Огненные письмена - Маркус Сэйки

Лук выглядел так же. Он, не щурясь, смотрел на холодные вихрящиеся небеса, в которых высоко кружили невидимые дроны.

Пламя потрескивало. Раненые стонали. Где-то кричала птица.

Потом раздался первый голос:

– Мы положим этому конец!

За ним второй, третий, тысячный – они заглушили крики и рев огня и все то, что могло остановить их.

Щекотку Купер почувствовал на аэродроме, когда разговаривал с одним из ошивавшихся в зале пилотов-шабашников.

– В Ньютон? – уточнила женщина, наклонив голову, и засунула руки в карманы куртки. – Вам повезло. Ночь ясная, воздушные потоки хорошие. Могу доставить вас туда за два часа. Четыре сотни.

– Двести.

– Четыре сотни.

– Триста наличными, если вы доставите меня туда за час.

– Наличными? – переспросила она, вскинув брови. – Хорошо. Только блевать у меня на борту запрещается.

– Меня не укачивает.

– Может, и укачает, полет будет особенный, чтобы добраться туда за час.

Две минуты спустя он помогал ей заталкивать планер на взлетную полосу. Изготовленный из углеводородного волокна толщиной с марлю аппарат весил не больше девяноста килограммов. Пилот прицепила к нему толстый металлический трос и теперь, пока Купер собирался устроиться, проверяла приборный щиток и разговаривала с диспетчерами.

Трос натянулся, протащил их полтора километра за тридцать секунд и выбросил в небо с такой скоростью, что желудок Купера остался на взлетной полосе.

Это был второй полет Ника на планере, и ему он понравился не больше, чем первый, когда за штурвалом сидела Шеннон. У него не было аэрофобии, но отсутствие двигателя не отвечало его представлениям о прекрасном. Остроту его ощущений ничуть не снизили действия пилота, которая поймала его на слове и летела жестко: набирала сотни метров высоты на воздушных потоках, а потом сваливалась в пике для увеличения скорости, и щербатый ландшафт пустыни надвигался на них с убийственной неминуемостью.

После одного особенно крутого маневра Купер спросил:

– А что будет, если вы неточно рассчитаете время?

– Тогда нам придется увидеть, насколько хорошо работает пеностраховка, – сказала она. – Предполагается, что пена заполнит кабину за десятую долю секунды, затвердеет после удара, а потом растворится. В любом случае это ведь вы сказали, что торопитесь.

– Хорошо, что я сегодня не с похмелья.

– Что?

– Ничего.

На полет ушло чуть больше часа. Заплатив, как и обещал, три сотни, Ник уселся в один из электромобилей на аэродроме Ньютона.

Пошел снег, тонкие пушинки образовывали ореол вокруг уличных фонарей. Снег не кончился, когда Купер пятнадцать минут спустя вышел у ряда двухэтажных зданий, где над офисами первого этажа располагались жилые помещения. Он прошел мимо бара и, шагая через две ступеньки, поспешил наверх. Остановился на несколько секунд, чтобы перевести дыхание и пригладить волосы, и постучал в дверь.

Он ждал, чувствуя свое сердце и тепло, которое не ограничивалось пространством желудка.

Дверь распахнулась.

Шеннон явно не ждала гостей. На ней было что-то вроде пижамы – черные рейтузы в обтяжку и тонкий топик из хлопчатобумажной ткани, не закрывавший ее ключицы. Волосы небрежно заведены за уши, и хотя Купер не видел ее правой руки, угол локтя подсказал ему, что она держит пистолет.

– Привет, – сказал он.

Шеннон уставилась на него. Выдавила кривую улыбку. Точно рассчитанными движениями положила пистолет на столик у входа, ухватила Купера за грудки и затянула внутрь.

Ее горячее тело прильнуло к нему – мышцы танцовщицы, упругая кожа, и его обволокло запахом женщины и шампуня. Она схватила его за волосы и впилась ему в губы. Он приподнял ее, чувствуя сладость ее языка и уверенность ног, обвившихся вокруг его бедер. Крепко держа ее за ягодицы, он ногой захлопнул дверь и прижал девушку спиной к стене.

– Скучал по мне? – рассмеялась она горловым смехом.

– Догадайся, – ответил он и в нежном поцелуе мягко втянул ее нижнюю губу между своими.

Она застонала, вздрогнув, и он тоже ответил ей стоном. Ее руки вспорхнули у его груди, потянулись к ремню, и он подумал: «Да, боже мой, да». Он хотел этого. Они оба жаждали торопливо, бесшабашно предъявить права друг на друга, а потом уже не торопиться, всю ночь провести в…

Предъявить права. Перед его мысленным взором возник непрошеный образ Натали. Пальцы Шеннон расстегнули его брюки, оттянули от живота, скользнули в…

– Постой.

– Да-да, – рассмеялась она.

Ее рука продолжила движение вниз, и, господи прости, ему было хорошо, замечательно…

«Нет».

Он ухватил запястье Шеннон, и ее глаза сверкнули.

– Что случилось?

Но он поставил ее на пол и погладил по голове.

– Ник?

– Мне нужно сказать тебе кое-что.

* * *

Шеннон стояла перед кухонным столом, не глядя на него. Крутила в руке стакан с нетронутым бурбоном. Ее трехмерник, настроенный на какую-то новостную пиратскую станцию НЗО, работал без звука.

– Я ничего такого не думал. Оно просто случилось. Я…

– Не надо, – резко сказала она. – Не говори мне, что ты сожалеешь.

– Я хотел сказать другое.

– Она заслуживает большего.

– Согласен.

– Я понимаю, – сказала Шеннон, – у вас долгая совместная история. А мы с тобой – мы никогда не говорили о…

«Нет, – подумал он. – Не говорили. Я был занят: то отстранял от власти одного президента, то служил другому, пытался защитить мир. Ты сражалась за революцию, освобождала детей из рабства, я уж не говорю о том, что спасала мою жизнь».

– Жаль, – вздохнул он. – Жаль, что мы не говорили об этом.

Шеннон уклончиво пожала плечами, так и не взглянув на него.

– Можно сказать – забавно. Я не знала, пока Натали не пришла ко мне.

– Не знала что? Пришла к тебе? Когда это было?

– Недели две назад. После твоей смерти.

– Вот как.

Купер впервые об этом слышал. Когда его сын лежал в коме, а сам он, поверженный, был готов к отлету, именно Натали подставила ему плечо. Сняла с него груз забот и подтолкнула ногой под задницу, отправив сражаться за будущее их детей. А после, вероятно, пошла к Шеннон. Он легко мог вообразить их встречу. Другая женщина заявилась бы с оскорблениями и угрозами, с намерением отвадить соперницу. Но Натали чувствовала: Шеннон заслуживает правды – она должна знать, что он выжил.