Пресс-тур - Андрей Поляков

шахте, и на заводе, и в офисной части. Плюс небольшое общежитие есть прямо на территории завода, не все в городе живут и ночуют. Работать вечером и в выходные – норма. Зато потом столько зарабатываешь, что на Большой земле безбедно живешь остаток своих дней. Не уверен, что это теперь меня касается.

– А как вам удалось выжить?

– Когда я понял, что остался один, я приманил всех этих тварей на запах собственной крови и устроил просто королевский взрыв. Это венец моей карьеры, взрыв всех взрывов. Видел, как у одного моего бывшего коллеги, никогда его не любил, мудака, голова на высоту десятиэтажного дома подлетела. Бух! А потом меня похоронило под обломками, где я пролежал несколько дней и уже собирался сдохнуть, но тут меня ваши откопали.

Так и напиши в своем отчете: я, мать твою, маркшейдер, заложил тот заряд, что открыл миру росений, и я же устроил королевский взрыв, который разнес половину сраного завода и всех этих тварей в придачу.

– Спасибо за рассказ. Поправляйтесь.

– Дай покурить на дорожку.

N.B.: пациент скончался через несколько часов после разговора.

* * *

Они пришли, когда их не ждали.

Семеныч знал, что это произойдет, слишком безоблачным островком безопасности выглядел их отель посреди охваченного безумием города. Напиваться на ночь тоже было плохой идеей, но кто он был такой, чтобы запрещать измученным, испуганным людям немного отвлечься от царящих вокруг неразберихи и смерти?

В час-два ночи все разбрелись по своим номерам, а Кира с Ильей, похоже, уединились еще раньше. Молодые, какой с них спрос? Он, Олав и собака остались сторожить отель. Интересно, норвежец когда-нибудь спит? Немного подремлет и сидит потом в лобби, охраняет выход со своим топором, глядя на улицу и временами что-то напевая. Странные они, иностранцы.

Семеныч потрепал за ухом лежащую на полу сонную Амур и в тысячный раз начал обходить первый этаж отеля, ставшего их спасением и тюрьмой. Напротив забаррикадированного мебелью главного входа – обширный холл с диванами, креслами и столами, у дальней стенки – стойка рецепции. Направо от входа – дверь в ресторан и открытую, согласно модным тенденциям, докатившимся до Краснополярска, кухню.

Ресторан представлял собой уязвимое место их обороны – у него были панорамные стекла, практически в пол, которые невозможно было забаррикадировать целиком. Поэтому, когда они не пользовались кухней, они держали ресторан закрытым, а свет там – выключенным. Кроме того, после ночной битвы до их приезда, когда погибли многие постояльцы, весь зал был в крови – потеки и пятна были видны на столах, стенах, полу и даже на потолке.

Кстати, о постояльцах. Если пройти наискосок между рестораном и стойкой рецепции, можно было оказаться в технической зоне с туалетами, черным ходом, через который они обычно проникали в отель после вылазок на улицу, и запертой подсобкой с горой трупов, которые начинала пованивать.

Слева от главного входа, за декоративной стенкой, находилась лаунж-зона с баром. Там они обычно ели, там же и напились этой ночью. Тут тоже присутствовали следы ночных боев, но не такие явные, как в ресторане. Наконец напротив лаунж-зоны располагались лифты и лестница на верхние этажи.

Остальные три этажа гостиницы практически ничем не различались – лестница, лифт, узкий коридор и двери комнат по бокам. На втором этаже – стандартные номера, на третьем можно было найти парочку ВИП-номеров, а на четвертом располагался, среди прочих, президентский номер, что бы это ни значило в условиях четырехзвездочной гостиницы микроскопического северного городка. Да и президент тут ни разу не останавливался, он прилетал лишь однажды и после пятичасового визита в город и на завод с шахтой сел на самолет и отбыл в Москву. Для удобства все остававшиеся в живых гости отеля расположились в комнатах на втором этаже, а третий и четвертый остались безлюдными.

Семеныч остановился у стены лаунж-зоны и рассматривал черно-белые фотографии Краснополярска семидесятых, когда у входа раздался рык Амур, а Олав закричал что-то на норвежском:

– Pul meg i rassen! Din mor!

Семеныч не знал, что это значит, но сомневался, что Олав выражает восхищение красотами русской зимы. Он побежал назад. Амур скалилась на дверь, а норвежец, как викинг, стоял с топором наперевес, готовый драться.

Они пришли, когда их не ждали. Когда все устали, спали или были мертвецки пьяны. Семеныч не знал, почему они пришли именно сейчас, и не по одному, а толпой – пятнадцать-двадцать тварей. Может быть, потому что голод выгнал их на улицу и заставил искать живое мясо. Может быть, потому что они гораздо умнее, чем кажутся, и ждали, когда людей станет мало и все разойдутся. Или потому что впереди толпы шли два чудища, уже мало похожие на обычных людей.

Их головы будто разорвало пополам. Сверху – еще почти человеческие нос, глаза, уши, ничего странного, не считая мертвого взгляда. Ниже, на месте ртов, – словно вывалившиеся из черепа, набухшие кровью десны с двумя рядами длинных и крупных кривых клыков. Но самая ужасная метаморфоза произошла с их руками – кисти человеческих рук отвалились, мясо с костей слезло почти до локтей, а сами окончания костей удлинились, заострились и напоминали теперь мерзкие ножницы или клешни. Толпа выла за дверью и пыталась вломиться внутрь отеля.

– Просыпайтесь! – заорал Семеныч и начал судорожно оглядываться в поисках оружия. И почему он раньше об этом не подумал?!

Он панически соображал, что делать, и продолжал кричать, чтобы разбудить остальных. Твари быстро разбили стекла и пытались разобрать баррикаду. Иван обратил внимание на то, что новые монстры не лезут вперед, а словно командуя штурмом, дают пройти первыми бывшим жителям города.

Олав, выкрикивая проклятия на норвежском, рубил конечности лезущим чудищам, а Семеныч выталкивал их обратно на улицу обнаруженной в холле шваброй. Первой крики шахтера услышала Зульфия, она прибежала и ахнула, увидев картину боя.

– Буди остальных, – приказал ей Иван.

Между тем твари будто поняли, что атака на забаррикадированный главный вход захлебывается. Они отступили от дверей и куда-то исчезли. Олав и Иван с недоумением переглянулись. Пару мгновений спустя они услышали звук бьющегося стекла со стороны ресторана.

«Они додумались разбить слабо защищенные панорамные окна и залезть в отель», – понял Семеныч. Теперь от беснующейся толпы защитников отделяла лишь ненадежная деревянная двустворчатая дверь. Нужно было срочно чем-то ее перекрыть.

* * *

Паша пробуждается от яростного стука в дверь.

– Просыпайся! – кричит Зульфия из коридора.

Он резко подскакивает на постели. Снизу доносятся приглушенные крики, вой и собачий лай. Приходит осознание, что на