Малютка Интрига - Дарья Донцова

смерти человека – «пожиратель». Это его фишка, везде видит симптомы этого яда. Переклинило мужика на нем. И я не стал вкладываться в его проект. Ученый теперь раз в три месяца появляется, просит финансирование. Весь мозг мне съел. Можно еще водички? Жарко у вас.

Я вынула из шкафа большую бутылку минералки, открутила пробку и наполнила стакан гостя. В кабинете, на мой взгляд, прохладно, но Костров сейчас покраснел.

– Если придете к Роберту, пожалуетесь: «У меня тошнота по утрам, слабость, спать хочу, от еды нормальной отвернуло, в истерику впадаю», – то профессор сразу заявит: «Вас отравили «пожирателем», все симптомы совпадают!» А на самом деле вы беременны! Роберт хороший специалист, в редких ядах разбирается, наизусть всяких тварей знает, которые человека в могилу своим укусом отправить способны. Но «пожиратель» для него прямо фетиш. Поймите правильно, он хороший человек, крепкий специалист, но его клинит на «пожирателе». Почему? Не знаю. Могу лишь сказать, что, узнав об экспедиции, члены которой по возвращении домой почти все умерли, Роберт просто с ума сошел. Евлампия, у вас, простите, случился банальный понос! Что-то ели во время маникюра?

– Нет, просто чай пила, успокаивающий, фруктовый, – ответила я. – Мастер угостила. Девушка от всей души напиток предложила, поэтому показалось неудобным отказаться.

– Чай, – засмеялся Вадим, – да еще с химической отдушкой, которая, типа, натуральная клубника.

– В заварке плавали кусочки яблок, апельсинов, – возразила я.

– Еще хлеще, – не сдался Вадим. – Апельсины, яблоки высушили, не помыв, обработали какой-то химической дрянью для усиления запаха и запихнули в коробку. Вот ваш живот и взбунтовался. И температура при поносе не редкость. Вылечились быстро. Это не «пожиратель». Вам же Роб о нем в деталях рассказал?

– С подробностями, – согласилась я.

– Сказал, что смертность от яда почти стопроцентная, а те, кто выжил, потом долго лечатся от последствий? – не утихал Костров.

Я кивнула.

– А вы выжили, полностью реабилитировались на следующий день. Съели какие-то таблетки от поноса, и снова здорова? Ну, смешно прямо!

Лицо Вадима побагровело.

– Роберт устроил… как обычно…

Речь Кострова замедлилась, на лбу высыпали капли пота.

– Вам плохо? – насторожился Макс.

– Нет… у вас… очень… жарко, – медленно, с паузами произнес бизнесмен.

Потом он сделал вдох и свалился на диван.

Глава тридцать шестая

Через два дня мы пригласили в наш офис Эвелину Михайловну Волгину. Ни у меня, ни у Костина не имелось надежды, что женщина приедет, но она неожиданно появилась в комнате точно в назначенный час. И я сразу задала ей вопрос:

– Почему вы обманули нас? Зачем сказали, что воспитывали чужую девочку?

Бывшая домработница округлила глаза.

– Вы о чем?

– Об истории, которую вы нам рассказали, – напомнил Макс, – могу включить запись.

– Давайте, – кивнула Эвелина.

Если вы думаете, что она смутилась после того, как мы прослушали ее ложь, то ошибаетесь. Госпожа Волгина спокойно заявила:

– Мой бывший муж – мерзавец, негодяй, бросил меня с крохотным ребенком. Без денег! Одну девчонку забрал, вторую кинул, никогда не помогал.

– Маргарита дочь не Вадима Алексеевича, – возразила я.

– Это он так утверждает, – разозлилась Эвелина, – выгодная позиция. Неохота мужику было алименты на двух дочек платить! Точно знаю, он отец всех моих детей! Никогда не лгу!

– Вы нам ничего не рассказали про Киру, – напомнила я, – рассказывали только про Маргариту. И то, что мы узнали о ней, правда. Да только верные сведения о вашей старшей дочери получены не от вас, а от родственницы Федора.

Гостья талантливо изобразила удивление.

– Это кто еще?

– Ваш бывший любовник, от которого вы родили первую дочь, – объяснила я.

– Я со всех сторон порядочная женщина. Это Вадим обманщик! И вор! – заголосила гостья.

– Супруг у вас что-то украл? – удивился Макс.

– Да! Все! – громко объявила гостья.

– А именно? Можете уточнить? – заинтересовался Костин. – Деньги? Какую сумму?

– Отстаньте, – скривилась Волгина. – Зачем меня звали?

– Где ваша дочь? Я имею в виду Маргариту, – пояснил Костин.

Волгина всхлипнула.

– Ночей не спала, всю душу в ребенка вложила. А дрянь мать отблагодарила – просто удрала! Ничего о ней не знаю!

Бессмысленный разговор продолжался еще некоторое время, потом Эвелина вскочила и убежала со словами:

– Вы мне надоели!

Когда за посетительницей захлопнулась дверь, вспыхнул экран на стене, появилось изображение нашего нового психолога Льва Михайловича.

– Приветствую вас, – улыбнулся он. – Хочется поблагодарить сотрудника, который организовал для меня трансляцию беседы. Полагаю, перед нами случай патологического вруна. Что это такое? Научное название явления – «псевдология». Это неудержимая склонность к сообщению лживой информации, сочинение историй, которые никогда не происходили в реальности. Как правило, такой индивидуум хочет продемонстрировать всем свою значимость. Кстати, некоторые вруны начинают верить в то, что выдумали. Мифомания – так еще именуют патологическую ложь – предмет спора между психиатрами и психологами. Одни считают, что это симптом сложного нарушения личности, такого как социопатия. Другие полагают, что подобное поведение – часть психологической защиты личности. Эвелина Михайловна – яркий пример такого лгуна. Вы никогда не сумеете заставить ее отвечать честно на вопрос. Я внимательно посмотрел ваше дело и понял: вы расследуете то, чего не было.

– Похоже на то, – согласился Макс. – Клиенты салона умерли своей смертью. Никто Лампу «пожирателем» не травил, у нее просто случилась беда с кишечником, которая быстро прошла. Вадим не знаком с Маргаритой, она не его дочь. Девушка просто уволилась, но перед тем, как уйти, сообщила всем о романе с Костровым. Остапова умерла, кто-то использует ее имя.

– Кто? – тут же осведомилась я.

Макс пожал плечами.

– Понятия не имею.

– Ничего не понимаю, – вздохнула я.

– Нахожусь в такой же ситуации, – признался Костин.

Макс встал.

– Договор мы ни с кем не подписывали. Клиента у нас нет. В салоне никого не убивали. Лампе не накрасили ногти «пожирателем». Ничего не случилось. Белье с фальшивой попой не воровали. Мы стали раскапывать гору лжи из простого человеческого любопытства. Давайте прекратим дурацкое занятие!

– Но… – начала я.

– Все, – остановил меня муж. – К нам пришла ненормальная баба! Конец истории!

– В истории все тетки странные, – объявил Чернов, – и каждой легко позавидует барон Мюнхгаузен. Эвелина врет. Нина врет. Сколько патологических врунов у нас одновременно?

– Более мы этой историей не занимаемся, – повторил Вульф. – Единственное, в чем не сомневаюсь – это в смерти Кострова. Он умер у нас на глазах.

– Крепкий мужчина, здоровый с виду, – вздохнула я, – раз – и нет его!

– Причина смерти Вадима Кострова – аневризма головного мозга, – продолжил Юра. – Бизнесмен о ней знал. Почему я сделал такой вывод? Некоторое время назад Вадим Алексеевич составил завещание. До этого он об оформлении своей последней воли не думал.

– Сведения получены от Романа Никитовича, помощника Кострова, – добавил Костин, – беседовал с ним сразу после того, как узнал о кончине бизнесмена. Спросил, имел ли начальник проблемы со здоровьем. Юра, ты обещал мне, что сделаешь видеобеседу с Романом.

– Смотрите на экран, – откликнулся Чернов.

Я повернула голову и увидела симпатичного мужчину.

– Добрый день, Роман Никитович, – начал Костин, – расскажите нам про состояние здоровья покойного господина Кострова.

– Хорошо, – кивнул помощник Вадима, – повторю то, что уже сообщил вам, Владимир. Босс каждый год непременно ложился на два дня в клинику, его там разбирали на молекулы. Возвращался всегда в отличном настроении, говорил мне: «Пока не следует тебе искать нового хозяина. Поживу еще, все окей с моим бренным телом». А в последний раз он появился хмурый, бросил на ходу: «Позови Геннадия». Это его юрист. Тот сразу примчался, долго они сидели. Вечером Вадим Алексеевич меня поужинать пригласил. Сели за столик, он объяснил: «Нашли на КТ у меня аневризму головного мозга». Я в медицине профан, рот разинул: «Что это значит?» «А то, – засмеялся босс, – что у меня под черепом бомба замедленного действия. Сосуд лопнет – и трындец! Отбегался! Когда рванет, никто точно не скажет. Операцию делать нельзя, не спрашивай, почему. Я, конечно, обалдел, чувствую себя отлично, нигде ничего не болит. И упс! А сейчас понял: это мне