Локдаун - Питер Мэй

Макнил согнулся пополам, тяжело дыша, в глазах сверкали искры. Как он мог быть таким беспечным? Он выругался, сплюнул на землю и почувствовал вкус крови во рту. Только через минуту он смог, покачиваясь, подняться на ноги, опершись рукой о кирпичную стену, чтобы снова не упасть. Голова гудела как колокол. Теперь не было нужды спешить. Казински давно сбежал.

Через несколько минут, прежде чем Макнил доковылял до Сент-Эннс-Корт, он увидел распростертую на земле в нескольких ярдах к востоку темную фигуру. На мгновение он задумался, что это. Пять минут назад здесь ничего такого не было. Он шагнул туда и увидел, что это лежащий лицом вниз человек, под ним собралась черная лужица крови, быстро застывающая на ледяном ветру. Макнил опустился на колени и ощупал тело. Оно было еще теплым. Макнил перевернул тело, и на него уставились открытые глаза Казински. Его белая рубашка пропиталась кровью, но Макнил заметил, где вошли три пули. Все точно в сердце. Он определенно был мертв.

Макнил сел на землю, привалившись к стене. У западного конца Сент-Эннс-Корт по-прежнему полыхало, но мародеры уже двинулись дальше, потому что теперь он слышал только потрескивание огня.

Кто-то трижды выстрелил Казински в грудь. Кто-то ждал здесь, в конце переулка. Выстрелов Макнил не слышал. А он обязательно услышал бы их, несмотря на гул в голове. Он вспомнил вердикт Лейна о снайпере, пристрелившем тех ребят в южном Ламбете. «Работа настоящего профи. Профессиональное оружие в руках профессионала», – так он сказал. И это тоже было похоже на работу профессионала. Чистая и четкая казнь. Оружие с глушителем. Кто-то не хотел, чтобы Казински поговорил с Макнилом или еще с кем-нибудь. И Макнилу пришло в голову, что это, вероятно, тот же самый профессионал. Возможно, снайпер, который спас ему жизнь сегодня днем, поджидал там Казински. И теперь сделал свое дело.

Макнил осторожно прислонил голову к кирпичам и глубоко вздохнул. Он чувствовал, как потихоньку впадает в истерику. Все вышло из-под контроля. Его жизнь, его город, работа, расследование. Макнила как будто затянула волна событий, на которые он не в силах был повлиять. Он устал. Почти не спал прошлой ночью и находился на дежурстве уже пятнадцать часов. Если он сейчас закроет глаза, то уснет. Прямо сидя на мостовой, с трупом у ног.

Но в нем вскипала злость, кричал и бушевал внутренний голос, который точно не даст уснуть. Вдалеке послышалась стрельба, эхо голосов, препирающихся на повышенных тонах. Как и голос в его голове. Макнил на коленях подполз к трупу и достал пару резиновых перчаток, чтобы обшарить карманы Казински. В них обнаружился бумажник с удостоверением личности, несколькими банкнотами и отделением с мелочью. В кармане брюк – связка ключей. В пиджаке – сигареты и зажигалка. Ничего и отдаленно полезного.

Макнил снова взглянул на бумажник. В нем оказался кармашек на молнии. Макнил не сразу открыл его своими крупными пальцами. Там лежало несколько чеков из лучших времен. Счета из ресторанов и баров. Потрепанная визитная карточка. Макнил наклонил ее, чтобы рассмотреть в скудном освещении, и пробежался пальцами по тисненым красным буквам. «Джонатан Флайт, скульптор», гласил витиеватый шрифт. А еще там был адрес галереи в Южном Кенсингтоне.

Имя было знакомо Макнилу. Весь прошлый год это имя не сходило с газетных полос, посвященных искусству, а некоторые его работы были достаточно противоречивы, чтобы даже привлечь внимание желтой прессы, где Макнил о нем и прочитал. Флайт делал гротескные, часто подчеркнуто сексуальные скульптуры. Безголовый мужчина с напряженным членом, частично вставленным в зад женского торса. Однорукая женщина, держащая отсеченную грудь в оставшейся ладони. Улыбающаяся голова с отрезанными губами. Макнил не мог представить того, кто захочет купить такое и поставить в доме. Но выставки привлекали тысячи людей, и скульптуры продавались за десятки тысяч.

Макнил задумался, каким образом визитка Флайта оказалась в бумажнике типа наподобие Казински, и нет ли здесь связи с клубом «Черный лед». Общим между ними было только искусство на грани, но Казински не выглядел ни знатоком, ни коллекционером. Макнил сунул визитку во внутренний карман, застегнул бумажник и вернул его на место в пиджак Казински. Потом снова прислонился к стене и снял перчатки. Теперь голова уже не так раскалывалась, но, проведя рукой по лицу, он нащупал раздувшуюся щеку и понял, что к утру она будет синей с черными разводами.

Он посидел так несколько минут, а потом решил сделать то, о чем в прежней жизни даже помыслить не мог. Оставил Казински лежать на мостовой. Тот все равно уже мертв. Ему ничем не помочь. А если вызвать полицию, то остаток ночи он будет оформлять документы. Через восемь часов он войдет в дверь полицейского участка на Кеннингтон-роуд в последний раз. И если к тому времени не отыщет убийцу девочки, то никто его не найдет, в этом Макнил не сомневался. Расследование превратилось для него в своего рода навязчивую идею. И он собирался ступить на неизведанную территорию. Во враждебный мир вне закона, и окажется там в одиночестве. С одним лишь сердитым внутренним голосом в качестве компании.

Пинки ехал на запад по Пикадилли, к Гайд-парку. Он не сводил взгляда с красных габаритных огней в конце бульвара, крохотных светящихся точек в темноте перед ним. Свои фары он потушил – дорогу было прекрасно видно в свете уличных фонарей. Если его остановят военные, он скажет, что просто решил не привлекать внимания. Мародеры каждую ночь нападают на частные машины.

Его свербило ощущение – что-то пошло не так, и он подозревал, куда направляется Макнил. Хотя каким образом коп вычислил связь, оставалось загадкой. Пинки был уверен, что Казински никогда в жизни не проболтался бы.

Бедняга Казински. Если бы только он сжег кости, за что ему заплатили, ничего этого не случилось бы. Пинки был бы сейчас дома, в своем реальном мире, где мать готовит ужин. Казински был бы жив. Как и те пацаны из южного Ламбета. И старушка на Собачьем острове. И все потому, что этот идиот не сделал обещанного.

Пинки покачал головой. Просто из ряда вон. Один простой промах, одно отступление от плана, и вы только посмотрите, какой это вызвало хаос. Все посыпалось. Такое случается, когда не доводишь дело до конца. Как теперь его завершить?

Зазвонил телефон на соседнем сиденье. Пинки протянул руку, нажал на зеленую кнопку и прижал телефон к уху.

– Алло?

– Привет, Пинки, чем занят?

У мистера Смита такой умиротворяющий голос. Пинки мог бы слушать его целый день. Хотя и знал, что это всего лишь ширма, гладкая поверхность, под которой скрывается буря.

– Казински мертв, мистер Смит.

– Отличная работа, Пинки. – В голосе мистера Смита угадывалось удовольствие. – Значит, с этим покончено.

– Надеюсь, мистер Смит.

Мистер Смит явно различил в ответе Пинки сомнение.

– Почему только надеешься, Пинки?

– Потому что первым его нашел тот коп. И у них был разговор тет-а-тет. – Это французское слово, и Пинки знал, что оно произведет впечатление на мистера Смита. – Не знаю, что Казински рассказал. Возможно, все.