Никто, кроме вас. Рассказы, которые могут спасти жизнь - Андрей Звонков

* * *

Татьяна знала, что поспать на «неотложке» удастся в лучшем случае час-полтора где-нибудь с пяти до семи, остальное время их с Нестеровым и еще одну бригаду с врачом-женщиной гоняли практически без перерыва. Все температуры, аллергии, боли в спине, боли в голове, в заднице, в пальцах – везде, кроме сердца, все это – «неотложка». У «Скорой» тоже жизнь не сахар. То обмороженного из сугроба вытащат, то авария на дороге, то подвернет ногу в четыре ночи на скользком тротуаре одинокий прохожий. Но чаще всего ночью вызывают люди, болеющие не первый день, каждое дежурство хоть раз, но слышат медики на закономерный вопрос: «Почему не вызывали раньше?» – традиционный ответ: «Да я думал, пройдет само!» И диалог этот происходит именно в период с часа ночи до пяти утра. Бороться с этим невозможно. Вопреки утверждению Ф. С. Фитцджеральда, ночь совсем не нежна, она страшна, она пугает тишиной, одиночеством, тем, что болезнь, которую днем за делами и заботами можно было отодвинуть на второй и даже третий план, в ночной тишине выходит на первое место.

Очень не нравилась Татьяне манера некоторых диспетчеров принести карту вызова и положить на грудь, при этом не всегда даже сказать: «Вызов, вставайте!»[66] Ну не сидеть же в ожидании звонка? Есть затишье, надо использовать. Прикрыть уставшие сухие глаза и даже не заснуть, а отключиться, провалиться во тьму, чтобы через мгновение быть растолканным напарником: «Поехали!» Со вздохом «Господи, ну что на этот раз?» узнаешь, что у женщины шестидесяти лет болят ноги. И невольно возникает вопрос: «Они что, заболели прямо сейчас? В три тридцать? Ну почему нужно было ждать именно до того момента, когда все уже успокоились? Почему обязательно находится кто-то, кому именно сейчас нужно вызвать «неотложку»?

Но все негодование проходит, когда видишь виноватые глаза, слышишь извинения и признание: «Я терпел, я пил лекарства, но сил уже нет». Слаб человек. И это даже не широко распространенное выражение священников о стойкости духа, это понимание медиков-«неотложников». Как определить золотую середину, когда еще можно терпеть, а когда любое промедление – это шаг к необратимым явлениям? Шаг к неотвратимой, но всегда преждевременной смерти.

Нестеров был уверен, что невежество, неграмотность есть причина неадекватного поведения больных и родственников, причина как сверхбдительности, так и сверхбеспечности. Таня была солидарна с этим, но выхода не видела. Как научить бедулек? Очевидно, что никак. Как включить рассудок у человека больного, если именно болезнь и страх этот самый рассудок отключают в первую очередь?

Больше всего доктор ерничал насчет высшей математики в средней школе. Если возникал разговор о том, как же плохо люди знают свой организм, правила первой помощи, он спрашивал собеседника:

– А почему бы, когда болит голова, не определить квадрат гипотенузы или не разложить квадратный трехчлен? Ведь все уверены, что именно без этих знаний человек ну никак не выживет в современном обществе. Это же гораздо важнее, чем понимать, отчего болит голова, как остановить кровотечение, как правильно питаться. Или, к примеру, когда болит нога, дайте больному вычислить фокусное расстояние двояковыпуклой линзы – это очень помогает от артрита, а еще от близорукости!

При псориазе, утверждал доктор Нестеров, нужно ежедневно решать дифференциальные уравнения в течение двух недель, исключительно помогает от распространения бляшек и кожного зуда!

С сердечной недостаточностью и отеком легких же нужно бороться так: брать бумагу и карандаш и вычислять внутренний объем левого желудочка, рассчитывать силу сердечного выброса и объем фракции изгнания, а попутно давление в легочной артерии. Ведь как учит философия: поняв причину, избавишься от последствий! Вот как получишь правильный ответ, так сразу легче станет. Отек легких прекратится! – горько шутил доктор Нестеров, понимая, что ничего, кроме кривой усмешки, шутки его вызвать не могут.

На вопрос, когда все это кончится, заданный журналистами с экранов телевизора, Нестеров уже совершенно серьезно отвечал:

– Когда в школах на биологию будут отводить десять часов в неделю, а на математику четыре. Когда на уроках труда станут учить оказанию помощи и правилам диагностики, вот тогда общество станет здоровее умственно и физически. Когда физкультура будет не два или четыре часа в неделю, а каждый день по часу до начала занятий и два часа после. И без отводов. У кого справка – тот в «паралимпийцы». По принципу – качай то, что можешь. Потому что в здоровом, крепком теле и мозгам легче жить и работать.

В три семнадцать Татьяна подошла к спящему Нестерову и тронула за плечо.

– Василий Васильевич.

Нестеров открыл один глаз.

– Что там?

– Ноги болят.

– Женщина?

– Да.

– В магазин собралась?

Татьяна усмехнулась.

– Наверное.

Нестеров сел, принялся обуваться.

– А чего смешного? – он говорил сдавленно. – Я знаю даму, которая из-за бессонницы ходила в круглосуточный продуктовый магазин исключительно с трех до пяти ночи. Так и обворовали ее у подъезда. Хорошо хоть не убили!

– Перестала ходить?

– Перестала… Водителя буди. Далеко нам ехать?

– Нет, – Татьяна назвала адрес.

На вызове женщина, внешне выглядит старше шестидесяти лет. Ноги обмотаны желтыми от пропитавшей их лимфы тряпками. В квартире запах гниющего мяса. Татьяна тут еще ни разу не бывала, но от кого-то из коллег слышала об этой женщине. Участковый к ней не ходит. Больная конфликтная и постоянно меняет себе врачей, в больницу ехать не хочет, хирург из поликлиники был у нее, но кроме совета «мазать ноги троксевазином и левомеколем» других рекомендаций не дал. «Скорую» эта дама тоже не любила. «А что они мне могут сделать? Анальгин я и сама выпью!»

Нестеров эту женщину уже знал. Перчатки надел еще в машине, Татьяну предупредил:

– Бахилы надень обязательно.

– Требует?

– Я требую, там такая грязь, что без бахил потом на улицу не выйдешь. Ни на что не садись. Табурет для ящика. У нее варикозная болезнь вен и трофические язвы. Лечиться не хочет, но требует, чтобы ее лечили. Живет одна. Соцработник, может, и ходит, но я результатов не вижу. Либо там вообще никогда не убираются, либо тетка умудряется навести «свой порядок» за один день после уборки.

– Она часто вызывает?

– Нет. Но почти всегда в это время.

И вот на вызове Таня увидела и почуяла все «прелести», на которые намекнул доктор. Куртку Нестеров оставил в машине – не рискнул повесить на вешалку. На обоях тараканьи тропы. Нестеров предупредил Таню: «Не хочешь принести домой клопов, стой на месте!»