Винсент и Самый Необыкновенный Отель в Мире - Лайза Николь

Проследив, как последние пассажиры минуют турникет на платформе, Винсент встал и пошёл домой. Первым делом он обнял маму и попросил прощения за то, что пнул Тома, потому что так было правильно. Винсент любил Тома, хотя иногда и ненавидел его. Затем он зашёл к себе в комнату и вытащил из-под кровати дедушкин ящик. Он не спеша перебрал все щётки, тюбики и банки и аккуратно сложил их обратно. Винсент решил, что завтра он вернётся на привокзальную площадь и снова запустит свой бизнес. По крайней мере, это поможет ему отвлечься от мрачных мыслей.

Шли недели, и Винсент успел примелькаться на вокзале. Стало известно, что он может подобрать в точности нужный цвет для любой обуви. Дамы непременно хотели приобрести у него специальные стельки для туфелек на каблуках. А рабочие с фабрики «Кот-Рыболов» охотно покупали пропитку, благодаря которой их башмаки не воняли тухлой рыбой. Надо признаться, что эту пропитку часто покупал кто-то из супругов, чтобы потом тихонько обработать обувь своей половины – и это помогало избавиться от запаха! О Винсенте даже напечатали статью в городской газете «Бэрри дэйли». Статья занимала целую полосу, и там была фотография Винсента: он сидел на своём стульчике рядом с ларьком с закусками и наносил пропитку на грубые рабочие башмаки. В статье упоминалось о том, что в Бэрри отмечено снижение числа разводов – возможно, благодаря «Фруктовому дезодоранту для обуви», изобретённому Винсентом.

И в один прекрасный день, когда Винсент занимался починкой пары ковбойских сапог, его навестила некая дама.

– Винсент! Это ты? Какой чудесный сюрприз!

Винсент понимал, что где-то видел это лицо, но никак не мог сообразить, кто же это. Тем более что в последние дни земляки здоровались с Винсентом постоянно – особенно из-за статьи в газете.

– Это же я, мама Эйприл, из Самого Необыкновенного Отеля в Мире!

– Да, конечно! – Винсент встал. – Теперь я вспомнил. Как дела у Эйприл?

– Лучше не бывает! Как хорошо, что я тебя встретила! Я так и не поблагодарила тебя за эти стельки. Эйприл уже полгода ходит, не держась за мою руку, а теперь и вовсе играет с подругами в догонялки. Она снова поверила в себя!

– Это самая лучшая новость!

– Эйприл успела пройти немало испытаний, несмотря на юный возраст. И к несчастью, впереди её ждут новые трудности.

Винсент кивнул. Он очень переживал из-за милой Эйприл. Она была такой хорошей девочкой.

– Пожалуйста, передавайте ей привет.

– Обязательно! Она убьёт меня за то, что я это рассказала, но, по-моему, ты стал её кумиром, Винсент. Она до сих пор про тебя вспоминает. Как будто ты её старший брат. Наверное, ей не хватает брата. Но так или иначе, мы очень тебе благодарны. Мне пора, а то опоздаю на поезд. Ещё раз спасибо тебе Винсент. Пока! – и мама Эйприл исчезла в толпе за турникетом.

Винсент опустился на стульчик своего дедушки. Он размышлял о том, что у каждого человека есть своя история, хотя не всегда это видно. Однако можно почувствовать её, если слушать внимательно. И тут его охватило странное чувство. Как будто в промозглый день, когда небо затянуто тучами, внезапно образовался просвет, через который на кожу пролились горячие солнечные лучи. Как будто внезапно очистился весь небосвод.

Знание не так важно, это не главное!

Главное – то, кем мы являемся!

Тому необязательно нужно знать, что я его старший брат.

А я остаюсь его старшим братом, знает он об этом или нет.

Винсент вытащил блокнот и ручку и записал новые мысли. И с этого момента всякую свободную минуту Винсент посвящал тому, чтобы сконструировать для Тома башмаки – по образцу туфелек Флоренс. Он решил, что если каждый шаг Тома будет сопровождать музыка, это поможет ему успокоиться и больше обращать внимание на то, что происходит вокруг. Он выбрал золотисто-жёлтый цвет, в точности как цвет Необыкновенного, и вместо Баха Винсент заложил в программу Первую гимнопедию Эрика Сати. Его любимую.

После недель кропотливой кройки, шитья, подгонки и подклеивания ботинки для Тома были наконец-то готовы. И Винсенту не терпелось дать брату их примерить. Он раньше обычного закончил работу и поспешил с вокзальной площади домой. Он застал Тома стоящим возле кухонного стола: тот старался очистить яйцо.

– Привет, Том, – поздоровался Винсент. Впервые за то время, как он ушёл из Необыкновенного, в его голосе слышалось что-то живое. – У меня для тебя кое-что есть!

Том не обратил на Винсента внимания. Он чистил яйцо.

Винсент как ни в чём не бывало поднял пару ярко-жёлтых ботинок.

– Ботинки, Том, – для верности он показал на них пальцем. – Как раз тебе по ноге.

Том посмотрел на них совершенно равнодушно.

– Вот. Давай-ка я тебе помогу. – И пока Том продолжал отдирать от яйца скорлупу, Винсент разул его, натянул на ноги брату новые ботинки и зашнуровал их. Внутри него всё ликовало при виде удачной работы. Он пощупал, хватает ли места для пальцев. Ботинки были точно впору.

– Давай, Том. Пройдёмся! – он взял брата за руку.

Том засунул в рот яйцо с остатками скорлупы и позволил Винсенту провести себя вокруг стола. Но тут он услыхал музыку, и его глаза засверкали. Он заверещал и запрыгал – это означало высшую степень возбуждения. Мама и папа Винсента прибежали на шум.

И тут Том сделал нечто невероятное.

Он обнял Винсента.

Это не было долгое братское объятие. Просто мимолётный жест. Но тем не менее это было объятие.

Никто не верил своим глазам.

А Винсент чуть не расплакался. «Я так люблю тебя, Том!» Никогда в жизни он не был так счастлив. И это определённо было самое необыкновенное ощущение в мире.

– По-моему, ему нравятся эти ботинки, – сказала мама и обняла Винсента.

– Да, кажется, да, – согласился Винсент.

На самом деле ботинки так понравились Тому, что он не разрешил их снимать. Ни когда пришло время ложиться спать, ни принимать ванну. И поскольку невозможно мыться в ванне в ботинках так, чтобы их не испортить, маме пришлось упаковать их в непромокаемые пакеты и примотать скотчем. Пришлось придумать особый способ прыгать в ванну спиной, как ныряльщик в ластах, чтобы ноги в ботинках торчали над краем и не мокли.

И хотя Винсент не считал, что вся слава принадлежит ему одному, но с того дня, как Том надел свои музыкальные ботинки, всё как-то сразу пошло на лад. В глазах его мамы и папы снова засветилась жизнь, и они позволили себе радоваться каждому новому дню вместо того, чтобы просто стараться дотянуть до вечера. Конечно, во многом это стало возможным благодаря заработку Винсента: мама с папой наконец-то отправили Тома к специалисту в город. Он объяснил, какие проблемы мешают Тому и как с ними справиться. И теперь каждый день мама Винсента учила Тома говорить. А заодно она учила его тем простым, но сложным вещам, которые мы обычно постигаем без специальных уроков. Например, как по выражению на лице понимать, что чувствуют другие люди. Или как заботиться о других и радоваться такой же заботе. Для Тома всё это было неизвестной территорией, пугающей и повергающей в бесконечные истерики. Его угнетали страх и одиночество. Окружающее приводило его в ужас, и он не мог с этим справиться.