Как сделать капитализм приемлемым для общества - Колин Крауч

Эти аспекты координации коллективных переговоров показывают важное ограничение силы организованного труда. В странах с наиболее сильными профсоюзами рабочие организации используют свою мощь не для отрицания логики рыночной экономики, а для приспосабливания ее к интересам трудящихся, которые профсоюзы представляют при принятии жизненно важных решений, в то время как неолиберализм оставляет это право исключительно за менеджментом. Данные характеристики сильных централизованных систем коллективных переговоров известны начиная с 1970-х годов. Мы не без оснований могли бы ожидать, что с тех пор они претерпели очень сильные изменения под воздействием деиндустриализации, глобализации и неолиберализма. В действительности же перечень стран, демонстрирующих названные выше характеристики и связанные с ними высокие экономические результаты, остался почти без изменений. Данная форма трудовых отношений весьма близка к тому, что мы называем неолиберализмом второго рода. Профсоюзы принимают реальность рыночной экономики, а не пытаются игнорировать ее или отправить на «свалку истории» с целью перехода к новой социальной системе. Нет, они ведут борьбу за право представлять интересы своих членов с учетом имеющихся ограничений, одновременно приспосабливаясь к маркетизации, чтобы смягчить ее влияние и компенсировать отрицательные последствия для рабочей силы. Перед нами очень важный пример сочетания маркетизации и компенсации ее отрицательных сторон, которые не находятся в оппозиции друг другу, но способствуют поступательному развитию. В подобной системе трудовых отношений профсоюзы могут сыграть ту же роль, которую в далеком прошлом, по мнению Эдмунда Берка (преувеличивавшего ее значение), сыграла аристократия: ее особенные интересы стали общим интересом в силу ее важнейшей роли в обществе в целом. Но профсоюзы способны сыграть эту роль только в том случае, если характеристики и их самих, и системы коллективных переговоров будут способствовать созданию стимулов к соответствующему поведению. Величайший парадокс заключается в том, что система коллективных переговоров может функционировать соответствующим рынку способом только тогда, когда ее структура наиболее близка неолиберальным предписаниям.

В странах группы А, а также в Германии имеет место творческое напряжение между силой профсоюзов и(или) сильными институтами коллективных переговоров (в ФРГ оно возникает иным способом), позволяющими организованному труду занять важную социальную позицию, а также государственной социальной политикой, предусматривающей значительные расходы, с одной стороны, и жесткой дисциплиной, связывающей достижение трудовых и социальных целей с высокой рыночной конкурентоспособностью, – с другой. Государство всеобщего благосостояния способствует участию в функционировании рынка труда максимального количества своих граждан. Напористая социал-демократия отнюдь не является стратегией поиска укрытий от рыночных воздействий. Она основывается на поиске способов примирения этих воздействий с социальными правами и обязанностями в процессе игры с положительной суммой.

Понятие государства всеобщего благосостояния и социальных инвестиций может быть расширено с тем, чтобы включить в него и другие области государственной политики (например, создание инфраструктуры, необходимой для обеспечения передовых видов хозяйственной деятельности). Одна из важнейших характеристик постиндустриальных экономик заключается в том, что центрами динамичного хозяйственного развития становится небольшое число крупных городских центров, во многих случаях – столичные города (более подробный анализ этого феномена и требования, которые он предъявляет к политике государства, см. в докладе ОЭСР за 2006 г. «Конкурентоспособные крупные города в глобальной экономике»). На первый взгляд мы сталкиваемся с парадоксальным явлением, ведь совсем недавно считалось, что свобода таких секторов экономики, как информационные технологии, от географических связей позволит фирмам размещаться везде, где только пожелают их владельцы, в отличие от предприятий обрабатывающей промышленности, которые должны строиться вблизи источников сырья и маршрутов перевозки основных промышленных товаров. Однако возможность осуществления постиндустриальных видов хозяйственной деятельности практически в любом регионе во многих случаях означает лишь то, что они концентрируются в небольшом числе наиболее благоприятных мест. Если бы постиндустриальное развитие было отдано на откуп рыночным силам, его субъекты неизбежно собрались бы в особенно привлекательных для них по тем или иным случайным причинам местах, тогда как на других территориях наблюдался бы отток населения, что лишало бы эти территории возможности экономического развития. В таких «благословенных» центрах концентрируются и люди, ищущие работу. При этом их количество во многих случаях превосходит возможности работодателей, так как потенциальные работники, как правило, не имеют информации, которая позволила бы им сделать правильный выбор. Неэффективным является рынок и в тех случаях, когда на него выходят мигранты. В общем, высокая концентрация миллионов людей в городах создает проблемы для коллективного пространства: скученность, анонимность, проблемы с поездками внутри городов, накопление мусора и хлама в больших количествах в безнадзорных местах и, наконец, рост преступности.

Очень богатые люди имеют возможность защититься от этих проблем, свойственных мегагородским коллективным пространствам, создавая частные коллективные области: охраняемые места проживания, частные службы безопасности, привилегированные формы транспорта, которые не могут позволить себе другие горожане, частные школы и больницы. В дополнение к подобным приобретаемым за деньги привилегиям у богатых жителей есть возможность избегать очередей – важнейшая проблема, возникающая в местах массовых скоплений людей. Одним из аспектов возрастающего неравенства между людьми является увеличивающийся разрыв между элитами столиц и крупных городов и беспокойной жизнью большинства горожан, а также разбитыми жизнями меньшинства, привлеченного в большой город невозможностью устроиться на работу где-либо, не способного найти ничего лучше, кроме временной занятости, и обреченного на отсутствие дружеской поддержки в анонимных, неблагоприятных городских пространствах. Разрушительные последствия роста постиндустриальной экономики мало чем отличаются от описанных еще Карлом Поланьи отрицательных процессов, сопровождавших рост городского промышленного хозяйства.

Решения этих проблем, которые предлагает капиталистический рынок, напоминают его ответ для безответственных финансовых рынков: полное бездействие в течение длительного времени; проблемы постепенно накапливаются и обостряются, но узкий круг элиты чувствует себя прекрасно и ни о чем не беспокоится; в конечном итоге происходит крах. В случае большого города функционирование рынка приводит к тому, что хозяйственная деятельность в столице (крупном городе) и прилегающих районах становится слишком дорогой и фирмы постепенно перебираются в другие места. Но этот процесс протекает очень медленно, и его последствия малозаметны. Во-первых, бизнес начинает заниматься поиском собственных решений в ответ на общую ситуацию только тогда, когда происходит значительное увеличение расходов, связанных с наймом персонала; однако наступление этого момента откладывается из-за продолжающегося притока мигрантов из других регионов. К тому же в местах, расположенных «где-нибудь еще», изначально отсутствовали факторы притяжения, что было причиной их непопулярности; отсюда значительное сопротивление переезду на «новые площадки». Передислокация откладывается до тех пор, пока не будут исчерпаны все возможности расширения родного для фирмы города, с его непрерывно возрастающей протяженностью маршрутов городских и пригородных поездок. Между тем все более высокие издержки несут и те, кто живут полной стресса жизнью успешного города, но получают низкие или умеренные доходы, и те, кто остаются в областях страны или региона, численность населения которых постепенно убывает. При этом мигрируют наиболее энергичные жители, а возможности тех, кто остается в родных местах, неизбежно сокращаются. Лишь небольшая часть этих издержек, или трансакционных издержек очень медленного приспособления к растущему региональному дисбалансу, приходится на денежные издержки рыночной экономики. В данном случае мы имеем дело с классическими внешними эффектами.