Екатерина Медичи - Василий Балакин

Альтернативы заключению мира не было, и в конце июля 1570 года в Сен-Жермен прибыл в качестве представителя Колиньи все тот же Телиньи. Переговоры оказались недолгими, и уже 8 августа был подписан так называемый Сен-Жерменский мир или Мир королевы, который следует признать серьезным успехом протестантов. Соответствующий эдикт расширял права гугенотов, некогда предоставленные им Амбуазским эдиктом, позволив участвовать в богослужении и недворянам — в предместьях двух городов каждой провинции, но не ближе двух лье от королевских резиденций и десяти лье от Парижа. Гугеноты получали в свое распоряжение четыре крепости: Лa-Рошель, Коньяк, Монтобан и Ла-Шари-те-сюр-Луар. Важным новшеством явилось то, что реформатам предоставлялось право поступать в университеты. И еще два приятных для гугенотов пункта: им объявлялась полная амнистия за участие в мятежной войне против короля (виселицу с чучелом Колиньи срочно убрали с парижской площади) и возвращалось конфискованное имущество, равно как должности и церковные бенефиции. Однако, учитывая, что гугеноты всегда были недовольны любым компромиссным соглашением с католиками, а короля с королевой-матерью обстоятельства вынудили пойти на унизительные уступки еретикам, очередная война была не за горами.

В стране воцарился мир, и Екатерина могла заняться своим любимым делом — устроением семейного счастья собственных детей. В ее голове роилось множество планов, в том числе и заведомо фантастических, таких, например, как намерение женить сначала одного, а потом и другого своего младшего сына на королеве Англии, даром что та была на 20 лет старше их. Елизавета даже подыгрывала ей в этой комедии, возможно, преследуя свои политические цели. Этот проект века так и остался нереализованным, зато другой, более приземленный династический брак осуществился. 23 ноября 1570 года в Мезьер прибыла эрцгерцогиня Елизавета Австрийская, дабы, как договорилась Екатерина Медичи с императором Максимилианом II, стать женой Карла IX. Маленький пограничный город на несколько дней стал местом ослепительных празднеств. Екатерина не поскупилась, чтобы устроить достойную встречу будущей королеве Франции. Карл IX, прибывший в Мезьер заранее, инкогнито наблюдал со стороны за торжественным въездом в город своей невесты. Она ему определенно понравилась — портрет, по которому он знал эрцгерцогиню, не обманывал. 26 ноября в местном соборе, никогда еще не видавшем в своих стенах столь блестящего общества, состоялось венчание. По этому случаю Екатерина впервые за годы своего вдовства на время сменила черный траурный убор на золотое парчовое платье, украшенное жемчугами и бриллиантами.

История повторялась: подобно тому как в свое время Екатерина с первого взгляда влюбилась в Генриха, Елизавета сразу же полюбила супруга. В этом не было бы ничего примечательного, если бы не повторилось и «супружество втроем»: у Карла IX уже была метресса, Мария Туше, которую он любил не меньше, чем Генрих Диану Пуатье, и которая родила ему сына, по злой иронии судьбы оказавшегося единственным мужским потомком сыновей Екатерины Медичи. Будучи бастардом, он не имел права на престол, и династия Валуа пресеклась при живом и вполне дееспособном ее представителе. Впервые увидев молодую королеву, Мария будто бы сказала: «Немка не внушает мне опасений». Впрочем, и сама метресса не внушала опасений «немке»: она не обладала амбициями Дианы Пуатье и не пыталась делать политику, хотя и имела некоторое влияние на царственного любовника.

Екатерина, наблюдая за невесткой, понимала, что та, воспитанная в строгих правилах дома Габсбургов, обескуражена нравами, царившими при французском дворе, и старалась всячески опекать ее, поддерживая ее добрыми советами и ласковым словом.

Карл IX был учтив с супругой, хотя и не часто баловал ее своим обществом. Дни он проводил на охоте, предоставив матери заниматься государственными делами, а ночи делил с Марией Туше. Елизавета, казавшаяся подлинной монашенкой при этом распутном дворе, находила утешение в молитвах, по два раза в день присутствуя на мессе.

Устроив личную жизнь сына, королева-мать старалась оградить его от вредных политических влияний, памятуя о том, как он однажды уже попадал под обаяние Колиньи, и зная, что в нем порой пробуждаются политические амбиции, подогреваемые завистью к чужим успехам. И теперь, вскоре после свадебных торжеств, она стала замечать в поведении сына некое непокорство, хотя публично он продолжал уверять в своей готовности следовать ее руководящим указаниям. Она уже не раз замечала, что сын оставляет без внимания те или иные ее предложения и словно бы тяготится ее обществом. Открыто не возражая против проводимой матерью политики умиротворения, он подспудно противился ей. Екатерина, питавшая отвращение к войне, старалась находить взаимопонимание и с Филиппом II, и с протестантами, а Карл IX, мечтавший о личной славе, считал войну наиболее верным средством заслужить репутацию великого правителя и освободиться, наконец, от тягостной материнской опеки.

В желавших направить короля на этот путь недостатка не было. Как «приятно» было бы Екатерине узнать, что исподтишка, втайне от нее, подстрекательством занимается великий герцог Тосканский Козимо Медичи, обидевшийся на императора за то, что тот отказался признать титул великого герцога наследственным, и искавший теперь «управу» на обоих Габсбургов — австрийского и испанского. Сам папа, зажатый, словно в тисках, в дружеских объятиях Филиппа II и Максимилиана II, будто бы обещал ему поддержку, и ободренный этим герцог искал союза с протестантами Германии и Франции. С этой целью он направил в Лa-Рошель своего представителя, дабы представить Колиньи проект войны против Испании и Австрии. Гугеноты, всегда считавшие войну против Габсбургов благим делом, с интересом выслушали его, заметив при этом, что в предстоящей борьбе хотели бы заручиться поддержкой более внушительного союзника, нежели великий герцог Тосканский. Тогда-то итальянец и отправился в Париж, дабы предложить Карлу IX смехотворный союз с Тосканой против двух мировых держав — Испании и Священной Римской империи. Подобным предложением Франции оказывалась сомнительная честь сокрушить их — или скорее самой быть стертой в порошок.

Гугенотов, только и мечтавших о том, как бы ослабить позиции Филиппа II в Нидерландах, похоже, ничуть не смущала подобная альтернатива. Надо было убедить Карла IX, и тосканский представитель начал доказывать ему, что Испания, ослабленная восстанием морисков в Андалузии, постоянными нападениями турецкого флота и французских корсаров и войной во Фландрии, не представляет из себя серьезного противника, и когда Филипп II будет сокрушен, король Франции станет самым могущественным государем Европы. От подобной перспективы у Карла IX захватывало дух и кружилась голова, и он, не ставя в известность мать, принял заманчивое предложение. Однако эти закулисные интриги не остались тайной для Екатерины. Конечно же она обо всем узнала и, полная решимости не допустить исполнения абсурдного проекта, решила поиграть с заговорщиками в их игру, имея в виду собственные планы — матримониальные.

К тому времени ее замысел выдать дочь Маргариту замуж за Генриха Наваррского вступил в фазу практического воплощения. Этот брачный союз одобряли и гугеноты, рассчитывая благодаря ему внедрить своего человека в стан противника. Екатерина же, как всегда одержимая стремлением к миротворчеству, надеялась, что брак принцессы-католички с гугенотом — королем Наваррским укрепит хрупкий гражданский мир в королевстве. Желания жениха и невесты при этом, разумеется, никто не спрашивал. Еще не бывало, чтобы правоверная католичка вступала в брак с еретиком-гугенотом, поэтому требовалось специальное разрешение папы римского. Его-то Екатерина и собиралась получить, уверяя понтифика, что поддерживает его намерение вести войну против Габсбургов, чего в действительности и не думала делать. Пользуясь случаем, она попросила папу отнестись с пониманием и к другому ее проекту — возвратить ко двору адмирала Колиньи, не усматривая признаков ослабления католической веры в этом ее очередном реверансе в сторону протестантов. Это необходимо, поясняла она, чтобы консолидировать все силы Франции в преддверии войны против Филиппа II, как того желает святой отец.