Большая книга ужасов – 86 - Мария Некрасова

Я опять толкнула дверь – и получила ручкой по пальцам. В ушах загудело, я не сразу сообразила, что это не в ушах, это снаружи, как будто гигантский улей окружил машину. В этом ровном звуке различались голоса. Я не разбирала слов, будто из-под воды, они пели. Мелодия была знакомой. Это старая песня, я не знаю слов.

И тут закричал Иваныч. Ещё живой голос, перебивающий эту жуткую песню, он вопил так, что хотелось закрыть уши и согреться.

Серое облако извивалось в воздухе, принимая формы людей в причудливых позах. Его песня тянулась, крик Иваныча перебивал, и от этого всего закладывало уши, но даже так я продолжала слышать песню. Не разбирала слов: какая-то попутная из старых советских фильмов.

Люди-облака, люди-тени проступали перед лобовым стеклом причудливой толпой. Старик вопил на одной высокой ноте. Тогда я завопила сама и ещё глупо подумала, что не имею на это права – ведь убивают не меня.

Старик умолк неожиданно, как будто оборвали. А песня ещё стояла в ушах. Люди-тени медленно поднимались вверх, я увидела землю, ветку дерева, кусок ствола… И ближний свет моих фар. Тени уходили как дым, поднимаясь и растворяясь в воздухе.

В свете фар блестели проклятые спицы колёс уже пустой коляски. Наверное, надо её увезти, а то наткнётся кто-нибудь…

Нападения прекратились с того самого дня. Для прессы и вандалов они прекратились на несколько часов раньше – ведь то, последнее, видела только я.

Разговоры на тему «Что это было?» не смолкают до сих пор. Судмедэксперты в галстуках по телевизору и в Интернете рассуждают о ядах и паразитах, не известных доселе науке; конспирологи ликуют: нашествие рептилоидов подтверждается… В общем, бардак, как всегда.

Хорошая новость: директрисе приюта удалось расформировать шапито и даже пристроить зверюшек во вполне приличные места: заповедники, реабилитационные центры… Медведь на реабилитации недалеко от нас, учится ловить рыбку и ходить без штанов. К нему не пускают, он должен привыкнуть обходиться без людей.

Почти все мои ребята (ну, кроме Лёлика и компании) волонтерят теперь в собачьем приюте. У Толстого с Владом свой интерес: на территории полно некрашеных построек, и они быстро их разрисовывают, по-моему уже не по первому разу. И да: все как один спрашивают про Иваныча и просятся к нему на дачу. Я старательно ухожу от темы и не знаю, сколько так протяну: ведь скоро зима, а зимой пенсионеры редко бывают на даче. Мои это понимают и уже интересуются, возьмут ли его в Дом, или я приглашу его к себе, или… По-моему, они о чём-то догадываются.

Лагерь, конечно, откроют, но не раньше следующего лета. Хурма меня простила и уже зовёт на новую смену, хотя до неё ещё много месяцев. Скорее всего, меня отправят к первоклашкам: мои-то вырастут. Что ж, буду рассказывать им про одну весёлую тень, которая спасла город от нахлынувшего зла и украла медведя.

Настроение было классное: солнышко, белая дорога, выглаженная автомобилями, аж блестит, весёлые снежинки, летящие в стекло коляски и рассыпающиеся при встрече радостным фейерверком. Даже чёрные деревья на обочине как будто махали нам, растопырив ветки-пальцы. И ещё новенькая деревянная клюшка – подарок тёти Гали. Настоящая, ЭФСИ, не самоделка какая-нибудь, как у наших пацанов, вот все обзавидуются! Самоделка у меня, конечно, тоже есть, мы с отцом три дня на неё потратили, добиваясь правильного изгиба, длины… Но по сравнению с той, что я держал в руках… Подарю свою самоделку соседскому Вальке, пусть радуется! Только надо палку укоротить.

Вообще я не очень люблю ездить к тёте Гале. Она живёт далеко в городе, это пятьдесят километров от нас. Летом ещё ничего, а зимой на мотоцикле я немножко замерзаю. И ещё она заставляет много есть и всё время спрашивает, когда мы привезём Ленку. Не понимает, что ли, что Ленка маленькая, только из детской коляски вылезла – так что ж, сразу менять её на коляску мотоцикла? И вообще это моё место.

Клюшка приятно лежала в руке, на коленях у меня был целый мешок со сладостями (запоздалый подарок к Новому году мне и Ленке) и душистый грузинский чай.

Я натянул брезент до самых глаз в надежде услышать этот волшебный запах странной заморской травы, от которой становится удивительно легко и спокойно, хочется печенья и книжку про таинственный остров в десятый раз перечитать. Очень уютный запах. Мне кажется, я всё-таки уловил его среди шоколада и старого полушубка.

– Заметает! – крикнул мне отец. Он сидел, смешно подавшись вперёд, как всадник в кино. – Доехать бы!

Снежинки летели хлопьями и залепляли стекло коляски и лицо. Я смахнул, но ненадолго: тут же новые закрыли мне весь обзор. Ясно, чего отец боится в такой снегопад: дорогу заметёт – не проедем. Я воображал, будто мы полярники в кино, едем по бескрайнему Северу, где ничего вокруг не видно, кроме бесконечной белой пурги. Только ездовых собак не хватает.

Лес на обочине сменился белым полем. Где-то там, за метелью, должны быть маленькие незнакомые дома. Мне отчего-то странно думать, что там живут люди. Вообще странно, что кто-то может жить не в нашей деревне, в смысле не только в ней, а даже там, за пустующим полем есть жизнь, о которой я не знаю, потому что меня там нет. Я понимаю путешественников из книжек, когда они открывают новые земли: наверное, всякий раз удивляются – как это вообще здесь тоже есть люди!

Мне нравится представлять, что там, за полем, в маленьком домике, за выскобленным столом у окошка сидит такой же, как я. Ну, не совсем такой же, но пусть он тоже будет в пятом классе, пусть у него будут такие же уши, над которыми все смеются, пока не получат в нос, и пусть он смотрит в метель и представляет, как по невидимой за пургой дороге мимо едет мотоцикл, где сидит такой же, как он… Я очень радуюсь, когда об этом думаю. Ведь это запросто! Ведь это может быть так! Ведь всюду люди, и это так же непонятно, как и здорово!

– Пап! А вот если бы мы так ехали-ехали…

– …совершили бы кругосветное путешествие!

– Не! В море бы въехали и утонули. Река-то замёрзла… Я не это хотел спросить. Вот если бы ты мог поехать куда угодно, вообще куда бы захотел, ты бы что выбрал?

– Домой! Чаю три стакана, бутербродов полбатона – и на печку с книжечкой!

Из-за шума мотоцикла и пурги мы кричали, а не разговаривали. Отцовское «Чаю три стакана!» прозвучало торжественно, как первомайский лозунг. От чаю я бы тоже не отказался, тем более что он лежал у меня на коленях. А всё равно…

– Скучно!

– Нормально, Колька! Все хотят домой!

Иногда я не могу его понять.

– А я бы сначала доехал до моря, потом сел бы на корабль и поплыл в Африку!

– Погреться?

– Ты смеёшься!

– Нет, я мёрзну. А что там в Африке?