Мед его поцелуев - Сара Рэмзи

Возможно, она знала, что стоит ей только задуматься дольше, чем на секунду, о том, что ее ждало, и она просто побежит. Но побежит ли она прочь от Малкольма? Или к нему, чтобы потребовать то, что он ей предлагал?

Когда она вошла в главный зал, Малкольм поднялся со своего стула на возвышении. Он пошел ей навстречу, и его темный длинный плащ вился за его спиной. Он не переоделся, но темный плащ скрыл камзол, брюки были темными, а черные ботфорты были им под стать.

— Я уж начал думать, что ты не придешь, — сказал он, беря ее под руку.

Она слегка сжала пальцы на его плаще.

— Я сама начала думать, что стоило бы не прийти. Должна признаться, верховая прогулка казалась мне не тем, что ты действительно мне предлагаешь.

Он искренне улыбнулся и повел ее во двор, где их ждали оседланные лошади и зевающий грум.

— Прости за то, что не оправдал твоих порочных желаний, дорогая.

Эмили фыркнула в ответ на наглый комментарий, но тут же выдала себя улыбкой.

— Могу ли я спросить, что ты сегодня для нас приготовил?

Малкольм подсадил ее в седло, вспрыгнул на своего коня и подобрал поводья. Затем отпустил грума, подождал, пока тот завернет за угол замка, отправляясь обратно в конюшни, и только тогда ответил на ее вопрос:

— Я решил показать тебе ту часть поместья, которую ты еще не видела. И познакомить тебя поближе с одной из древнейших традиций Шотландии.

— С какой же?

— С угоном скота, — сказал он со зловещей улыбкой, пришпоривая своего коня.

Когда Эмили удалось наконец выехать вперед, Малкольм уже достиг вершины пологого холма и направил коня в сторону деревни. Эмили помнила из того, что учила о Шотландии, что угон чужого скота десятки лет назад был запрещен англичанами. Малкольм так строго придерживался долга — почему же он до сих пор занимается подобными вещами?

Впрочем, она решила не спрашивать. Вместо этого Эмили сосредоточилась на запретном удовольствии от ночной скачки. Луна была почти полной, Малкольм придержал коня, чтобы скорость позволила им поравняться и вовремя замечать возможные препятствия в бледном свете луны. На небе сияло невероятное множество ярких звезд. Эмили любила Лондон, но сейчас радовалась возможности сбежать от мрачного смога и бесконечного шума.

Она посмотрела на Малкольма. Как вышло, что вчера МакКейб казался ей таким требовательным? Лунный свет серебрился в его глазах, и сейчас он выглядел так, словно мог штурмом взять ворота ада, улыбкой посрамив самого дьявола.

Эмили помотала головой, пытаясь избавиться от наваждения. Мысли, которые к ней пришли, были совершенно непристойны. А ей нужно было сосредоточиться, если она хотела узнать, почему Малкольм собирается сделать нечто настолько несвойственное ему, как ночной грабеж.

— Куда мы направляемся? — спросила она, когда они миновали деревню.

Малкольм поднес палец к губам.

— Тише, — прошептал он. — Вскоре мы будем на вражеской территории. Не рискуй нашими шеями, говори тише.

— Если я пообещаю шептать, ты скажешь мне, куда мы едем?

— Красть овец.

— Зачем нам красть овец? — подозрительно спросила она. — Ты ведь не нуждаешься в деньгах.

Малкольм тихо засмеялся.

— Дело не в деньгах. Лэрды скотов крадут друг у друга из мести, или в качестве предупреждения, или даже просто ради забавы.

— И какую же из этих благородных целей мы преследуем сегодня?

— Месть, конечно же. И, отчасти, забаву.

— Месть за что?

— Кое-кто плохо о тебе отзывался. И я хочу поставить его в известность, что не позволю так говорить о моей жене.

Она нахмурилась.

— Кто мог плохо обо мне отозваться? Я еще не знакома ни с одним из твоих соседей.

Он свернул с дороги на узкую тропинку с кривыми колеями.

— Знакома. Наш добрый друг Фергюсон настаивает на том, что ты гарпия. Не будь он герцогом, я бы убил его за это. Но придется ограничиться кражей овец.

Эмили подавила смешок и понизила голос:

— Если бы я знала, что мы будем грабить Фергюсона, я бы не стала ждать ужина. Могли бы поехать сразу.

— А ты действительно кровожадна, как я погляжу. Хотя и не Борджия. Тебе не хватит тонкости для использования ядов.

— Ну а ты мне кажешься скорее генералом, чем политиком, — заявила она. — Тонкости не хватает не только мне.

Они ехали еще полчаса, время от времени встречая случайных путников, возвращающихся в деревню. Все здоровались с Малкольмом, и все называли его «лэрдом», а не «милордом», — в этом уголке Шотландии старые традиции до сих пор задавали тон. И Малкольм, похоже, знал что-то о каждом из них, словно все они были частью большой семьи, а не просто безликими крестьянами.

Наконец они преодолели низкий холм, и Малкольм остановил коня. За дорогой, по которой они ехали, начиналось пастбище, в центре обглоданное овцами почти до голой земли. Сами овцы сгрудились в центре, низкая каменная ограда не позволяла им разбрестись.

— Будем перепрыгивать? — спросила она.

Малкольм покачал головой.

— Нет, только не на лошади, которой ты не знаешь, и без достаточного света, чтобы видеть, куда ты едешь. Подожди минутку, я сделаю нам проход.

Будь она сильнее, будь она женщиной, которая всеми силами стремится избежать брака, она могла бы оскорбиться на внезапные покровительственные нотки в его голосе. Но азарт от этой эскапады ослабил ее. И тут она поняла его истинные намерения — дело было не в мести, и не в развлечении, и вовсе не в овцах. Он хотел, чтобы она ослабела.

Но сопротивляться приключению, которое словно сошло со страниц ее историй, Эмили не могла.

Малкольм спешился, чтобы сделать проем в ограде. Он работал легко и уверенно, разбирая каменную кладку так, словно каждый день только этим и занимался. Эмили больше нравился спящий в нем гедонист, но она не могла не признать, что и у его обязательности есть привлекательные стороны — смотреть, как движутся его сильные плечи, как напрягаются мускулы под плащом, когда он убирает тяжелые камни, было куда приятнее, чем слышать вздохи какого-нибудь лощеного денди, нюхающего табак.

Закончив с забором, он снова вскочил на коня, жестом пригласив Эмили первой проехать в образовавшийся проход. Она всмотрелась в темное поле. Эмили видела овец в своем семейном имении в Ланкашире, но до сих пор ей ни разу не приходилось как-то управляться со стадом. Кража овец у Фергюсона развлекала ее, но, несмотря на свой энтузиазм, она понимала, что полезной напарницы из нее не выйдет.

— Их никто не охраняет? — спросила она.

— Нет. Овец выпускают на лето, кто-то перегоняет их, когда стаду требуется новое пастбище. Но серьезной опасности для овец у нас тут нет. Волки исчезли с этих земель много веков назад.