Лучше поздно! - Жиль Легардинье

– Там, где я жил раньше, я почти каждый вечер поднимался на небольшую гору, чтобы любоваться закатом. Я с самого детства любил провожать уходящий день, но не люблю смотреть на его угасание в одиночестве. А вы?

– Я вырос в городе, в тени строящегося высотного дома, который загораживал нам дневной свет всю вторую половину дня. Первые закаты я увидел во время летних каникул. Мы с кузенами и младшим братом сидели на пляже, возле Гран-Лау, и смотрели на горизонт. Нам было интересно, что делают люди по другую сторону океана. Может, они тоже в эту минуту сидят на берегу и смотрят в нашу сторону? Для них наш закат был рассветом. Мы играли вокруг костра, пока моя мать не приходила за нами. Но по большому счету с Аттилой я видел больше закатов.

– Это не одно и то же.

– Почему? Потому что он не человек?

– Это общение полноценным не назовешь…

– С ним я чувствую себя гораздо лучше, чем со многими себе подобными. Мой пес всегда со мной. Он принимает меня таким, какой я есть. Я знаю, что он никогда меня не предаст. Можете ли вы сказать такое о ком-нибудь в своей жизни?

Аттила вернулся, словно понял, что сейчас говорят о нем. Он смотрел на доктора с гордостью, будто подтверждая слова хозяина. Спустя мгновение он снова исчез, но тут же вернулся, неся в зубах палку. Он принялся нетерпеливо топтаться перед Тома, на лице которого отражались те же эмоции, что он испытал в семилетнем возрасте, когда впервые отважился прокатиться на американских горках – еле сдерживаемое желание не то завопить во всю глотку, не то тихо свалиться с сердечным приступом.

– Он хочет с вами поиграть.

– Вижу, но я его слишком боюсь.

– Напрасно вы нервничаете. Он таким образом пытается показать вам, что вы ему нравитесь.

– Уверяю вас, он мне тоже нравится. Я уже несколько лет не находился в такой близости к собаке…

Аттила отвернулся от доктора и положил свою палку к ногам Майкла, и тот швырнул ее далеко назад, в глубину фруктового сада, к великой радости животного.

– Вы не пели в последние ночи? – спросил Тома.

– Я спал. Слишком много было эмоций. Наша встреча и дальнейшее знакомство с вашими постояльцами и коллегой произвели на меня огромное впечатление. Впервые за несколько месяцев я разговаривал с людьми. Я открыл для себя дом престарелых с другой стороны. Мне было над чем подумать. В том числе и над тем, что можно обедать не в одиночестве…

Майкл обвел рукой вокруг:

– Закат отсюда все же красивее, чем с заводского берега. Казалось бы, всего несколько десятков метров разделяют эти два места, а здесь все кажется другим. Мой дядя любил повторять, что все зависит от нашего восприятия.

– Вы удивительный человек, месье Тибен. Ваше воспитание, ваш голос… Никак не могу свыкнуться с тем, что вы живете в подвале. В голове не укладывается.

– Вы бывали во многих местах, где жизнь тяжела. И прекрасно понимаете, что мы – всего лишь марионетки в руках судьбы.

Аттила примчался обратно со скоростью вихря. Майкл с любовью погладил его по голове.

– Моя мать вырастила нас на романах, – продолжил он. – Каждый вечер она читала нам о приключениях Жана Вальжана, капитана Немо, Арсена Люпена, Филеаса Фогга или д’Артаньяна. Благодаря им я не только открыл для себя ваш язык. Они сформировали мое мировоззрение. Эти люди были героями, авантюристами, безумными фантазерами или бандитами, но у всех были свои идеалы и понятие о чести. Какой была бы их жизнь в современном мире? Что бы они подумали о том, во что превратились наши страны сегодня? Остались бы у них силы сохранять свои принципы в наше время? Я часто задаю себе эти вопросы и не нахожу ответов. Но я думаю, что все они завели бы собаку, чтобы не чувствовать себя так одиноко.

– Похоже, вам действительно многое пришлось вынести. Мне доводилось лишь видеть вблизи боль других. Возможно, поэтому я еще сохранил надежду.

– Вы, наверное, считаете меня жалкой личностью. Живу в дыре, отрезанный от мира, из друзей только собака… Конечно, вы правы. Если человек дошел до того, что держится на ногах лишь потому, что на него доверчиво смотрит пес, этот человек мало что собой представляет. Я существую только благодаря этому животному. Мои чувства живы лишь потому, что радуется он. Моя душа спокойна лишь потому, что он ведет себя так, словно у нас все хорошо. Он возвращает меня к моменту истины, похожему на самое начало, когда еще ничего не было известно, когда еще все было возможно. Я зарываюсь лицом в его мягкую и теплую шерсть. Я слышу, как бьется его сердце, и на несколько секунд мне становится хорошо. И ради него я готов продолжать жить и переносить лишения. Мы оба можем рассчитывать в этой жизни лишь друг на друга.

– Майкл, защищайте Аттилу, как он защищает вас, но не списывайте со счетов человечество. Я провел полжизни рядом с людьми, у которых не было ни средств, ни времени на притворство, даже если некоторые были хуже вируса Эбола, большинство все же стоили того, чтобы за них бороться. Именно в те моменты, когда все было потеряно, когда больше нечего было добиваться или доказывать, я видел лучшие проявления людской натуры. Я обрел веру в людей, видя, как они ведут себя перед лицом невзгод. Вам следует возобновить контакт с вашей семьей. Наверняка они тревожатся за вас.

– Думаете, им станет лучше, если они узнают, как я живу? И их самые худшие опасения окажутся тяжелее правды? Сомневаюсь…

– На их месте я предпочел бы знать.

– У вас есть дети, доктор?

– Дочь, но она обо мне не знает.

Тома удивился, с какой легкостью он сформулировал свой ответ. Впервые он говорил об Эмме просто, непринужденно, объективно.

– Как так получилось?

– Я лишь недавно узнал о ее существовании.

– И все же вы переживаете за нее?

– Постоянно, с той самой секунды, как узнал о ней.

Тома немного помолчал и продолжил:

– Майкл, я не хочу, чтобы вы искали себе еду на помойках. Мы организуем все иначе. Можете даже спать у нас, мы найдем вам место.

– Вы очень добры, доктор, но пока я предпочитаю ночевать у себя. Это мрачное и нездоровое место, но мы с Аттилой чувствуем себя там дома.

Он встал.

– Сегодня пятница, хулиганы не приходили громить завод уже несколько недель. Мне не хотелось бы наткнуться на них по возвращении. Если позволите, мы с Аттилой вас оставим.

Тома тоже поднялся.

– Приходите завтра к нам. Вместе пообедаем. Хорошо?

– Я не хочу вас беспокоить.

– Буду вам очень рад.

– Тогда приду. Большое спасибо за приглашение.

Мужчины обменялись крепким рукопожатием. И тому и другому нечасто доводилось делать это с такой искренностью.

Пока Тома шел через фруктовый сад к дому престарелых, слова Майкла звучали в его голове. Под ногами шуршали сухие листья. Какой странный вечер… Если подумать, с какой долей вероятности двое людей со столь разными жизненными путями могли встретиться однажды, да еще беседовать на такие личные темы? Ноль процентов. Реальность, однако, состоит из удивительных случайностей. Двое неприкаянных мужчин, прозябающих в краю, куда они совсем не стремились попасть, все же смогли улучить минуту счастья и покоя и хотя бы на малую толику времени отвлечься от своей нелегкой жизни. Судьба иногда преподносит подарки.