Полный трындец, или Феникса вызывали? - Валентина Езерская

Альфин нагнал нас бесшумной кошачьей походкой.

— Пашка! — выдохнула я, чувствуя, как от нахлынувшего облегчения становятся ватными ноги. Не выдержала, нагнулась и обняла альфина за шею. — Ты здесь!

В ответ он что-то пророкотал. Мол, ну как ты могла подумать, что я тебя брошу?

Все еще обнимая его, оглянулась.

Ариан стоял на дорожке. Брюнетка что-то говорила ему, капризно дуя губы, и дергала его за рукав, требуя внимания. А он будто не слышал ее.

Он немигающе смотрел на меня. Странно так, недоверчиво, даже ошеломленно.

Движение за его спиной заставило меня перевести взгляд.

Увидев, что я смотрю на нее, блондиночка приложила пальцы к губам и послала воздушный поцелуй.

Мне?!

Нервно икнув, я отвернулась и ускорила шаг. Надеюсь, мы с ней видимся первый и последний раз.

В тот момент я еще не знала, что ошибаюсь.

Добрые люди подсказали дорогу к общежитию. Территория академии казалась огромной, мы едва не заблудились, проплутав лишние полчаса среди высоких строений готического вида. И вот, наконец, добрели.

Хармс открыл тяжелую дверь и пропустил меня вперед. Пашка невидимой тенью прошмыгнул мимо меня.

Как мы и думали, в последний день поступления комендант находился на своем посту.

Нас встретил маленький кабинет, заставленный тяжелыми стеллажами. В дальнем углу стоял массивный стол, заваленный стопками книг. Над ним горела связка желтоватых шариков, освещая склоненную седую голову.

Видимо, комендант что-то читал на рабочем месте.

— Добрый день! — вежливо улыбнулась я.

Хармс посчитал улыбку лишней, да и не с его оскалом это делать. Тем более что он так и ходил в маске.

Комендант, расу которого я затруднилась сразу определить, поднял голову и уставился на нас одним глазом сквозь толстую линзу монокля. Из-за этого его глаз казался огромным, живущим отдельно от лица.

Оглядев нашу неказистую одежду, он счел нас не стоящими его внимания. Напыщенное лицо начальника участка говорило, что он слишком занят, чтобы отвлекаться по пустякам.

— Слушаю, — сухо произнес он и вернулся к своим делам.

Крупная голова с мясистым носом, короткая шея и бочкообразное, крепко сбитое тело под зеленым суконным камзолом говорили в пользу гномьих корней. Но в то же время в нем чувствовалась большая примесь человеческой крови.

— Нас направил к вам ниар ректор. Он сказал выделить нам апартаменты под номером семь, находящиеся на втором этаже в корпусе «Б», — произнесла я, стараясь, чтобы мой голос прозвучал как можно тверже.

Полугном еще раз осмотрел нас с ног до головы и ядовито заметил:

— А золото на ваше содержание не сказал выдать?

— Нет, но…

— Мест нет. — Он уткнулся в бумаги.

Я растерялась.

— Послушайте, вы, наверное, неправильно поняли…

Комендант удосужился недовольно на меня посмотреть.

— Это вы послушайте, уважаемый нир! — он начал злиться. — Думаете, если знаете, как зовут ректора, то можете требовать лучшие апартаменты? Это вам не проходной двор. Вы тут через одного представляетесь то от имени ректора, то от самого бургомистра. Ишь, умные нашлись! — последнее важный начальник общежития уже бормотал себе под нос.

Он взял в руки стопку пыльных гроссбухов и подвинул к себе, уходя в работу. На той удлиненной тетради, которая лежала сверху, стояла надпись, написанная крупным размашистым почерком: «Инвентаризация». Полугном стал поочередно открывать книги и делать в них короткие записи.

— Но это правда! — воскликнула я, изо всех сил пытаясь не чихнуть. — Вот приказ о моем зачислении, подписанный рукой ректора!

Достав свиток, положила его перед комендантом.

Тот вновь смерил меня внимательным взглядом сквозь монокль. И даже не тронул мои документы.

— У меня все бумаги подписаны его рукой, что-то новое можете сказать?

Воцарилось молчание. Комендант многозначительно забарабанил короткими пальцами по столу.

Он явно чего-то ждал. Но чего? Чтобы ему дали на «лапу»? Но у меня и гроша ломаного в кармане нет!

— Нет? — уточнил он на всякий случай, хотя видно было, что с нас можно взять только анализы. — Тогда прошу не тратить мое время впустую.

И прямо перед моим носом громко захлопнул раскрытую книгу, в которой, я уверена, имелись записи о свободных комнатах.

Взвилось облачко пыли. Я не удержалась и чихнула.

Комендант поднялся, видимо собираясь собственноручно выставить нас за двери. Но в этот момент с грозным рыком проявился альфин.

Недолго думая, он поставил передние лапы на стол и щелкнул клювом. Да так громко, что комендант с опаской отпрянул в сторону. Монокль выпал из его глаза и повис на шнурке.

— Х-хорошая птичка, — чуть заикаясь выдавил он.

— Пашка, фу, — одернула я питомца. Нам только нападения на должностное лицо не хватало!

— Ваш фамильяр? — тон полугнома изменился. В нем скользнули странные нотки, неприятно царапнувшие слух.

— Да, — пророкотал Хармс, нависая над ним. — Так что насчет комнат?

Чуть подрагивающими руками комендант вернул монокль на место. Посмотрел на альфина, которого я придерживала за холку, на меня, потом на Хармса, что стоял за моим плечом угрожающей тенью, снова на альфина, и по его лицу расплылась подобострастная улыбка:

— Ах, комнаты. Да-да, я вспомнил. Есть у меня кое-что, как раз для таких уважаемых ниров, как вы! Подождите минутку!

Он суетливо выдвинул ящик стола. Все так же улыбаясь, выложил на стол перед нами два ключа с деревянными номерками и с преувеличенной любезностью произнес:

— Ваши ключи. Отправляйтесь на склад, это прямо по коридору, третья железная дверь. Представите кастеляну ваши номерки, и он выдаст все необходимое для проживания.

Мы с Хармсом взяли по ключу. Я повертела свой номерок. Простая деревянная медалька размером с крупную монету. С одной стороны выжжены цифры, с другой непонятный знак.

Меня царапнуло подозрение. Что-то все слишком уж просто. Только что комендант утверждал, что мест нет, а теперь они появились?

— Что это означает? — на всякий случай спросила у коменданта, указывая на закорючку.

Полугном тут же осклабился:

— Проживание за счет королевской казны. Все для таких решительных и уважаемых ниров, как вы.

Неприятное чувство усилилось, но тут вновь зарычал Паштет, и мое внимание перекинулось на него. Альфин взъерошил перья на загривке, растопырил подросшие крылья и, косясь в сторону полугнома, издавал грозные звуки.