Если завтра не наступит - Сергей Донской

34

Ловить такси остановились не раньше, чем добрались поближе к центру города. По пути Бондарь сосредоточенно размышлял над ситуацией. Противник решил во что бы то ни стало сохранить тайну местонахождения Гванидзе. Ради этого стерли в порошок трех человек и сотрут еще столько же или даже больше, если потребуется. Бывшего полевого командира оберегали как зеницу ока. Только ли за прежние боевые заслуги? Или он продолжает оказывать полезные услуги ЦРУ и грузинской жандармерии, которые, очевидно, представляют собой лишь две разные головы одного дракона?

О том, что у чеченца имеются связи в полиции, Бондаря предупреждали еще на Лубянке, но по приезде в Тбилиси он убедился, что американцы тоже не намерены жертвовать важной для них пешкой по имени Давид Гванидзе. С этим все ясно, думал Бондарь, глядя под ноги, но каким образом враги прознали про экспедицию на кладбище? Следили за ним или за Тамарой? Маловероятно. Убийцы из грузовика не удосужились проверить, сколько жертв находилось в иномарке. Выходит, они были убеждены, что уничтожили всех участников вылазки. Следовательно, слежка велась непосредственно за парнями в масках, с которыми Бондарь так и не познакомился. Допустим, кто-то прослушивал их телефоны, когда они условливались о встрече. Или их приметную машину заметили уже возле кладбища, где была оставлена засада.

Допустим, под утро шпик задремал, прозевав момент прибытия иномарки. Обнаружив ее, он вскарабкался на ограду, увидел человеческие фигуры с лопатами и доложил об этом куда следует. К кладбищу подъехал «ЗИЛ», сидящие внутри дождались, пока пассажиры иномарки заняли свои места, и атаковали их. Почему жандармы не отреагировали на призывные сигналы клаксона? Да потому, что никто не вышел на эти сигналы, а иномарка тронулась с места. Тут-то водитель притаившегося грузовика и ударил по газам. Давно известно: рядовые исполнители действуют, а не рассуждают. Рассуждать и анализировать будет начальство, когда услышит подробный доклад о проведении операции. Это произойдет уже скоро.

Бондарь посмотрел на часы, потом перевел взгляд на стоящую рядом Тамару. На протяжении всего пути она не хныкала и не жаловалась. Молчала, видя, что спутник погружен в свои мысли.

– Устала? – мягко спросил Бондарь.

– Нет, – ответила Тамара, – просто слегка ошалела. От обилия впечатлений.

– Я же говорил, что со мной не соскучишься.

– Уже поняла.

– Хочу попросить тебя кое о чем, – пробормотал Бондарь, без особой нужды откашлявшись.

– Не волнуйся, я буду держать рот на замке, – сказала Тамара.

– Не в этом дело…

– Ну говори.

– Когда мы сядем в такси, нужно будет притвориться подгулявшими. – Бондарь чиркнул зажигалкой, закуривая. – Допустим, я тебя обниму и брякну пару глупостей. Ты не обращай внимания. Нужно, чтобы водитель ничего не заподозрил.

– Конспирация, – понимающе кивнула Тамара.

– Вот-вот.

– Что ж, перетерплю.

– Надеюсь. – Бондарь постарался, чтобы его голос прозвучал так же равнодушно и сухо, как Тамарин.

Завидев вынырнувшую из тумана машину, она требовательно произнесла:

– Дай сигарету.

– Разве ты куришь? – удивился Бондарь.

– Иногда, – загадочно ответила Тамара.

Она успела сделать несколько затяжек, прежде чем юркнуть на заднее сиденье оранжевого «жигуленка». Последовавший за ней Бондарь велел ехать на улицу, где находился Тамарин дом. Точный адрес, разумеется, он называть не стал, зато позаботился о том, чтобы его язык как следует заплетался. Поглядывая в зеркало, водитель молча снял ногу с тормозной педали и переключил скорость. «Жигули» устремились вперед по пустынной мостовой.

Собиравшийся что-нибудь сказать Бондарь осекся. Ухватив его за воротник куртки, Тамара привлекла его к себе и жадно впилась ртом в его губы. Ее левая рука обхватила Бондаря за затылок, а правая нырнула под куртку, лихорадочно двигаясь вдоль его позвоночника. Опасаясь остаться без языка, Бондарь протестующе замычал. Ответный стон Тамары был преисполнен такой неподдельной страсти, что водитель, поглощенный созерцанием затяжного поцелуя, едва не врезался в столб.

Из машины они вывалились раскрасневшиеся и задыхающиеся, как после длительного пребывания в сауне. Любуясь звездочками во влажных Тамариных глазах, Бондарь приблизил к ней свое лицо, но она отшатнулась:

– Хватит, хватит. Меня и так ноги не держат. Ты удовлетворен?

– Как раз наоборот, – признался Бондарь, убедившись, что улица, на которой они стояли, безлюдна.

– Значит, я недостаточно постаралась? – невинно удивилась Тамара.

– Ты чересчур хорошо постаралась.

– И ты жаждешь продолжения, да? Сатисфакции, как говорили в старину…

Бондарь машинально кивнул, хотя в мозгу уже вспыхнул предупредительный сигнал: стоп!

В гостиничном номере спала американка Лиззи, и нужно было как можно скорее лечь с ней рядом, чтобы обеспечить себе пусть сомнительное, но алиби. Как только мистеру Кайту станет известно про инцидент на кладбище, он не замедлит навести справки. Бондарь не имел права отсутствовать при этом важном разговоре.

– Ну? – нервно произнесла Тамара. – Почему ты молчишь? Требуй своего, Женя. Аванс получен, как насчет остального? Или я сама должна напрашиваться к тебе в гости?

– В гостиницу ко мне нельзя, – помотал головой Бондарь.

– Та-ак… Дожила, называется.

– Не обижайся, Тамара.

– Я не обижаюсь, я жду, – сказала она, заложив руки за спину. – Может быть, ты наконец догадаешься, что я совсем не прочь угостить тебя чашечкой кофе?

Все, что сумел выдавить из себя Бондарь, это:

– Не сейчас.

– Не сейчас, понятно. Что ж, тогда до свиданья. – Сделав несколько стремительных шагов в направлении дома, Тамара остановилась. – Может быть, хотя бы свои координаты оставишь, Женя? – спросила она через плечо. – В качестве подачки…

«Чертова Лиззи, – подумал Бондарь. – Не хватало только объяснений по поводу того, что американка ночует в моем номере, в моей постели. Объяснить-то можно. Но как убедить Тамару в необходимости такого расклада?»

– Я сам тебя найду, – буркнул Бондарь. – Завтра же. – Он посмотрел на серое небо над головой и поправился: – Сегодня. Ты не обижайся, ладно?

– Если ты полагаешь, что обидел меня, – быстро произнесла Тамара, – то ты заблуждаешься. Ты меня не обидел, Женя. Оскорбил. До глубины души. Я чувствую себя так, словно ты отхлестал меня по щекам.

– Постой!..

– Не могу, – сказала удаляющаяся Тамара. – Иначе разревусь, как последняя дура.

Ее шаги звучали все тише и тише, фигура таяла в утреннем тумане. Пока Бондарь мог наблюдать за Тамарой, она держалась подчеркнуто прямо, голову несла высоко и гордо, а как повела себя она, скрывшись из виду, знать ему было не дано. Что вполне устраивало обоих.