Пресс-тур - Андрей Поляков

вконец измучили его.

– Дорогая, потерпи. Еще немного. Я здесь, я с тобой.

– Сделайте мне кесарево! Я уже не могу! Вколите мне что-нибудь! На хрена я на это согласилась? – заходится она.

Акушерка ее успокаивает, просит немного потерпеть.

– Потерпеть?! СКОЛЬКО МНЕ ЕЩЕ ТЕРПЕТЬ???

– Уа-уа-уа!

– Поздравляю, у вас родился здоровый мальчик, 3 килограмма 465 граммов, рост 54 сантиметра. Теперь вы отец.

Он плачет…

Глубже.

– Ты вообще обо мне думаешь? Ты хоть понимаешь, как мне сложно? Ты вообще знаешь, что такое послеродовая депрессия? Загугли, блин, почитай!!! Приходишь домой в десять, смотришь со мной сериал, ложимся спать. Я с ребенком целый день, ты хоть представляешь, как это сложно? Почему ты приходишь так поздно?!

– Дорогая, ну ты же сейчас не работаешь. Я много работаю, чтобы нам было на что жить. Успокойся, пожалуйста.

– УСПОКОЙСЯ? Я – успокойся? Да ты понимаешь, что я в сортир не могу одна сходить на три минуты? Он везде со мной, везде, у меня крыша едет! У меня больше нет личной жизни, я не могу выйти одна в магазин, в кафе, на улицу с подругами!

– Послушай, я понимаю, что тебе очень тяжело, но я тоже сейчас очень устаю. И я, так же как ты, встаю ночью, не высыпаюсь, а потом еще сижу на работе.

– Ты устаешь? А может, ты отсиживаешься на работе, чтобы не идти домой к орущему ребенку? Ты представлял, что он будет столько орать?

Она плачет.

– Дорогая, ну что ты такое говоришь? Я каждый день только и думаю, как вернуться домой к тебе и сыну. Тише, ты его разбудишь…

Глубже.

Первый приступ. Они в полуобморочном состоянии вызывают скорую, оба плачут и молятся, пока сыну не становится лучше.

– К сожалению, у вашего ребенка бронхиальная астма, – говорит доктор. – Раньше это почти не лечилось, сейчас до половины детей излечиваются, но это сложно и дорого. Надо обсудить, как вам поменять свой образ жизни для лучшего ухода за малышом. И решить вопрос о курсе лечения…

Глубже.

– Урод, ненавижу тебя! Я весь день драила опять квартиру, а ты гулял? Гулял?!

– Я уже не могу это терпеть, я скоро взорвусь. Пойми меня, Вероника! Мне надо было развеяться. Меня все угнетает: работа, ссоры, ситуация с нашим сыном.

– Ты просто поругался со мной с утра и ушел, оставив меня одну делать уборку? Ты ТАК любишь сына своего?

– Не кричи на меня, пожалуйста. Я на пределе!

– Эгоистичный ты мудак!

– СУКА! НЕНАВИЖУ! – Он хлопает дверью, запирается в комнате и долго сидит в прострации, уже не обращая внимания на ругань жены…

Глубже.

– Давай поговорим спокойно? Что мы делаем не так? Почему так все складывается? Мы же были такие счастливые. Я хочу, чтобы было как раньше. Мне кажется, мы оба виноваты. Надо начать с чистого листа. Паша, ты со мной уже три дня не разговариваешь, ведешь себя так, будто меня нет в квартире.

– Я не хочу ни о чем с тобой говорить. Выйди из комнаты и закрой дверь.

– Не уйду. Поговори со мной.

– Мне, что, тебя силой выпихнуть?..

Глубже.

Редкий счастливый вечер. Они пьют вино, рассматривают старые фотографии, подросший сын рядом. Вспоминают дорогущий медовый месяц – родители не скупились. Тогда они объехали половину Азии, Австралию и даже забрались в Океанию…

Глубже.

– Ненавижу тебя! Если б не ребенок, развелись бы уже!

– Ах так, значит?..

Глубже.

– Привет, Кира! (Что здесь делает Кира?!)

Она подходит ближе, и он волнуется. Кладет руку ему на плечо, его сердце начинает биться сильнее.

– Я давно хотела…

Он кладет указательный палец ей на губы и тянется к ней всем телом, второй рукой забирается под юбку и плавно, круговыми движениями, поглаживает.

Девушка закрывает глаза и вздыхает от удовольствия. Ее челюсть отваливается, взгляд становится пустым. Он пытается оттолкнуть Киру, но она впивается ему в глотку. Он чувствует, как кровь льется ему в горло, пытается закричать, но доносится только хрип и бульканье. Он молотит ее по спине…

Павел вскочил и бешено огляделся по сторонам. Он в лобби отеля, на буром кожаном диване. Те же красные обои на стенах, забаррикадированная дверь, за которой уже темно. Он в гребаном Краснополярске и пока жив.

На него встревоженно смотрел Олав.

– Ты… кричал… в сне. Порядок?

* * *

[Особой важности]

[Изъять]

Приложение № 23 к делу № КРПК/1

Расшифровка: из личных диктофонных записей сотрудника Лаборатории ■■■■■■■■ ■■■■■■■■■■■ А. И.

Наверху каждый день требуют отчет о проделанной работе. Требуют объяснить, с чем мы имеем дело. Требуют разобраться, не подкинули ли нам это американцы или китайцы. Серьезно? Мы и так буквально ночуем на работе, пусть спрашивают у ■■■■■■■■■■■ – ведь они откуда-то это достали. У нас нет истинной картины происходящего, так как они ссылаются на секретность, но при этом мы должны дать ответы на все вопросы.

Каждый день нам привозят зараженных в специальных опломбированных контейнерах. Дети, взрослые, старики. Вчера привезли пса с подозрением, пока разбираемся, реальный ли это случай или просто бешенство. И их ничего не берет, ни электрошок, ни конские дозы успокоительного или снотворного. Замедляет немного разве что. Они всегда в сознании. Они без устали, стирая кожу до костей, скребут стены контейнеров, тянут свои скрюченные пальцы, клацают челюстями, кричат и воют. Помогает только яркий свет, тогда они пытаются спрятаться, забиться куда-то, закрыть неморгающие глаза руками.

Половина команды испытывает сильнейший стресс, люди постоянно срываются друг на друге. Не каждый день ставишь эксперименты на ребенке, который превратился в кровожадного монстра. Сегодня две мои сотрудницы – нейрохимик и микробиолог – уволились, не выдержав напряжения. Сказали, что больше не могут на это смотреть. Оставшимся теперь работать будет еще тяжелее.

…

Который день мы пытаемся понять, откуда у них появляется инстинкт впиваться в горло и почему они так любят человеческую печень. Ответов нет. Мы пробовали давать свиную, говяжью печень – нюхают, пробуют, но не жрут. Разборчивые, твари. ■■■■■■■■■■■ в наличии у нас нет, так что проверить гипотезу о наследственном приобретении этих повадок сейчас невозможно. Примечательно, что они полностью теряют интерес друг к другу после заражения. Мы, как мясники, разделали одного зараженного и, еще живого, кинули к другим. Те не проявили никакого интереса… Звонил генерал ■■■■■■■■■■■, строго сказал, что им нужны результаты и скорый прорыв в исследованиях. Я чуть не рассмеялся в трубку. Ну, пусть сам приезжает и исследует, раз такой умный. Тут собраны лучшие в стране специалисты, каждый – на вес золота,