Правда и вымысел о Второй мировой войне - Георгий Николаевич Реутов

том, что народ не принял войну, если бы ее необходимость была показана…» [58].

К сожалению, критика тех, кто с целью реабилитации мюнхенцев использует традиционные ссылки на «общественное мнение», не приобрела широкого размаха. Вопросы формирования общественного мнения Англии в предвоенные годы, влияния на него официальной пропаганды еще ждут своего решения.

В работах некоторых английских историков рассматривается вопрос о роли военной оппозиции Гитлеру в Германии накануне Мюнхена. Ее деятельность и предложения, переданные английскому правительству, расцениваются Тревор-Рупером, Уилер-Беннетом и Колвином как один из аргументов против политики Чемберлена. Одним из первых о «генеральском заговоре» упомянул Тревор-Рупер. Визит Чемберлена к Гитлеру, отмечал он, «выбил оружие» из рук заговорщиков, так как они увидели, что Англия отказалась от их совета занять «твердую позицию» в отношении требований Гитлера. Одновременно об этом на основе показаний Гальдера сообщил Черчилль. В первом томе «Второй мировой войны» он писал, что высшие офицеры и генеральный штаб Германии с большим недоверием относились к действиям Гитлера и готовились его отстранить, но пришла весть о прилете Чемберлена, и выступление было отложено [59].

О попытках немецких генералов в начале сентября 1938 года установить контакт с правительством Чемберлена рассказал на основе изучения трофейных материалов Дж. Уилер-Беннет. Заговорщики надеялись, что Англия не пойдет на уступки Гитлеру. 5 сентября 1938 г. советник германского посольства Э. Кордт, встретившись тайно с Галифаксом, сообщил ему, что Гитлер отдал приказ о всеобщей мобилизации, а нападение на Чехословакию последует не позднее 1 октября. В день объявления мобилизации генералы собирались выступить и устранить Гитлера. «Это, — пишет Уилер-Беннет о предложениях путчистов, — являлось как раз тем, чего западные державы не намеревались делать… Тем временем в Лондоне уже было принято решение об организации в подходящий момент встречи между премьер-министром и Гитлером» [60].

Интересные подробности о контактах заговорщиков с Лондоном сообщает Я. Колвин. Он приводит выдержку из доклада Э. Клейст-Шменцина Канарису, одному из руководителей военной оппозиции. «Я никого не нашел в Лондоне, кто бы захотел использовать представившуюся возможность для начала превентивной войны. У меня такое впечатление, что англичане любой ценой стремятся избежать войны в этом году…», — сообщал эмиссар об итогах своего секретного вояжа. Колвин отмечает, что Черчилль по просьбе Галифакса написал письмо начальнику немецкого генерального штаба генералу Беку, которое Э. Клейст-Шменцин передал Канарису. В нем якобы говорилось, что Англия вступит в войну из-за Чехословакии [61].

В книге «Ванситтарт в министерстве» Колвин показывает, как Чемберлен в глубокой тайне вырабатывал свой капитулянтский курс. Его визит к Гитлеру обсуждался, например, в узком кругу лиц 29–30 августа 1938 г. Был согласован даже специальный код, в котором Чемберлен фигурировал как «мистер X». «О цели визита к Гитлеру «мр-а X», — подчеркивает Колвин, — даже не упомянули на заседании кабинета министров в узком составе, собравшемся на Даунинг-стрит, 10, 30 августа… Более того, план был скрыт от кабинета еще на 14 дней, пока Чемберлен не принял решения… Его огласили только тогда, когда было слишком поздно менять курс». Между тем 14 сентября генерал Бек подал в отставку с поста начальника генерального штаба Германии, заявив, что не может взять на себя ответственность за войну на два фронта, а его заместитель Ф. Гальдер, как он сам рассказывал впоследствии, и группа генералов собирались арестовать Гитлера, Геринга, Геббельса и Гиммлера. Но в 4 часа дня командующий берлинским гарнизоном генерал Витцлебен получил сообщение о предстоящем прибытии Чемберлена, и заговорщики отступили [62].

Сообщая об этих фактах, английские исследователи ограничиваются лишь половинчатыми выводами. Между тем они во многом дополняют картину подготовки мюнхенского сговора, показывая, что Мюнхен готовился не наспех, а обдуманно, и не только английский народ не был информирован о действиях правительства — о них не знали даже многие члены кабинета.

Чемберленовцы в августе — сентябре 1938 года действовали не только против чехословацкого народа, но и против первого в мире социалистического государства. Разрушая франко-советский договор 1935 года, ставя его перед лицом нового издания «пакта четырех» — мюнхенского соглашения, Чемберлен стремился полностью изолировать СССР. И хотя Колвин заявляет, что из опубликованных документов не ясно, «по чьему совету или распоряжению Россия была отстранена от обсуждения вопроса, по которому она имела договорные интересы» [63], мы не ошибемся, если скажем, что значительная доля вины за это падает как на Чемберлена и Галифакса, так и на правящую группировку английской буржуазии в целом.

Общие оценки мюнхенского соглашения.

Полемика, развернувшаяся в английской историографии по вопросу мюнхенской политики, наложила отпечаток и на конкретные оценки мюнхенского соглашения. Если большинство английских историков, публицистов и государственных деятелей упорно стараются доказать неизбежность мюнхенского соглашения, твердят о вынужденности решения, принятого Лондоном и Парижем, то под давлением последующих событий даже некоторые адвокаты «миротворцев» не решаются изображать его как достижение английской дипломатии. Так, Н. Гендерсон в книге воспоминаний, написанных в годы войны, расценивает мюнхенское соглашение как «компромисс». С. Хор, Э. Галифакс, Дж. Хэдли, Я. Маклеод вообще стараются избегать сколько-нибудь четких оценок мюнхенского соглашения. «Поражение» — так охарактеризовал Мюнхен его противник Д. Купер. «Мюнхенское соглашение не только чрезвычайно усилило позиции господина Гитлера на континенте Европы, но и ослабило его возможных оппонентов, разделив их», — писал он, уйдя в начале октября 1938 года в знак протеста в отставку с поста первого лорда адмиралтейства. С Советским Союзом не консультировались, «Россия снова была исключена», — писал крупный буржуазный историк Дж. Мариот в работе об англо-русских отношениях. А это, как бы добавляет А. Роуз, «оказалось фатальным для создания общего фронта с западными державами». Кто же виноват в этом? Класс «умственно ограниченных дельцов», питавших «явное отвращение к какой-либо общей политике с Советской Россией», и их «идол» — Чемберлен, замечал Роуз [64].

С реалистическими оценками Мюнхена выступили официальные историки английской внешней политики 3. Карр и А. Тойнби. «Мюнхенское соглашение, — писал первый из них в 1939 году, — было не только высшей точкой политики умиротворения, но и смертельным ударом». «Прелюдией второй мировой войны» назвал его в 1952 году А. Тойнби. «Мюнхенское решение, — подчеркивал он, — означало конец не только французской системы союзов, но и длительного периода французского влияния и Восточной Европе… Оно означало начало конца английского влияния в Восточной Европе, за исключением полуостровных форпостов в Греции и Турции, влияния, которое нельзя было спасти гарантиями Польше и Румынии в 1939 году и окончательно ликвидированного бесплодными соглашениями 1945 года в Ялте» [65].

«Великой трагедией» назвал Мюнхен Тревор-Рупер, добавив, что Чемберлен «не был создан» для решения этой проблемы. Отрицательно отзывался о Мюнхене и Ч. Уэбстер. «На Мюнхенской конференции капитуляция