Фрейлина ее высочества - Оксана Гринберга

Но если он решит выдать нас Броддикам в обмен на гарантии неприкосновенности – Эван озвучил и такой вариант, когда мы подъезжали к монастырю, – значит, будем выбираться и из этой передряги.

Вместо этого нас разместили в крохотных кельях, после чего мы отлично поужинали в компании как минимум полусотни бородатых обитателей монастыря Святого Иеронима.

Я порадовалась овощному супу и ржаному хлебу с медом так, словно нас пригласили в пятизвездочный ресторан. А ведь еще был теплый компот из засушенных фруктов – божественная пища и питье!..

После этого нам передали решение настоятеля – он разрешил посетить Малую Часовню.

***

Нужное место мы нашли довольно быстро, но внутрь Эван с нами не пошел. Признался, что у него сложные, даже натянутые отношения с Богами – причем с любыми, – поэтому он покараулит снаружи.

Посмотрит, что и как.

К тому же входить в часовню с оружием было против здешних правил, и это еще больше убедило его в желании остаться на крыльце, а не отдавать следовавшему за нами по пятам монаху перевязь с ножнами.

Из чувства противоречия Эван все же решил с ним поспорить, а я отправилась с Аурикой в часовню. Ходила следом за принцессой, вдыхая пропитанный молитвами, песнопениями и ладаном воздух.

За нами беззвучными тенями следовали три монаха, тоже не спускавших с Аурики глаз.

Одобрительно смотрели на то, как девочка со знанием дела помолилась возле каждой из икон, громким шепотом объясняя мне, что та высокая женщина, закутанная в просторные одежды на манер греческого платья, – это Богиня Нея, которая дала жизнь этому миру.

Тот строгий мужчина с лицом закоренелого убийцы… Вернее, воина, да пусть Боги Арагоса простят меня за бестактность!..

Так вот, это Бог Агарис, и Он подарил Богине Нее свое семя.

Услышав это, я покосилась на Аурику, но, кажется, принцесса не до конца понимала, о чем идет речь. Скорее всего, решила, что речь идет об огородных темах.

В общем, Бог Агарис стал мужем Богини Неи, а заодно принес в этот мир магию.

Зато тот смуглый человек с лицом пройдохи и весами в руках – Бог Справедливости Дорез. Если нужно что-то продать… В смысле, разрешить дело по справедливости, то обращаться стоило именно к нему, это его епархия.

Возле каждой из икон Аурика с помощью монахов зажгла лампадку и принесла в дар фрукты и цветы, которые ей вручили на входе. К моменту, когда она добралась до вожделенной иконы в центральном нефе, число монахов увеличилось как минимум вчетверо, и за принцессой следовала уже целая процессия.

На лицах бородатых братьев читалась смесь умиления и еще чего-то такого, от чего меня временами начинало потряхивать от тревоги. Но теплый суп плескался в желудке, смешанный с компотом и хлебом с медом, и я уговорила себя, что здесь, в монастыре Арагоса, нам ничего не угрожает.

А то, что бородатая братия не спускает глаз с Аурики, – ну что же, пусть смотрят. Денег с них брать мы не станем, вместо этого возьмем едой.

Заодно, глядишь, заполучим нежданных союзников.

Наконец, Аурика остановилась возле иконы, один в один похожей на ту, которую мы видели в Берганоте, и позвала меня громким шепотом:

– Райли, иди скорее сюда! Погляди, здесь видно намного лучше!

И ни в чем не ошиблась.

Если в монастыре и был оригинал, как обещал нам отец Расим, то размерами он минимум в два раза превосходил икону в Берганоте, и все детали оказались прорисованы с удивительной точностью.

Такой, что пусть я и была готова к совпадениям, но все равно раскрыла рот от изумления.

Никаких сомнений не осталось – девочка на иконе была вылитой Аурикой, а молодая женщина рядом с ней – Райли Ривердел.

– Посмотри, это ты… А это я! – громким шепотом – да таким, что он разносился по всей часовне, продолжала вещать Аурика. – А на руках у меня моя собачка…

Тут над моим ухом засопели, и я резко повернула голову.

Оказалось, позади меня стоял с крайне недовольным видом Эван. Ясное дело, чем он был недоволен – ему все-таки пришлось отдать перевязь с мечом, чтобы попасть в часовню, и без оружия лорд Хардинг явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Что это за… – начал он, в изумлении уставившись на икону.

– Эван, – предупредила я его, – пожалуйста, не ругайся! Мы все-таки в Храме Богов.

– Но как такое может быть? Когда с вас успели нарисовать эту… Эту картину?!

– Это икона, молодой человек, – раздался позади него мягкий, но в то же время властный голос. – Она была написана больше трех столетий назад.

Я повернула голову – неподалеку от нас стоял высокий старец в бордовом одеянии. Седая борода доходила ему почти до пояса, и он смотрел на меня пронзительным взглядом темных глаз. Судя по тому, насколько почтительно склонились перед ним монахи, старец был здесь за главного.

Скорее всего, тот самый настоятель Асгорн, решила я.

Правда, слишком долго рассматривать меня он не стал. Перевел взгляд на Аурику, выглядевшую точь-в-точь как та девочка с собакой на иконе.

Единственное, одежда подкачала.

Но вряд ли художник или прорицатель, изобразивший свое видение, мог представить, что принцесса будет одета, как мальчик. Да и прическа у Аурики была другой – этим утром я заплетала принцессе обычную косу, а не французский колосок, изображенный на иконе.

Но я-то знала!..

Отлично помнила свое изумление, с которым я смотрела на все это в Берганоте!

– Попрошу вас, дитя мое, – настоятель снова уставился мне в глаза, – не откажите мне в маленькой просьбе. Прогуляйтесь со мной! После этого мы сможем побеседовать в моем кабинете. Вашу дочь тоже позовем, когда она закончит с молитвой.

Тут вмешался Эван, заявив, что он тоже дитя, и ни меня, его жену, ни свою дочь одних он никуда не отпустит. Беседовать – пожалуйста, он ничего не имеет против, но только в его присутствии.

И пусть только кто-нибудь попробует ему возразить! Если понадобится, то он разгонит всю эту бородатую паству голыми руками.

В общем, продолжал проявлять завидное благочестие, каждым своим поступком и словом заслуживая все большую и большую любовь и уважение со стороны монахов.

Жалобно улыбнувшись, я посмотрела на настоятеля. И даже руками развела – ну вот что я могу поделать с тем, кто… выдает себя за моего мужа?

Настоятель, немного подумав, милостиво кивнул, давая позволение Эвану присутствовать при нашей беседе.

***

В просторном кабинете пахло ладаном, а по углам притаились иконы. Зато возле окна