Тараканьи бега - Федор Чешко

Так, околомикрофонную территорию Изверг не покидал. Потому что от его растерянного вопроса (на деле скорее всего очень негромкого) у отшатнувшегося Чина зазвенело в ушах:

– Гарви, можно мне наконец узнать, какая именно из моих выходок так тебя огорчает?

– Перестань кривляться! – а вот Клоздгейт наверняка перешел на малопристойный ор: его даже стало почти совсем отчётливо слышно. – Тоже мне, наивный невинный агнец! Не понимаешь, какая выходка?! А слово «чинзано» ты понимаешь?! Три литровых бутыли колекционного чёрного «Чини-чин» сорокалетней выдержки! Сюда, на твою посудину, на твоё имя, чтоб его обладателю гореть в аду! Заказ по бесконтактной синтез-сети! Сегодня… то есть уже вчера вечером – перед самым моим вылетом к тебе, дураку. Срочный заказ по секретной линии снабжения высшего руководства Космотранса! Да твои бутыли ещё только начали материализоваться в приём-синтезаторе, мой рейдер ещё в сопространство войти не успел, как заместитель главного интенданта и ещё кое-кто помельче слетели с кресел! Спиртное на старт-финиш-диспетчерской – шутки?! А ты мне теперь смеешь дурацкие вопросики задавать! Клоун!

На миг в каюте линкор-капитана сделалось по-мёртвому тихо. Как ни странно, за этот короткий миг Клоздгейт сумел взять себя в руки – когда уполномоченный заговорил вновь, голос его был спокоен, деловит и опять еле слышен:

– Ничто пока не потеряно. Я уже снёсся с Фредди, договорился представить всё это, как внеплановую проверку работы связистов и интендантства. Но учти: если моя инспекция тут у тебя выявит какой-нибудь непорядок… что-нибудь хоть на вот столько серьёзнее миража в студенческой программе…

Чину не больно-то хотелось слушать караван-командорские наставления. А если бы и хотелось, всё равно бы не удалось – отдалённые бормотания Клоздгейта почти напрочь забивал громоподобный Изверговский шепоток, без сомнения предназначенный одному Извергу, только Извергу и никому, кроме Изверга:

– Чинзано… Щеночек, значит, пыжится доказать, что Чингизхан – это всё-таки он… Ну всё, щеночек… Всё…

– Что ты там лепечешь?! – снова раздражаясь, осведомился уполномоченный ООР.

– Так, ерунду, – бесстрастно ответил Виктор Борисович. – Просто я… э-э-э… просто молюсь.

И подслушивающий студент, обмирая, подумал, что Изверг действительно вполне может теперь молиться. Например, за упокой души наглого щенка по фамилии Чинарёв, у которого появился шанс в ближайшее время погибнуть – безвременно и насильственно.

После «молюсь» из капитанской каюты довольно долго не транслировалось ничего путного. Чин-чин уже совсем было вознамерился прекращать своё шпионское занятие, как вдруг Гарвей Клоздгейт заговорил вновь – очень по-деловому и гораздо явственнее, чем прежде:

– Давай я подарю тебе еще день. Тем более, что мне действительно есть чем заняться помимо твоих проблем. – Крепнущий командорский голос уже чуть ли не подминал угрюмое сопение Изверга (небось, уполномоченный подошел вплотную к собеседнику, а заодно и к микрофону). – У нас серьёзная проблема с «Вервольфом». Там действительно заблокированы все системы управления и контроля. Мой бортинженер считает, что переналадка займёт минимум сорок часов и что экипаж необходимо временно эвакуировать на рейдер… Кстати, нужно будет составить подробнейший отчёт о том, как был доведен до подобного состояния корабль противника… гм… условного.

Ну конечно, славный парень Гарви может быть и Клозет, но отнюдь не дурак, а потому ни малейших иллюзий по поводу Лиги не питает.

Тем временем не питающий иллюзий славный парень Клозет продолжал:

– Дело даже не в том, что это будет огромный плюс в твою пользу. Понимаешь, Лига с такой готовностью… Дьявол, да они буквально навязали нам «Вервольф»! А я… Как там говорил этот… ну, тот, древний… «Бойтесь нанайцев, дары приносящих». Вот мы и боимся. Эта «любезность» без сомнения имела шкурную цель, о которой мы можем только гадать. Правда, наша «доверчивость» тоже не без двойного донышка… Мы рассчитывали опробовать на подарочке Лиги новые средства обнаружения – прости, дружище, но о кое-каком оснащении твоего блокшива не осведомлён даже ты. Не исключено, что Лига… – голос караван-командора опять стал затухать, и Чин, вслушиваясь, подался ближе к динамику. – Возможно, они хотели прощупать оборону одной из новейших старт-финиш-диспетчерских. А вышло слегка наоборот, хе-хе… Последнее достижение космической диверсионной техники нокаутировано, наши спецы получили возможность как следует порыться в его потрохах… Надеюсь, Лига теперь надолго подожмёт хвост, но свои выводы она тоже сделает, будь уверен!

«Да уж, выводы – это Лига теперь пренепременнейше… – горестно думал Чин. – Только отнюдь не те, которыми озабочиваются важные господа в Космотрансе. И ещё это трижды проклятое чинзано… трижды… три бутылки… Ой, как же всё хреново раскладывается! Единственная отрада – упомянутый Клоздгейтом отчёт о повержении злокозненного „Вервольфа“. Глядишь, и выгадается кой-кому лишняя пара часиков жизни: должен же Изверг понимать, что без некоего Чинарёва ему, Извергу, такой отчёт не осилить!»

А Клоздгейтова речь окончательно вернулась в свою прежнюю тихую да невнятную ипостась:

– Хорошо, достаточно с нас откровений на общие темы. Кстати, позаботься как можно скорее уничтожить все следы нашего разговора… Итак, будь добр до завтра привести всё у себя в идеальный порядок. Слышишь?! В идеальнейший!

Извергово дыханье стало вовсе уж похоже на взрыки гризли-астматика (тяжких, ох тяжких усилий стоило живой легенде сносить менторский тон, какие бы там знаки различия не красовались у ментора на шевронах). И там, среди этих взрыков еле слышно барахтались поучения неплохого парня Гарви Клозета:

– Старайся не привлечь внимание практикантов. Девица – дочь довольно высокопоставленного чиновника. Ещё сболтнёт… Зачем нам лишняя проблема? Удобней бы усыпить их до завтра, но внережимная активация пассиваторов тоже нежелательная аномалия… В общем, делай что хочешь, но чтобы мне…

Дальше Чину удавалось разбирать (и то с немалым трудом) лишь отрывки: «…бога не воображай, будто всё это – ради одного… если бы я искренне не считал тебя самой подходящей… никогда… только ради благополучного исхода важнейшей…» Можно было смело прозакладывать что угодно: господин караван-командор изволили страховаться на случай, если запись конфиденциальной беседы почему-либо уцелеет.

Но студента Чинарёва ухищрения предусмотрительного Клозета не интересовали. Пора было сворачиваться с подслушиванием и оперативненько заметать следы: беседа господ начальников явно шла к завершению.

Вот именно с заметанием-то и возникли досадные трудности. Как и следовало ожидать, потайные жучки-сверчки (пёс знает, сколько их было понатыкано в рубке) скрупулёзно запротоколировали всё, оттранслированное динамиком компа. Чинарёв без труда нашел нужный участок записи, стёр голоса капитана да командора и переписал на их место равный отрывок бессодержательных рабочих шумов (точнее, рабочей тишины). Всё прошло без сучка-задоринки, но в последний момент Чин заметил, что растреклятая ябеда под названием «диспетчер-программа» втихаря состряпала отдельный фискальный файлик: дата, время, некорректное обращение с хранимой информацией. Плюс подробная справка как о самом обращении, так и о его некорректности. Практикант Чинарёв со злобным удовольствием вымарал обнаруженное. В следующий миг Чинарёвское удовольствие улетучилось, а злобность распухла до вселенских масштабов, потому что файл-донос шустренько восстановился, да ещё и с дополнением, повествующим о коварном покушении на его (файла) драгоценную жизнь.