Мой прекрасный негодяй - Кристина Брук

Девушка чуть слышно фыркнула от досады, затем ее руки скользнули назад. Но для того, чтобы развязать корсет подобным способом, ей нужно было быть по меньшей мере акробаткой. Она даже попыталась высвободить руки из лямок, ухватившись за верхний край корсета и поворачивая его так и этак вокруг собственного бюста.

При виде того, как изгибалось и напрягалось ее тело, рот Давенпорта сделался влажным. Его мысли переметнулись к ее пальцам, которые она засунула под корсет, касаясь груди. Он представил себе, как вложит туда свои собственные пальцы, высвобождая ее груди из плена, и еще больше возбудился.

Еще одно раздраженное женское фырканье. Он ждал, что она обратится к нему с просьбой о помощи, – ждал в тишине, нарушаемой только тиканьем часов. Он почти мог слышать яростную перепалку, бушующую внутри ее сознания.

В конце концов, она не стала его ни о чем просить. По-видимому, оставив все попытки справиться со шнурками корсета, она поставила ногу на кресло и подобрала складки нижней юбки, выставив напоказ лодыжки – стройные лодыжки, насколько он мог судить, а уж в этом вопросе он, конечно же, был судьей. Тени только подчеркивали изящные очертания ее рук, возившихся с одеждой вокруг бедер, постепенно спуская чулок с колена. Затем настала очередь другой ноги.

Давенпорт чуть не застонал. Ему хотелось целовать ее во всех местах, которых касались ее пальцы, – сначала все ниже и ниже, а потом все выше и выше. Его тело жаждало ее, и он задавался вопросом, представится ли ему другая такая возможность удовлетворить свои порочные желания. Но для этого она должна была хотеть его, пылать к нему той же страстью, какой он пылал к ней.

Снова подняв руки, девушка исхитрилась натянуть на себя через голову ночную рубашку. Таким образом, она осталась в рубашке, сорочке и нижней юбке. По крайней мере у нее хватило ума развязать тесемки нижней юбки, позволив ей упасть на пол.

Но какое представление! Он и вообразить не мог, насколько неудобно спать в кресле, но если ей так хочется строить из себя мученицу, кто он такой, чтобы ей мешать? Хотя…

Давенпорт предпринял еще одну, последнюю попытку.

– Если хотите спать в постели, то здесь более чем достаточно места для нас обоих, – предложил он. – Столько, что между нами сможет проехать почтовый дилижанс.

– Нет, спасибо.

Голос ее прозвучал резко, однако он почувствовал в нем признаки досады и улыбнулся.

– Вы не передадите мне одно из одеял? – спросила она.

Он стащил с кровати тонкое лоскутное одеяло и нагнулся, чтобы передать ей.

– Надеюсь, мы можем теперь избавиться от этих занавесок на кровати? – осведомился он. – Они уж слишком похожи на погребальный саван.

– Нет, думаю, лучше оставить их как есть.

Она выхватила у него из рук одеяло и быстро забралась в облюбованное ею кресло.

– По крайней мере отодвиньте кресло от камина, – произнес он. – Вы же не хотите, чтобы какая-нибудь случайная искра попала на вас, пока вы спите?

Девушка, похоже, нашла его слова убедительными, однако, прежде чем Давенпорт успел предложить ей помощь, она сама вскочила с кресла и передвинула его, как ей было сказано. Затем она снова скрылась под непроницаемыми складками одеяла, подперев ногами подбородок.

– Может быть, дать вам подушку? – осведомился он.

– Нет, благодарю вас. Здесь есть валик, который вполне сойдет за подушку.

Они оба погрузились в молчание.

– Хани, я не могу удержаться от мысли…

– Нет.

– Но вы даже не дослушали меня…

– Нет! – Она раздраженно вздохнула. – Вы просто выдумываете еще одну причину, пытаясь заманить меня в эту постель, а я не собираюсь вас слушать.

– Жаль, – произнес он, снова откинувшись на спину и подложив под голову руки. – Эта кровать – одна из самых удобных, на каких мне случалось ночевать. Осмелюсь заметить, что этой ночью я буду спать как ребенок.

– В таком случае я предлагаю вам перестать болтать и сделать так, как вы сами сказали.

Он улыбнулся, услышав в ее голосе обиженную нотку.

– Спокойной ночи, Хани.

– Спокойной ночи. – Это прозвучало скорее как приказ, чем как пожелание.

Давенпорт покорно погрузился в молчание. Он ждал, как показалось его усталому, измученному телу, целую вечность, но в конце концов был вознагражден звуком ровного, глубокого дыхания Хилари.

С грацией, достойной пантеры, он соскочил с постели.

Хилари медленно приходила в себя после чудесного сна. Она не сразу открыла глаза, но наслаждалась мягкостью и теплом, окружавшими ее подобно кокону. Зарывшись поглубже в подушку, она едва ли не зажмурилась от удовольствия.

Во сне она видела античного бога, отчаянно сражавшегося, заслонявшего ее от бури собственным телом, отражавшего удары молнии мощным мечом. Теперь, в тишине забрезжившего рассвета, бог подхватил ее на руки, и они вместе поплыли по небу с облаками.

Рука, обхватившая ее за талию, казалась крепкой, сильной и надежной, грудь, к которой она прислонилась спиной, была словно облачена в доспехи, жесткие и прочные, но не холодные на ощупь, каким обыкновенно бывает металл, а теплые. Такие теплые…

Она чувствовала себя всецело в его власти. Спокойная. Умиротворенная.

Тут бог вздохнул, и его дыхание жаром обдало ей ухо. Вздрогнув от удовольствия, Хилари еще теснее прижалась к нему. Она хотела навсегда остаться в этом сне – в довольстве и безопасности.

Бог что-то пробормотал и прикоснулся к ней носом, щекоча короткие волоски на затылке. По ее спине снова пробежал трепет. Его ладонь легла ей на живот, потом скользнула вверх, все ближе и ближе к ее…

Глаза ее тут же широко раскрылись.

– Давенпорт!

Взвизгнув, Хилари так и подскочила на постели, разбрасывая простыни и одеяла. Она запуталась в складках занавесок, не сумев отыскать проем между ними. Девушке так не терпелось отделаться от негодяя, который самым низким образом воспользовался своим преимуществом над ней, что она скатилась с матраца, минуя занавески, прямо на пол.

– Ох-х!

Издав невнятное восклицание, Давенпорт одним резким движением раздвинул занавески.

– О черт! Вы не ушиблись?

Она гневно взглянула на него, задыхаясь и ловя губами воздух. Он опустился на колени рядом с кроватью, держа руки на бедрах, совершенно обнаженный, как в день своего появления на свет.

Хилари хотела было крикнуть ему, чтобы он прикрылся, однако не в силах была выговорить ни слова. Все, что она могла, – это тяжело дышать и отфыркиваться.

И еще смотреть на него.

При свете дня лорд Давенпорт представлял собой действительно величественное зрелище, заслуживавшее внимания. И, к ее крайнему изумлению, его… мужской орган как будто становился все больше и прямее – о небо! – прямо у нее на глазах. Ее лицо пылало, но она не в состоянии была отвести глаза от странного «снаряжения» между ногами Давенпорта.