Так и было - Вера Евгеньевна Карасёва

ОСКОЛОК

Всегда они жили дружно и вдруг поссорились. Поссорились без всякого серьёзного повода, из-за ерунды. Таня споткнулась в коридоре об Валькины санки и уронила охапку дров. Дрова рассыпались со стуком и грохотом. Валька проснулся и заревел. Из комнаты выскочила Зоя Петровна и закричала на Таню:

— С ума сошла! Ребёнок всю ночь не спал, а ты грохочешь, как ненормальная!

Таня сперва растерялась, а потом ответила резко:

— А зачем санки посреди коридора бросили? Я не кошка, впотьмах не вижу! — Собрала поленья и ушла в комнату, сильно хлопнув дверью.

С этого дня они перестали разговаривать.

Маме Таня ничего не сказала. У мамы в госпитале огорчений хватает, зачем посвящать её в мелкие домашние неприятности. Зоя Петровна тоже не стала жаловаться, она очень устала, и ей было не до того.

Зоя Петровна работала на заводе кассиром. До войны она выдавала рабочим только заработную плату, а теперь ещё хлебные и продуктовые карточки. Раньше ездила на завод трамваем, а теперь ей приходилось ходить пешком.

Рано утром Зоя Петровна отвозила своего четырёхлетнего сына Вальку в детский сад и шла на завод. Вечером, возвращаясь с завода, она забирала Вальку домой. Оба отца, и Танин, и Валькин, работали на том же заводе и жили там на казарменном положении, как и многие ленинградцы этой зимой. Ведь силы надо было беречь для работы и нельзя было их расходовать на дальнюю дорогу. Дома оставались три женщины и только один мужчина — большеглазый и белобрысый четырёхлетний Валька.

— Танюша, — говорила Тане мама, — мы с тобой уже большие, и нам легче, чем Зоечке. Ты ей помогай.

И Таня получала соседке хлеб, мыла посуду, развлекала Вальку и заботилась о нём, если он почему-либо оставался дома.

И вот, вместо доброго слова, на неё накричали ни за что ни про что. Правда, она тоже ответила очень грубо, но просить прощения и первая идти мириться всё равно не станет. Хлеб получать она им, так и быть, будет, а в комнату заходить и не подумает. Положит на стол в кухне, и ладно. Но думать так было гораздо легче, чем выдержать характер.

Через два дня Таня так сильно соскучилась по Вальке, что просто не находила себе места. Ведь этого мальчишку она знала почти с первого дня его рождения. Нянчила его, помогала купать и играла с ним. Когда Валентин Иванович, — так называет его отец, — отбывал с детским садом на дачу, Таня ездила его навещать.

Она сберегала деньги от завтраков и покупала Вальке леденцовых петушков на палочках и другие любимые им гостинцы.

Несколько дней Вальки не было дома. Стояли сильные морозы, и Зоя Петровна оставляла его ночевать в детском саду.

Но прошла неделя, и он появился снова.

Утром Таня слышала, как Зоя Петровна говорила маме, что у Вальки сильный насморк и она боится вести его по морозу.

— Я схожу на работу, отпрошусь дня на три и посижу с ним дома, — сказала она и вместе с Таниной мамой вышла из дому.

Таня сидела у себя в комнате и пыталась читать книжку, но не могла. Она думала о том, что рядом за стеной, в запертой на ключ комнате томится одинокий, простуженный Валька. А ведь он мог бы сейчас сидеть вместе с нею, и она показывала бы ему картинки или вырезала из бумаги разные фигурки. И ключи ведь у них одинаковые. Нет, ни за что не откроет Таня своим ключом комнату Зои Петровны и не войдёт туда! Ни за что!

Но поговорить с Валькой через запертую дверь она может. Таня вышла в коридор, подошла к двери и тихонько окликнула:

— Валька!

— Таня! — обрадовался он. — Таня, иди ко мне!

— А что ты делаешь? — спросила Таня.

— Скучаю, — хриплым от простуды голосом проговорил он. — Таня, почему ты к нам не приходишь?

— Мне некогда. Ты будь умником, возьми цветные карандаши и нарисуй котика или собачку.

— Я лучше бегемота нарисую и крокодила, — гудел за дверью Валька.

— Ладно. Ты рисуй, а я тебе вырежу два танка. Такие, как шли мимо нас на фронт. Помнишь?

— Помню. А как ты мне их дашь? Мама заперла дверь на ключ, чтобы я не бегал в холодную кухню.

— А я их под дверь подсуну, — пообещала Таня и отправилась в свою комнату. Но не успела она взять тетрадку для рисования и сесть за стол, как за окном послышался знакомый свистящий звук. И репродуктор тотчас же объявил: «Артиллерийский обстрел района!»

Один снаряд пронёсся над крышей соседнего дома, взвихрил снег и разорвался, видно, неподалёку, потому что грохот был очень сильный. Таня надела пальто. Немедленно в убежище! А Валька? Разве может она его оставить?!

Сейчас не время думать, чьим ключом она отопрёт их комнату…

Валька стоял у порога: наверное, ждал танки. У него были красные глаза и из носа текли ручейки. Но вытирать их сейчас не было времени. Таня нахлобучила на него шапку, надела шубку, закутала ему ножки одеялом, взяла его на руки и побежала.

Снаряды с отвратительным воем проносились один за другим над их домом и разрывались где-то совсем близко. Но Таня и Валька были уже в убежище, куда ни один снаряд не мог попасть, — так глубоко оно находилось и такие крепкие были у него стены. А главное, рядом были друзья, а с друзьями всегда не так страшно, как одним в пустой квартире.

Валька, счастливый, что снова сидит вместе с Таней, кротко терпел, пока она вытирала ему нос, застёгивала тугие крючки у шубки и надевала варежки на маленькие озябшие ручонки.

Артиллерийский обстрел продолжался минут двадцать. Когда на улице стало совсем тихо, в убежище заглянула комендант Полина Ивановна и сказала, что можно идти домой.

Уже стемнело. Таня не спеша поднялась с Валькой по лестнице и довела его до их комнаты. Но услышала стук парадной двери и убежала. Встречаться з Зоей Петровной она не хотела, но из коридора слышала всё, что у них делается.

Зоя Петровна опрометью пробежала по коридору, вбежала в свою комнату и, увидев Вальку, громко разрыдалась. Валька подошёл к ней и, ухватив за пальто, забормотал:

— Мам… Мы с Таней в убежище были. Я видел Любочку… Ты слышишь?

Зоя Петровна молча, тяжело вздрагивая от плача, ощупывала его голову, плечи, руки… Потом, убедившись, что Валька цел, вышла из комнаты. В коридоре было темно, но Зоя Петровна нашла Таню, обняла её и крепко прижала Танину голову к своей груди.

— Танюшка,