Жизнь за брата - Сергей Самаров

— Познакомьтесь, — предложил Юровских. — Аркадий Васильевич Стоматологов, капитан областного управления ФСБ, следственный отдел.

— Капитан Довгополов, — представился я. — Спецназ ГРУ, командир разведроты.

— Товарищ капитан, — шагнул к Юровских ментовский сержант. — Если мы больше не нужны, мы поедем?

— Нужны… Бандит проходит по спискам розыска. «Скорая», видимо, заберет его на лечение. Поедете сопровождать. Потом запросите охрану послеоперационной палаты.

— Какая ему операция! — усмехнулся сержант. — Получил мужик по башке. Очухается, сто грамм примет и здоров будет. Эти уголовники живучие…

— Не рекомендую тебе, сержант, лично знакомиться с кулаком командира разведроты спецназа ГРУ. Может и операция не спасти… — добавил капитан Стоматологов, который наблюдать действие моих кулаков еще не удосужился и потому, как я подумал, просто блефовал и демонстрировал свое уважение к спецназу военной разведки.

Сержант самодовольно усмехнулся, показывая свое недоверие к этим словам. Я своим затылком едва доставал до кончика его носа. Но кулаком бы я точно этот кончик носа достал. Меня так и подмывало в ответ на глупую ухмылку здоровенного «мамонта» сказать следователю ФСБ, что сержанту операция точно не поможет, как был дураком, так дураком и останется. Или дураком умрет — без разницы, и потеря для органов правопорядка будет невеликой. Но я сдержался. Меня еще в детстве мама с папой учили быть вежливым с малознакомыми людьми.

* * *

Портфель эксперта оказался, в дополнение ко всему, еще и кладовой. По крайней мере, там нашелся какой-то молочно-белый фарфоровый сосуд с крышкой, который можно было использовать вместо заварочного чайника. А сухая заварка еще оставалась в пачке, принесенной капитаном прошлым утром в виде угощения. Чай как раз заварился к моменту, когда приехала наконец-то долгожданная «Скорая помощь».

Фельдшеру для чего-то понадобилось знать, каким образом пострадавший получил травму. Рассказал ему об этом капитан Юровских. Фельдшер все записал, а медсестра, приехавшая вместе с ним, тем временем пыталась привести взломщика в сознание с помощью нашатырного спирта. Ватка воняла так сильно, что даже менты, стоящие в подъезде, морщились. Но взломщику это не помогало.

— Сбегайте в машину за носилками, — велел ментам фельдшер, приоткрыв дверь квартиры.

— Что, его еще на носилках таскать? — возмутился сержант. — Давайте я его одним пинком подниму! Вскочит как миленький.

Фельдшер с уважением посмотрел на тяжелые башмаки сержанта сорок последнего размера и только головой покачал:

— Он и без вашего пинка, скорее всего, до операционной не доедет. Он не пьяный. У человека тяжелая черепно-мозговая травма. Если в голове нарушены нейронные связи, плясать он больше не сможет. Несите носилки.

— Он не доживет — людям будет жить легче, — проворчал один из полицейских.

Но тут же поймал требовательный взгляд Юлия Юрьевича, и хотя следователь не был его командиром, сержант предпочел подчиниться и лично пошел за носилками.

Выносили уголовника менты под присмотром фельдшера и водителя машины. Медсестра суетилась тут же, но оказать пострадавшему помощь была не в состоянии. Помощь, судя по всему, требовалась исключительно со стороны нейрохирурга. Но операционную палату вместе с анестезиологом и хирургическими сестрами привезти с собой не было возможности.

Я только разлил по чашкам чай, чашки предварительно промыв, мало ли какая каверза могла прийти в голову бандитам, когда в закрытую дверь кто-то забарабанил кулаками. Один из членов следственной бригады открыл дверь. На пороге стоял давешний сержант полиции. Бледный и испуганный.

— Что случилось? — из кухни спросил капитан Юровских.

— Несли мы его, как и полагается, головой вперед, не как покойника… — торопливо объяснил сержант. — Я сам впереди шел. Мы вдвоем носилки держали. Только из подъезда вышли, откуда-то пуля прилетела. Точно в голову. С «глушняком» стреляли. Наглушняк…

— Понятно, — невозмутимо констатировал факт убийства капитан Стоматологов. — Грузите дальше. Только уже ногами вперед. Я, признаться, подумывал о таком исходе. Они не захотят давать нам в руки свидетеля.

— Откуда стреляли? — спросил Юровских, хмуря брови и сердито пошевеливая «хоботом». Мне даже показалось, что со времени нашей последней встречи хобот слегка вырос.

— Да разве поймешь, когда выстрела не слышно… — попытался оправдаться сержант. — Мы носилки бросили, залегли, но стрелять не стали. Не знали, куда стрелять. Парни еще лежат в газоне, а я сюда побежал, с докладом.

— А чего лежат-то? — спросил я без вызова, просто, даже не издеваясь.

— А вдруг еще стрелять будет!

— Какой им интерес ментов убивать? Это не мальчики-хулиганчики… Снайпер уже ушел. Он не дурак дожидаться, пока его поймают. Да и смысла ему на вас охотиться нет никакого. Вы ему не враги, хотя и не помощники.

— Ну, от свидетеля нам толку все равно было бы мало. Что-то он знал, но слишком мало, чтобы быть нам полезным, — решил капитан ФСБ. — Иди, сержант, командуй доставкой убитого в морг, пусть не забудут пулю на экспертизу отправить. Я так думаю, что ствол окажется знакомым по картотеке. Из него уже на улице стреляли, но не совсем удачно, а потом завершали дело выстрелом в больничную палату. Иди. Нам поговорить надо.

Что капитан Стоматологов желает поговорить со мной, я понял сразу. Его взгляд говорил об этом еще в тот момент, когда нас представили. И теперь капитан подтвердил это. И потому эксперт, понимая ситуацию, взял с собой чашку с чаем и ушел в другие комнаты, где работала следственная бригада, снимая откуда только можно отпечатки пальцев. Конечно, большинство отпечатков принадлежало мне и брату, но я не настолько щепетилен, чтобы тяготиться тем, что мои отпечатки будут теперь храниться в картотеке МВД и, скорее всего, не только областного управления. Наверняка здесь найдутся отпечатки пальцев и только что убитого снайпером уголовника Лаврентьева. Скорее всего, и еще чьи-то отпечатки всплывут, хотя наверняка это будут отпечатки перчаток.

Вспомнив про Лаврентьева, я нашел удобный способ начать разговор, который капитан Стоматологов, несмотря на свою грозную фамилию, никак не решался начать:

— Аркадий Васильевич, можно вопрос, что называется, на засыпку?

— Хоть десять штук сразу. Только отвечать я буду по порядку.

— Договорились. Пока у меня только один вопрос. Откуда у вас такая уверенность, что рецидивист Лаврентьев и Ларик не одно и то же лицо?

— Простейший вопрос. У Лаврентьева есть в уголовном мире официальная кличка — Башмачник. Это потому, что в молодости, до первой ходки, он работал на железнодорожной станции «башмачником»[14]. Это первое. Второе, что более важно для нас с вами: мы уже сумели узнать, кто такой настоящий Ларик. Мы отправили запрос в управление ФСБ по Псковской области, и тамошние сотрудники активно включились в дело. Началось это еще до того, как нам удалось с вашей помощью расшифровать большую часть переписки Евгения Алексеевича. Теперь о самой переписке и о том, чем вызвана секретность. Программа-шифратор хранилась на трубке смартфона, который нашим сотрудникам удалось вскрыть…