Если завтра не наступит - Сергей Донской

35

Телефонный звонок подбросил Барри Кайта на кровати, как ломтик хлеба, выстреленный из тостера. Первым делом его рука схватилась не за трубку радиотелефона, а за рукоять полицейского «кольта» сорок пятого калибра, спрятанного под подушкой.

Он так привык к револьверу, так лелеял и холил свою карманную «пушку», что мог бы послужить ходячей рекламой Американской ассоциации стрелков, насчитывавшей три миллиона таких же фанатичных приверженцев ношения личного оружия. Они скорее отказались бы от личных адвокатов и дантистов, чем от неотъемлемого права всадить пулю в любого, кто посягнет на их жизнь или кошелек. За свои честь и достоинство американцы почему-то не опасались. Барри Кайт, урожденный Борис Коршунов, не смог бы внятно объяснить, что означают эти понятия и чем они отличаются друг от друга.

Зато оружие он любил с юношеских лет, когда пристрастился к охоте настолько, что подстреленная утка была ему милее любой соученицы, разложенной на заднем сиденье автомобиля. Последующая служба в ЦРУ дала Кайту возможность стрелять не только по уткам, что нравилось ему куда больше. Но оборотной стороной медали были неурочные телефонные звонки и постоянное напряжение.

Держа в одной руке «кольт», а в другой – трубку, Кайт бросил в нее хриплое спросонья:

– Хэлло?

– Алло, – прозвучало в ответ.

Это был узнаваемый голос полковника Сосо Тутахашвили, льстивый и наглый одновременно. Не обладая достаточным интеллектом, чтобы выучить хотя бы несколько расхожих английских фраз, он разговаривал с Кайтом исключительно на ломаном русском языке, что необычайно затрудняло общение.

– Ты знаешь, который час? – сердито поинтересовался принявший сидячую позу Кайт. – Почему ты будишь меня ни свет ни заря?

– Скоро семь, – возразил Тутахашвили. – У меня важные новости.

Разбуженный звонком Джек Брайнлесс, офис-менеджер компании «Эско», оторвал голову от подушки и, сонно прищурившись, увидел перед своим носом ствол револьвера, которым раздраженно помахивал босс.

– Очень сомневаюсь, что твои новости не могли подождать до начала рабочего дня, – выговаривал он в трубку. – Мне не нравится твоя манера будить меня по утрам. Это некорректно.

– Убери пистолет, дорогой, – попросил Джек, не сводя опасливого взгляда с «кольта».

Половина американцев хранила дома винчестер или пистолет, но, как правило, убивали они не преступников и грабителей, а родных и близких. Около двадцати тысяч смертей в год в результате неосторожного обращения с оружием – это много или мало? Прикинув свои шансы выжить, Джек повысил голос:

– Убери пистолет. Ты заставляешь меня нервничать.

– Shut up, – велел ему заткнуться Кайт. Слишком вялым и слишком рыхлым оказался офис-менеджер, чтобы с ним церемониться.

– Не понял, – сказал Тутахашвили в трубку.

– Just take this fucking gun avay from me! – взвизгнул Джек, требуя, чтобы «кольт» был наконец убран с его глаз долой.

– Заткнись, – рявкнул выведенный из себя Кайт.

– What do you mean with this «dzatknis»? – оскорбился Джек.

– Что значит – заткнись? – опешил Тутахашвили.

Положительно, от этой неразберихи просто голова шла кругом!

С грохотом положив револьвер на тумбочку, Кайт встал и, шелестя длинными полосатыми трусами, удалился в ванную комнату.

– Come on, – бросил он в трубку, остановившись перед зеркальным шкафчиком.

– Какой такой «камон», слушай? – закипел Тутахашвили. – Зачем орешь, зачем загадками говоришь? Ты – партнер, я – тоже партнер. Получается – два партнера. Но ты мне не начальник, понимаешь, чтобы орать.

– Я не ору, – проворчал Кайт, поочередно оттягивая оба нижних века, чтобы проверить, нет ли на белках красных прожилок. Ночка выдалась беспокойная, да и пробуждение не способствовало хорошему самочувствию. – Что там у тебя приключилось, Сосо? Что за переполох?

– На кладбище побывали гости, – многозначительно произнес Тутахашвили.

– Ага, – рассеянно повторил Кайт, размышляя, не принять ли ему для профилактики таблетку от несварения желудка или достаточно будет обычного набора антидепрессантов. – На кладбище побывали гости, я понял. Какие гости? На каком кладбище?

– На том самом. Где могила.

– Shit! – встрепенулся Кайт, услышав это. – Они хотели откопать гроб?

– Они его откопали, – произнес Тутахашвили соответствующим случаю замогильным голосом.

– Этого не может быть! Ты же говорил, что выставил пост!

– Я выставил пост.

– Ну?

– Злоумышленники погибли. Несчастный случай. Не справились с управлением и…

– Это хорошо, это просто замечательно, но почему они погибли уже потом, а не до того, как сунулись к могиле?

Задавая этот вопрос, Кайт взялся рукой за грудь. Он не был особенно впечатлительным человеком, но, подобно любому американцу, очень беспокоился о своем сердце, которое, как подсчитано, сокращается больше тридцати миллионов раз за год, без уикендов и отпусков. От сердечных болезней умирают чаще всего, и этот факт заставлял держаться настороже.

– Дежурили двое, – пояснил Тутахашвили. – Один, понимаешь, отправился проведать дядю, который живет по соседству, а второй, понимаешь, заснул.

– Хороши у тебя жандармы, – вставил реплику Кайт, прислушиваясь не только к голосу собеседника, но и к биению сердца. Отказавшись от курения и жирной пищи, он так и не заставил себя бегать трусцой, о чем сожалел всякий раз, когда возникали стрессовые ситуации.

– Парень просидел в кабине грузовика почти сутки, – вступился за честь мундира Тутахашвили.

– Часовых надо сменять, – наставительно сказал Кайт.

– Людей не хватает, понимаешь. Сам знаешь, какие времена настали. Облавы, обыски, аресты. Очень много врагов у нашего дорогого и горячо любимого президента оказалось, очень много. И откуда только берутся такие?

– Ничего, скоро станет легче.

«Когда половина грузин окажется за решеткой», – мысленно добавил Кайт, тщательно расчесывая седую гриву а-ля Эйнштейн.

– Пора смертную казнь вводить, – горестно вздохнул Тутахашвили, – давно пора.

– По-моему, и ваша, и наша службы прекрасно обходятся без соблюдения лишних формальностей.

– Это да! Троих, которые могилу откопали, мой парень в лепешку превратил, вах! Если они что-то пронюхали, то уже никому не расскажут.

– Кто такие? – спросил Кайт.

– Теперь не разберешь, – хохотнул Тутахашвили. – Они сгорели в своей машине.

– А больше на кладбище никого не было? Я имею в виду, злоумышленников было только трое?