Опущенная - Владимир Колычев

Настя шла по аллее, поеживаясь от холода. Когда-то здесь она ходила с Севой. Как же давно все это было! Сева где-то здесь, на занятиях. Возможно, он уже знает, что Настя вернулась. Но почему тогда его не видно? Сторонится ее?.. И правильно делает. Он ей тоже не нужен. Никто не нужен. Тошнит ее от мужиков, и мысль о сексе вызывает рвоту. А мужиков хлебом не корми, дай только в трусы залезть. И Сева такой же. И окажись он на месте Жени, он тоже мог бы опустить Настю. Из жажды мести… Все мужики одинаковые… А все бабы — шлюхи… И весь мир — дерьмо!

Настя начала заводиться. И так вдруг захотелось чего-нибудь горяченького. Если согреть нервы, они успокоятся и перестанут донимать.

За спиной послышался стук каблучков. Настя обернулась и увидела Олесю. Она шла, глядя куда-то перед собой. Шла, не замечая Настю. Брови нахмурены, на переносице морщина, в глазах боль.

Настя не хотела с ней говорить. И дело не в прошлом, просто ей тупо лень было говорить. Но Олеся сама заметила ее. Обогнала, прошла несколько шагов, остановилась. И развернулась, вскидывая брови.

— Настя?!

— А ты что, меня уже похоронила?

— Я?! Похоронила?!

— Думала, я от наркоты сдохну?

— Я думала?! Это все Гена!

— Какой Гена?

— Он тебе врал, что его Женей зовут… И мне врал. Пока я его не раскусила…

— Не удивила.

— Гена Бастурмин… У него свой ресторан на Дзержинского. Ресторан «Гармония»…

— На Дзержинского?.. Так просто?

Настя скривила губы, подумав об отце. Женя, он же Гена, здесь, в городе. У него есть фамилия, есть ресторан. Его не так уж и трудно найти… Вот и спрашивается: почему эта мразь до сих пор жива?..

— Я знаю, что он с тобой сделал!.. Это ужас!

— Ты все знала.

— И даже помогала ему… — вздохнула Олеся.

— Сука ты.

— Я знаю, — как с чем-то само собой разумеющимся, согласилась она.

— Ты сейчас с ним?

— Нет… Он меня бросил… А почему он до сих пор не в тюрьме? — Олеся не просто спрашивала, она взывала к справедливости.

— Ты хочешь, чтобы его посадили?

— Я его ненавижу. — Он меня использовал, как тряпку. А потом выбросил… А я ничем не хуже его Яны!

— Кто такая Яна?

— Я тебя умоляю! Не лезь в это дело!.. Говорят, ты лечилась…

— Говорят, — с горечью усмехнулась Настя.

— Что, никак?

— Да нет, нормально все…

— Ну и хорошо, а то, если честно, я переживала за тебя… Севу не видела?

— Не хочу.

— Слушай, а тебе не холодно?

— Ну есть немного, — поежилась Настя.

— А давай по чашечке кофе?

— Можно.

— Там как раз аптека рядом. Голова что-то болит.

В аптеку Настя идти не хотела, но на улице холодно, а там тепло. Она постояла немного на крыльце, зашла и увидела, как Олеся укладывает в сумочку целый ворох облаток с таблетками.

— Цитрамон? — спросила она.

— Да нет, от кашля.

— А при чем здесь голова? — не поняла Настя.

— Ну ты даешь… — вытаращилась на нее Олеся. — Ты же должна врубать в эту тему.

— В какую тему?

— Да-а!

Олеся вышла из аптеки, глянула в сторону кафе. Нужно было через дорогу переходить, движение оживленное, а светофор далеко. Она еще ничего не сказала, но Настя ее уже поняла.

— Знаешь, я, наверное, пойду. Голова болит, сил нет.

Настя усмехнулась себе под нос. Что-то в этом роде она и ожидала услышать.

— У меня тоже.

Действительно, а почему бы не прикинуться больной? Сказать маме, что у нее разболелась голова, она поймет. И отцу ничего не скажет… А если скажет, плевать!

— Ну, возьми таблеток, легче станет, — усмехнулась Олеся.

— От кашля?

— От кашля, там кодеин. Ты должна знать, что это такое.

— Ну, слышала…

Настя насторожилась. Кодеин, по сути, такой же наркотик, как морфин, только более слабый. Но если правильно подобрать дозу, так можно разогнаться. А таблетки от кашля дешевые…

— Десять таблеток, и никаких проблем… Больше нельзя, а то так вштырит… Я подсаживаться не собираюсь, — скороговоркой сказала Олеся.

И будто испугавшись чего-то, торопливо направилась в сторону общаги. И рукой на прощание махнула вяло, издалека. А может, она спешила поскорей закинуться. А что, день такой холодный, солнца не видно, настроения нет, а тут такая возможность взбодриться… Настя глянула на аптеку, но тут же осадила себя. Нет, не станет она разгоняться. Не тянет же, и не надо начинать…

Она вернулась домой, пожаловалась маме на головную боль и закрылась в своей комнате. Там и заснула. А проснулась от озноба. У нее поднялась температура, но Настю это не расстроило. Уж лучше болеть в постели, чем мерзнуть на улице и прозябать в аудитории.

К утру жар спал, но из груди посыпался кашель. Мама собралась в аптеку за лекарствами.

— «Пертуссина» куплю, — сказала она.

— И таблеток возьми. От кашля.

Кодеин ей противопоказан. Как наркотик. А как лекарство… Почему бы и нет?

Не так страшен холод, как повышенная при этом влажность. Ощущение такое, будто мороз пробирается в самую душу и уже оттуда липкими своими руками обнимает тело.

Но зима уже на исходе, злиться ей осталось совсем чуть-чуть. Тем более что дома тепло. И на кухне что-то шкварчит. Пахнет жареным луком и мясом.

А на самой кухне — Яна в коротком шелковом халате. И тапочки у нее на каблуке, чтобы подчеркнуть длину и стройность ножки. Не девушка, а праздник — в стриптиз-баре. Одного взгляда достаточно, чтобы в свече проскочили искры. И прикасаться не надо, чтобы завестись с полоборота.

Это не первая девушка, с которой жил Гена. Но хорошей хозяйкой из них можно было назвать только Настю. И Яну. Олеся умела только в постели. Зажигала она там здорово, но Яна — еще лучше. Потому Олеся получила отбой. На этот раз Гена выставил ее за дверь окончательно. А Яна освоилась в его квартире. И порядок в доме, и ужин на столе. А еще она знала, что сейчас могло произойти, поэтому под халатиком у нее ничего нет.

Но не произойдет. Потому что у Гены к ней серьезный разговор.

— Привет! — Она ярко улыбнулась, подошла к нему, поцеловала в губы.

— Алика ты тоже так целовала? — зло спросил он.

— При чем здесь Алик? — удивилась она.

— При том, что Карельца убили. Выстрелом в затылок.