Сочини мою жизнь - Лана Барсукова

На этой волне Таня соскользнула с барного стула, словно специально предназначенного для того, чтобы с него не вставали, а стекали, и решительно двинулась в сторону стойки ресепшен. Там она, разыгрывая легкую степень опьянения, рассказала какую-то историю про зонтик, в котором нуждается некая Арина. Нуждается очень! Жить без него не может! Страдает без него! Прямо как волшебница Гингема, которой была предсказана смерть от воды. И Таня ее спасет, если только узнает номер, в котором Арина остановилась. Неведомый напиток за счет заведения обещал в случае провала взять вину на себя.

Таня несла чушь, но напор придавал ей убедительность, возводил блеф в экспрессию. И через пять минут она уже знала, в каком номере поселилась Арина. В отеле была только одна гостья с таким именем, за что Таня душевно поблагодарила ее маму. А заодно и свою. Только сейчас она оценила свое имя как конспиративное преимущество. Ее бы так просто не вычислили.

* * *

Из номера Арины раздавались громкие звуки скандального тембра. Таня стояла перед дверью и не решалась постучаться. Но тут дверь распахнулась сама, и, протаранив Таню, из номера выбежал мужчина, вдогонку которому неслись проклятия и летели кроссовки. Таня почему-то сразу поняла, что это некий Витя, который еще в аэропорту непозволительно обращался с Арининой сумкой. Возмездие настигло героя. Но героя чего? Водевиля? Драмы? Может, лучше уйти, пока и ей не прилетело?

Но было поздно. В дверном проеме показалась женщина лет сорока, лицом напоминающая бульдожку. От нее исходил жар праведного гнева. Ногами она выпихивала из номера сумку, которую, видимо, забыл захватить Витя. Таня успела заметить, что ноги у женщины отнюдь не идеальной формы и вряд ли длиннее Таниных. Это была хорошая новость.

В целом образ был очень гармоничный: на кривоватых ногах покоилось крепко сбитое тело, завершающееся нагромождением неправильных черт лица. Нижняя челюсть немного выступала вперед, щеки слегка подвисали вниз, и только маленький вздернутый носик гордо топорщился вверх.

Таня обомлела. Такую женщину легко можно было представить в базарных рядах, на ярмарках, где она втюхивала бы лосины доверчивым современницам. Но рядом с Игорем Лукичом? Многие годы? Как такое возможно? Или это ошибка какая-то?

– Чего стоим? Проходи туда или сюда, – скомандовала женщина.

Таня решила, что лучше «сюда». И вошла в номер.

Разгром был по максимуму. Вообще-то в гостиничном номере не так просто устроить бедлам, стандартный набор мебели организует порядок по казарменному образцу. Но Арина была талантливым погромщиком. Косметичка была выпотрошена прямо на ковер, кукурузные хлопья просыпались на кресло, а разноцветные шорты, футболки и прочие тряпочки нашли себе приют в самых непредсказуемых местах. Таня почему-то подумала, что на люстре непременно должен висеть лифчик как последний штрих этой композиции. Она непроизвольно подняла глаза к потоку. Но люстры не было, и лифчика, соответственно, тоже.

– В бар я не пойду. Настроение не то. – Арина с ходу включилась в беседу.

Таня облегченно вздохнула. Значит, никакой ошибки нет, перед ней Арина собственной персоной. Уже неплохо. И, что приятно, она помнила о встрече в баре, просто ее Витя немного задержал.

– Простите, если я не вовремя…

– Ой, да ладно тебе. Будь ты не вовремя, я бы тебя в номер не пустила. И пошла бы ты вдогонку за Витей, этим уродом. А вместо этого говоришь со мной, красавицей писаной, – и она улыбнулась.

У нее была обалденная улыбка. Неправильность лица собиралась в какую-то гипнотизирующую конструкцию, противостоять которой было невозможно. Даже сфинкс силился бы улыбнуться в ответ. Было очевидно, что она часто и с удовольствием подтрунивает над своей некрасивостью, а это может делать только очень уверенная в себе женщина. Похоже, что свою некрасивость она использовала как главный козырь, работая на контрасте: дескать, запомните свое первое впечатление, а потом посмотрим, что вы скажете через полчаса.

– Присаживайся. – Широким гостеприимным жестом Арина смахнула с кресла на пол кукурузные хлопья. – Пить будешь?

– Нет, спасибо, – сказала Таня и зачем-то добавила: – Меня бармен только что угостил.

По губам Арины скользнула едва приметная улыбка, и Таня покраснела. Она была перед Ариной как раскрытая книга.

– Ну раз бармен… Ладно, а я буду.

И она изящно склонилась перед мини-баром. Не наклонилась или согнулась, а именно склонилась. Легким движением выловила нужную бутылку и небрежно плеснула ее содержимое в невесть откуда взявшийся бокал, не пролив при этом ни капли. Это была грация кошки, которую скрестили с бульдогом. Словно подслушав Танины мысли, Арина совершенно по-кошачьи потянулась всем телом, став на долю секунды высокой и обалденно стройной. И теперь хотелось только одного – сидеть и ждать, когда этот номер повторится.

– Так, значит, мы о Игоре говорить будем? Он мне звонил вчера, предупредил, что ты за мной следом в Сочи собралась. Просил не обижать. Страхует тебя, значит, – и она как-то многозначительно ухмыльнулась.

В душе у Тани зацвели розы. Так вот он какой, Игорь Лукич! А она, дурочка, плакала после разговора с ним. «Страхует» – это же так много, почти все, если приложить к этому достаточно выдумки и мечтаний.

– Он, наверное, просто заботливый человек, – сказала она ровно.

И вся сжалась от невысказанной просьбы, чтобы ее опровергли и подробно рассказали, что нет, что только единожды в жизни он проявил такую заботу и только по отношению к Тане. Арина посмотрела, словно взвешивая, стоит ли удовлетворить Танину просьбу и куда повернуть разговор, и то ли пошутила, то ли съязвила:

– Да, он грандиозно заботливый человек. Его заботит все, что двигается, ползает или летает.

Розы в душе Таня завяли.

– Так о чем мы будем говорить? Я полагаю, обо мне. Это, кстати, моя любимая тема. Давай спрямим маршрут беседы. Я сама скажу то, что посчитаю нужным, а ты потом углубишь и расширишь мой рассказ своими вопросами. Идет?

– Идет. – Таня стремительно теряла инициативу. Впрочем, трудно потерять то, чего не было.

– В середине девяностых годов я встретила на своем жизненном пути мужчину небывалой красоты, – томно начала Арина. – Наши пути пересеклись как раз в тот момент, когда Венера была во власти Юпитера. Возникла страсть, которая, как ураган торнадо, бросала нас из любви в ненависть и обратно, потом волна страсти смыла остатки благоразумия, и мы погрузились в царство эроса. Как раз, когда Марс пришел в четвертый дом.

Арина замолчала и оценила урон, который нанесла психике Тани.

– Как тебя звать?

– Таня.

– Вот что, Таня. А не пойти ли тебе вслед за Витей? На фига мне такая собеседница? Я несу бред, а она сидит тут, глазенки пучит, слово пропустить боится. Так у нас разговор не получится. Или ты живая, или пошла вон. Витя вон тоже все кивал, пока не вылетел.