Большая книга ужасов – 86 - Мария Некрасова

– Простите, я тут немножко застряла. Сейчас отцеплюсь от малинника, а вы мне расскажете пока, что мы здесь делаем.

– То! – Он раскладывал кресло на узком пятачке дороги, где ещё можно было проехать. – Выбирайся быстро и помоги мне!

Выбираться было надо. Я сломала пару веток, получив ещё пару царапин, раз-два…

– Вы хотя бы драться не будете?

– Дура… Помоги.

Я не спорила. Чёрт его знает, что на него нашло, но спорить сейчас – только терять время. В кресле его будет проще закатить в багажник, так что всё под контролем. Придвинула кресло, подставила плечо, пересадила. Вот теперь…

Старик ловко крутанул колёса и отъехал на пару метров в темноту. Под колёсами хрустнули веточки и чавкнула грязь – далеко не укатится.

– Валерий Иваныч? Мы вас теряем!

Старик кашлянул, покрутил колёса, пытаясь поудобнее запарковать своё кресло, снял с колеса прилипшую веточку…

– А теперь слушай сюда, Ляля Евгеньевна. Сейчас ты прыгнешь в машину, дашь задний ход, выедешь по дорожке и поедешь в приют. По дороге свернёшь в магазин купить поесть медведю. Заберёшь мальчишек, развезёшь по домам, пока родители звонить по моргам не начали…

Ну наконец-то! Узнаю своего старика. Не помню, как это называется, когда старики чудят, а потом будто просыпаются и снова становятся собой. Нашло и ушло, и слава богу. Главное, не напоминать, что было минуту назад, а то разнервничается…

– Отлично, поехали! – Я обошла кресло, взялась за ручки, покатила к багажнику.

Иваныч толкнул колёса, дав задний ход, долбанул меня по ногам и вырвался вперёд:

– Я сказал «ты», Ляля Евгеньевна, ты!

* * *

Тени всегда живут рядом с людьми. Вы их не замечаете, а они рядом. Они могут задеть вас плечом в толпе, вы даже почувствуете, но сразу забудете. Потому что тени незаметны. Они могут убивать, разрушать дома и стены, а могут быть тихими и годами не показываться на глаза.

Однажды люди собрались, поймали сразу много теней и посадили в тюрьму. Они думали, что это тени виноваты во всех на свете смертях, убийствах и бедах. Тени разрушили тюрьму, но не освободились: люди переловили их, посадили в поезд и повезли далеко-далеко. Тогда тени разрушили поезд и уже хотели улететь прочь, в свою страну теней. Но человек, который их сопровождал, решил им помешать. Он взял пистолет и стрелял, стрелял… Но разве можно убить тени? Они улетели прочь, а этот остался и сам стал тенью. Так и живёт среди людей. Но тени затаили на него зло и однажды вернутся, чтобы отомстить…

Вот и вернулись, чтобы отомстить. Жалкой старенькой тени в кресле, которое так нелепо смотрится в ночном лесу среди грязи и веток. Ей даже не хватает духу объяснить мне всё толком, вот и играет в загадки. Тень. Пассажир того поезда, что разбился здесь много лет назад. Дети называют их «скелетами», «убийцами», сам Иваныч – «тенями», но всё это одни и те же люди, из одной и той же истории.

– Значит, это вы? Вы были в охране, да?

Старик кивнул:

– Выдавил остатки стекла и выбрался. Травка зеленеет, деревья шумят… И эти вылезают. Живучие! А у меня ноги переломаны: не догоню! Зову своих – тишина. Думаю, помру здесь, а эти разбегутся. Ну, достал оружие, и сколько было патронов…

– Но они же все убийцы, да?

– А я кто?! Каждого в лицо помню.

– До сих пор?

– Всю жизнь.

– Если они пришли за вами – почему убивают всех подряд?

– Они тени. Убийцы. Скеле-еты! – старик высунул язык, поднял руки над головой и пошевелил растопыренными пальцами. – Они всегда убивают, понимаешь? Как при жизни убивали, так и теперь. Только не всегда они собираются в таких огромных количествах, чтобы забрать кого-нибудь из своих.

– Из своих?

Старик молча посмотрел на меня как на дуру. Покрутил колёса, потихоньку пятясь в темноту:

– Пока, Ляля Евгеньевна. Своим скажи, что отвезла меня на дачу. Если сама не будешь раздувать скандал, никто искать меня не станет, поняла?

– Искать?

– Этой я даром не нужен, она думает, что я в Доме. В Доме я даром не нужен, они думают, что ты вернула меня домой. Только своим скажи, что я на даче. «Че» получилось каким-то писклявым и неловким.

Старик плакал смешно, морща и без того морщинистое лицо и жутковато попискивая, как не должен плакать никто. Я таращилась как дура и ничего не могла ни осознать, ни поделать.

– Самое паршивое, что я всё ещё хочу жить! – выдал Иваныч тем же задавленным голосом. – Не суди, Лялька, ты молодая. Ты не знаешь, как невыносимо терять, когда у тебя всё последнее! Я как увидел их в магазине, сразу понял: по мою душу. Надо было уже тогда остаться, а я… Думал: ну хоть сутки ещё, хоть часик!.. Даже бежать из города думал, как трус, веришь? В самом центре спрятался, чтобы не достали!

– В сортире, – у меня получилось так же жалко и пискляво, как у Иваныча. – И что, они бы сразу ушли? Сами говорили: убийцы всегда убивают.

– Это всё, что я могу сделать. Всё.

Смотреть ему в лицо было почему-то стыдно, и я рассматривала его ноги. Начищенные ботинки аж блестели на неходячих ногах, на выглаженных брюках «похоронного» костюма – аккуратные стрелки. Я столько хотела спросить, столько сказать, а спросила:

– Эти в поезде… Они что, правда пели?

– Всю дорогу. Нам, охране, скучно было, мы и заставили. Никто не думал, что у этих чертей так складно выйдет.

Ближний свет фар светил совсем скупо. Я видела только белый ствол берёзы, ноги Иваныча и спицы колёс, блестевшие в темноте. На панели валялась тряпка, я сдёрнула её и стала протирать фары, не соображая, что делаю. Хотелось чем-то занять руки, делать что-то привычное: слишком много всего произошло… Фары тускнели на глазах. Лампочки горели, я видела, а свет будто тонул в чёрной земле…

– Марш в машину! – Старик ещё плакал. Хлюпая носом, отъехал на полмиллиметра для разгона и, ловко протаранив меня по коленкам, буквально втолкнул на водительское сиденье.

Больно вообще-то. Я автоматически подобрала ноги в салон, положила тряпочку на панель… Темно! В лобовое стекло уже не видно ни деревца. Только осипший стариковский голос откуда-то со стороны:

– Ты отвезла меня на дачу, ясно? – Он оглушительно захлопнул дверь, и я осталась как в чёрном ящике, наглухо заколоченном, без единой щёлочки. На панели блестели огоньки, белела тряпка, а за стёклами была темнота.

Я не видела даже границу между небом и ветками деревьев, я не видела Иваныча – только спицы колёс поблёскивали чуть левее от меня. «Пришли, чтобы отомстить»…

Господи, что ж я делаю-то?!

Я толкнула дверь, но она не поддалась. Раз, другой – заело, что ли?! Из чёрной темноты на лобовое стекло надвигалось серое облако, рваное, неровное, как настоящее. И огромное. Оно шевелилось как дым, постепенно окутывая мою темноту и проклятые блестящие спицы колёс. Где-то там, над колёсами, был ещё живой Иваныч. «Отомстить»…