеки, но не точное расположение книги.

«S.C.V.» — что это? Аббревиатура? Сокращенное название библиотеки? В какой части света ее искать?

Теперь боль уже сжимала голову отца Нила, как пыточные тиски, мешая думать. Отец Андрей многие годы поддерживал, часто через Интернет, связь с библиотекарями всей Европы. Если один из этих шифров принадлежал, скажем, венской библиотеке, вряд ли имеет смысл попросить преподобного отца настоятеля заказать ему обратный билет в Австрию.

Он принял еще одну таблетку аспирина и вышел на плоскую крышу, откуда был виден весь квартал. Вдали виднелся высокий купол базилики Святого Петра. Могила апостола находилась в песчанике Ватиканского холма, который в ту пору находился за городской чертой, Нерон велел построить на нем императорскую резиденцию и цирк. Это там, в году 67-м были распяты тысячи христиан и евреев, между которыми ненависть правителя не видела разницы.

Последние исследования раскрыли перед ним облик Петра с неожиданной стороны — как человека, подвластного гибельным порывам. Деяния апостолов свидетельствуют, что двое иерусалимских христиан, Анания и Сафира, пали от его руки. Убийство Иуды не более чем гипотеза, однако она опирается на многие факты и заслуживает внимания. Тем не менее смерть, которую Петр принял в Риме, была мученической, и, как сказал Паскаль, «Я верю тем, кто умирает за свою веру». Петр был рожден честолюбивым, грубым, расчетливым, но, может быть, в свои последние мгновения он все же наконец стал истинным учеником Иисуса? Это нельзя доказать или опровергнуть, можно только надеяться.

«Петр, вероятно, был, подобно любому из нас, человеком двойственным, способным на самое доброе после самого дурного…»

Отцу Нилу только что сказали, что не следует доверять никому и ничему. Эта мысль была для него невыносима: если над этим задуматься, то лучше просто уехать на первом же поезде, как и отец Андрей. Чтобы не потерять присутствия духа, он решил с головой уйти в работу. Жить в Риме, как в монастыре, столь же уединенно.

«Я буду искать. И я найду».

Ватиканский холм, год 67

— Петр! Если ты ничего не ешь, хотя бы попей!

Старик оттолкнул кувшин, который протягивал ему молодой человек, одетый в короткую тунику раба. Потом он сел, подложил себе под спину немного соломы и прислонился к кирпичной стене, выложенной согласно opus reticulatum [13]. Его трясло: пройдет несколько часов, и он будет распят. Потом его тело вместе с другими зальют смолой. А когда стемнеет, палачи подожгут эти живые факелы, которые нужны для спектакля, задуманного императором, чтобы потешить римский народ.

Вот уже несколько дней прошло с тех пор, как приговоренных к смерти согнали в эти длинные сводчатые коридоры, выходящие прямо на цирковую арену. Сквозь зарешеченную дверь были видны два межевых столба — меты, отмечающие начало и конец дорожки. Это здесь, вокруг громадного обелиска, возведенного посреди арены, каждый вечер казнят через распятие мужчин, женщин и детей евреев — предполагаемых виновников чудовищного пожара, разрушившего город несколько лет тому назад.

— Зачем мне есть или пить, Лин? Ты же знаешь, это случится сегодня вечером; начинают всегда с самых старых. Ты проживешь еще несколько дней, и Анаклет увидит, как уведут тебя, а потом сам присоединится к нам одним из последних.

И он погладил по голове ребенка, сидевшего рядом с ним на соломе. Тот смотрел на него, с обожанием, синие тени лежали вокруг его больших глаз.

Как только Петр прибыл в Рим, он взял управление христианской общиной в свои руки. Обращенные в большинстве своем были рабами, подобно Лину и маленькому Анаклету. Все они прежде увлекались разного рода восточными религиями мистерии Востока, столь притягательными для простого люда, — они сулили за могилой лучшую жизнь, а в этой поражали воображение кровавой живописностью обрядов. Строгая, чистая религия евреев, принявших Христа, бывшего одновременно Богом и человеком, имела огромный успех.

Петр в конце концов признал, что полное обожествление Иисуса — непременное условие распространения новой религии. Он отбросил последние сомнения, еще удерживавшие его первое время среди новообращенных Иерусалима: «Иисус мертв. Бог-Христос жив. Только живой может подвигнуть людские толпы к новой жизни».

Галилеянин стал неоспоримым главой римской общины, о тринадцатом апостоле больше и речи не было.