Ловушка для бабочек - Евгения Перова

Утомленная впечатлениями, Элис заснула мгновенно. И какой же необыкновенно яркий и чувственный сон ей приснился! Рик гладил ее ноги – щиколотки, колени, бедра… Его руки были теплыми, ласковыми и умелыми, и дело зашло так далеко, что Элис проснулась от собственного стона, а утром за завтраком даже не могла взглянуть Ричарду в лицо и все время краснела, вспоминая сон. Но вдруг ей пришла в голову странная мысль, и Элис замерла с круассаном в руке, а потом посмотрела на Ричарда, который задумчиво прихлебывал кофе: а что, если Ричард не просто так разглядывал ее татуировку? А что, если он пытался сравнить свои воспоминания с реальностью? Воспоминания о той Рождественской ночи. Она же пытается!

Ей казалось, что Рик немного другой, чем она помнила, хотя ощущения от прикосновения его рук совпадали, да и запах был тот же самый – Элис каждый раз невольно принюхивалась, когда Аллен оказывался близко к ней. Тогда Рик был растерян, выглядел усталым и мрачным, хотя пытался бодриться. Но общались они на равных, а сейчас Элис чувствовала себя влюбленной пятнадцатилетней девочкой, робкой школьницей, трепещущей перед своим кумиром, да и вела себя не лучше, а Ричард был полон уверенности в себе и весьма энергичен.

Так начались ее тосканские каникулы. Элис честно пыталась работать над историей для фильма, но все время отвлекалась: то играла с девочками, то ездила с Мишель на рынок, а то Аллен затевал просмотр какого-нибудь старого фильма – но только не своего, избави боже. И еще надо было погулять по окрестностям, осмотреть соседние городки, да просто поваляться и позагорать в саду. Девчонки и Мишель обожали Элис, Том дружески опекал, а Ричард… А Ричард так явно любовался ею, что Элис смущалась, но и Мишель, и Том старательно делали вид, что ничего особенного не происходит. Впервые в жизни Элис оказалась в таком положении: она выросла в довольно суровой семье и, хотя была младшей дочкой, никакого обожания никогда не чувствовала. Сестра была намного старше Элис, брат мало обращал внимания на сестренку, мама больше занималась хозяйством и борьбой с алкоголизмом мужа, чем детьми, а отца Элис откровенно не любила и боялась. Так что теперь Элис просто наслаждалась ласковым вниманием окружающих, чувствуя, что потихоньку и сама размораживается: за всю свою жизнь она столько не смеялась и не кокетничала.

И никогда столько не волновалась: то ей казалось, что Ричард действительно в нее влюблен; то представлялось, что это просто актерство и Аллен таким образом старается отблагодарить ее; то мерещилось, будто Рик знает о рождественской ночи – может, поэтому и ведет себя с ней так вольно, раз помнит, что они переспали. Иногда ей мучительно хотелось прямо спросить у него, но Элис боялась показаться сумасшедшей: а вдруг это все-таки был сон? Сама Элис влюблялась все больше и больше, и с ужасом думала о неизбежном возвращении домой.

Прошла неделя, и в жизнь Элис добавилось еще немного беспокойства: приехали гости. Небольшая компания, в которой, кроме уже знакомого Элис агента Ричарда, мрачного типа, имя которого она никак не могла запомнить, оказалась первая жена Аллена, великолепная Эмма Вудс – когда Элис увидела их нежную встречу, у нее напрочь испортилось настроение. С трудом выдержав церемонию знакомства и последующий ланч, Элис сбежала в сад и спряталась в дальней беседке, захватив для прикрытия ноутбук, но работать не могла: сидела, грустно таращась на какой-то цветущий куст, в котором местные птички устроили звонкоголосое собрание. Через некоторое время эти верещащие птички разбудили сонную фантазию Элис, и она бойко зашелестела клавишами, сочиняя очередную сказку – про Птичку-болтушку.

– Ах, вот вы где!

Элис подскочила от неожиданности – в беседку заглянула Эмма, от которой Элис, собственно, и пряталась.

– Я не помешала? О, да вы работаете. Простите!

– Да нет, ничего особенного.

Элис поспешно захлопнула крышку ноутбука. Эмма прошла внутрь и присела рядом.

«Черт побери, какая же она роскошная! – подумала Элис. – А ведь ровесница Ричарду».

– Элис, вы такая милая, – сказала, улыбаясь, Эмма, и Элис покраснела. – Красивая, талантливая. Девочки считают вас феей, представляете? Еще бы, с такими сказочными волосами! Только феей вы и можете быть. Знаете, мне очень нравятся ваши сказки.

– Вы читали?

– А как же! Мои внуки в полном восторге. И как это вы придумываете такие затейливые истории?

– Сама не знаю.

Элис вдруг успокоилась: Эмма оказалась совсем не страшной и улыбалась так ласково.

– А я смотрела все ваши фильмы, – призналась Элис. – Некоторые даже по нескольку раз. Особенно «Последний шанс». Где вы с Дастином Хоффманом.

– Вам так понравилось?

– Очень! Такая романтичная история! Она дарит надежду. А можно мне спросить? Почему вы с Ричардом разошлись? Вы же любили друг друга, нет?

– Наверное, любили. Давно это было. Что мы могли тогда понимать в любви? Ричарду почти двадцать, мне восемнадцать. Прожили вместе всего ничего – года два, кажется. И разбежались. Но до сих пор дружим. Он хороший человек, только вспыльчивый. И очень одинокий. Не везло ему с женщинами. А вот вы, мне кажется, ему подходите. Надеюсь, у вас все получится.

– У нас… с Ричардом?

– У вас с Ричардом. Первый раз вижу, чтобы он был так увлечен! Все будет хорошо, не переживайте. Пойду, а то они начнут меня искать и притащатся сюда, а вам надо работать. Пока!

– Пока… – растерянно пробормотала Элис и прижала ладони к пылающим щекам: господи, что же это? Остаток дня она просидела в беседке, даже отказалась ужинать, и девочки притащили ей стакан соку и большой кусок мясного пирога, испеченного Мишель. Уже в сумерках Элис стала тихонько пробираться к себе в комнату. Размышляя над концовкой сказки, она с размаху влетела в чьи-то объятия – конечно, это был Ричард, который подкарауливал ее в коридоре.

– Ну, наконец-то, – сказал он, не думая отпускать Элис. – Я уж решил, что вы так и заночуете в саду.

– Я заработалась. Зато почти дописала сказку.

– Новая сказка? Прекрасно! Снова про Кошку?

– Нет, про Птичку-болтушку.

– Про Птичку-болтушку? Какая прелесть! Ну, а ужинать-то почему не пришли? Я скучал. За день и словечком с вами не перекинулся.

– У вас и без меня хватало собеседников.

– Ах вот оно что! – Ричард сильно прижал Элис к себе, поцеловал в висок и прошептал ей на ухо очень нежно:

– Дурочка! Нашла к кому ревновать.

– И ничего я не ревную. Пустите!

Ричард ослабил объятия и, заглянув Элис в глаза, сказал:

– Завтра они уедут. И я опять буду в твоем полном распоряжении.

Элис наконец вырвалась и побежала к себе.

– Спокойной ночи! – крикнул Ричард ей вслед и удалился, бодро насвистывая.

А Элис с разбегу плюхнулась на кровать и заплакала. Если он так увлечен – вон, даже Эмма сразу заметила! – то почему молчит? Почему прямо не скажет? Он же должен видеть, что она влюблена по уши? И вдруг Элис вспомнила, что и в ту рождественскую ночь первый шаг пришлось делать ей самой, что Рик тогда сказал? Что боится ее разочаровать? Так может, в этом дело? Все-таки между ними почти двадцать лет разницы! И она решила: как только выдастся подходящий момент, она признается во всем. А то мамихлапинатапай между ними слишком затянулся. Элис вспомнила, как Рик не мог выговорить это длинное слово, и невольно рассмеялась.