Токсичные родители. Как вернуть себе нормальную жизнь - Сьюзан Форвард

им, кто тут главный, они должны знать, что их ожидает, если они нарушат правила и перейдут черту».

Другие токсичные родители якобы создают ребенку трудности, чтобы закалить его характер, сделать сильнее и храбрее. Это то, во что заставили верить Артура:

У отца умерла мать, когда ему было четырнадцать лет. Но он так и не смог смириться с этим. Он до сих пор не смирился, хотя ему уже шестьдесят четыре. Недавно он сказал мне, что был жесток со мной, потому что хотел научить меня ничего не чувствовать. Он убежден в том, что если не будешь чувствовать, то не придется страдать от боли, которой так много в жизни… Боже мой! Я действительно хочу верить, что он пытался таким образом защитить меня от боли. Он не хотел, чтобы я страдал, как он, когда умерла его мать.

Но эффект отцовских наказаний оказался обратным – вместо того чтобы укрепить самооценку Артура и сделать его менее ранимым, побои сделали его недоверчивым и трусливым, и он оказался плохо подготовленным к жизни в обществе. Верить, что жестокие физические наказания могут принести ребенку какую-то пользу, – это абсурд.

Последние исследования показали, что физические наказания малоэффективны для достижения дисциплины. Давно доказано, что физические наказания обладают лишь временным сдерживающим эффектом, они вызывают у детей сильные отрицательные эмоции – гнев, чувство мести и ненависть к самим себе. Совершенно очевидно, что ментальный, эмоциональный и часто телесный вред, причиняемый физическими наказаниями, во много раз превосходят предполагаемую пользу.

ПАССИВНЫЙ АГРЕССОР

До сих пор мы говорили лишь о том из родителей, который непосредственно причиняет ребенку физический вред, но в этой семейной драме есть еще актер, который должен нести свою часть ответственности. Я имею в виду того, кто позволяет другому избивать ребенка, из-за собственных страхов, своей зависимости или стремления поддерживать семейный статус-кво. В этом случае мы говорим о пассивном участнике насилия.

Когда я спросила Артура, что делала мать, когда отец избивал его, он ответил:

Ничего особенного не делала. Иногда она закрывалась в ванной. Я все время спрашивал себя, почему она позволяла этому сумасшедшему сукину сыну избивать меня до потери сознания, но я думаю, что она сама слишком сильно его боялась. Такой конфликт был ей не по силам. Вы знаете, мой отец христианин, а мать еврейка. Она родом из бедной ортодоксальной семьи. В ее стране жена не смеет указывать мужу, что ему можно, а что нельзя. Я думаю, она была благодарна за крышу над головой и за то, что у нее есть муж, который преуспевает в жизни.

Мать Артура не била сына, но то, что она не защитила его от жестокого обращения мужа, превращает ее в соучастницу насилия. Вместо того чтобы хоть как-то защищать сына, она сама превратилась в маленькую испуганную девочку, бессильную и беззащитную. По сути, она бросила сына в опасности.

Кроме того, что Артур чувствовал себя одиноким и беззащитным, он оказался перегружен и непосильной для его возраста ответственностью:

Помню, как однажды, когда мне было около десяти лет, отец ночью ужасно избил маму. На следующий день я встал очень рано и ждал его на кухне. Когда он спустился в ночном халате и спросил меня, что я делаю здесь в такую рань, я, умирая от страха, сказал ему: «Если еще раз ударишь маму, я приду к тебе с бейсбольной битой». А он только посмотрел на меня и засмеялся. Потом поднялся наверх, принял душ и уехал на работу.

В случае с Артуром налицо классическая подмена семейных ролей, мальчику пришлось встать на защиту матери, как будто не он был ребенком, а она.

Позволяя себе быть беспомощным, пассивный агрессор облегчает себе задачу отрицания собственного соучастия в насилии. Ребенок, в свою очередь, приняв на себя роль взрослого защитника беспомощного родителя или оправдывая причины родительского бездействия, получает возможность отрицать, что его предали оба родителя. Например, как в случае с Софией:

Когда отец начинал нас бить, мы звали маму на помощь, но она никогда не приходила. Сидела внизу и слушала, как мы кричали.

Довольно скоро мы привыкли и поняли, что она не придет. Она ни разу в жизни не посмела спорить с отцом. Я думаю, она ничем не могла помочь… не могла побороть свой страх.

Я столько раз за время моей практики слышала фразу «я думаю, она не могла побороть свой страх», и каждый раз это меня раздражает. Мать Софии могла побороть страх. Я сказала Софии, что ей нужно более реалистично смотреть на ту роль, которую играла ее мать. Она должна была помешать отцу и защищать своих детей, а если она слишком его боялась, то должна была вызвать полицию. Нет никакого оправдания родителю, соблюдающему «нейтралитет», когда его ребенок подвергается физическому насилию.

В случаях с Артуром и с Софией активным агрессором был отец, а мать была молчаливой соучастницей. Но это далеко не единственный сценарий. В некоторых семьях активным агрессором является мать, а пассивным агрессором – отец. Пол может меняться, не меняется динамика поведения пассивного агрессора. В моей практике были случаи, когда активными агрессорами были оба родителя, но модель «активный агрессор / пассивный агрессор» встречается гораздо чаще.

Многие взрослые, подвергшиеся в детстве физическому насилию, не обвиняют пассивного родителя, так как считают его такой же жертвой, как они сами. В случае с Артуром, например, такая точка зрения подкреплялась подменой ролей, когда мальчик взял на себя обязанности защитника пассивной матери.

Эдвард, 43-летний маркетолог, его случай особенно запутанный, так как отец никогда не защищал его, но всегда сочувствовал ему и утешал. Эдвард, которого в детстве избивала мать, стал в итоге идеализировать своего пассивного отца:

Я всегда был чувствительным ребенком – любил искусство, музыку, а к спорту душа не лежала. Мама называла меня девчонкой. Она часто сердилась на меня и била, чем под руку попадет. Кажется, основную часть детства я провел, прячась от нее в туалете. Я никогда не знал, за что именно она меня бьет, я думал, что просто я ей не нравлюсь и действую на нервы. Я чувствую, что она уничтожила мое детство, стерла его из моей жизни…

Я спросила Эдварда, что делал его отец, пока мать терроризировала его:

Часто он обнимал меня, когда я плакал, говорил, что очень сожалеет, что у мамы случаются эти приступы агрессии, что он ничем не может