Кукольник из Кракова - Рэйчел Ромеро

Кукольник держал руку неподвижно, словно бабочка была стеклянной балериной из Страны Кукол. Животные и насекомые тянулись к хрупким существам, ведь они как никто знали, как бережно заботиться обо всем и обо всех.

– Тебя было нетрудно починить, – пробормотал он бабочке. – Как жаль, что я не могу вот так же починить весь мир.

Бабочка.

Мыш.

Живые игрушки.

И вдруг мысль, словно рассветное солнце, осветила разум Каролины. У нее возник план, и она засмеялась на весь магазин, напугав бабочку и заставив ее улететь прочь. Ей так не хватало этого озарения в Стране Кукол, когда она отчаянно искала волшебство, способное одолеть крыс. И теперь, когда оно пришло к ней здесь, в этом мире, она просто не могла сидеть спокойно. Каролина закружилась, повторяя своими маленьким ножками воздушный танец бабочки.

– Я знаю, как ты можешь это сделать, – сказала она. – Я знаю, как помочь Трэмелам.

Кукольник водрузил на нос очки и спросил:

– Извини, что ты сказала?

– Люди не могут входить в гетто и выходить оттуда. – сказала Каролина. – А как насчет игрушек? Ты можешь превратить их в кукол, и они будут жить в магазине, пока эти злые колдуны не уйдут. Куклы могут проникнуть туда, куда люди не могут.

А душа есть душа, человеческая она или кукольная, и все, что ей нужно, – это подходящий сосуд, в котором она может жить. Кукольник наверняка поймет это.

И Кукольник сказал:

– Я люблю Рену. Это правда. И Джозеф – один из моих лучших друзей. Но…

– Ты боишься, что тебя поймают? – спросила Каролина.

– Не в этом дело, – ответил Кукольник. – Я боюсь сделать хуже. Люди ведь гораздо больше и сложнее мыши или бабочки. Кроме того, мыши и бабочки не могут верить во что-то или не верить.

Задумчиво прижав большой палец к губам, он замер, глядя, как бабочка перелетела к кассе и уселась на нее.

– Так ты не сможешь превратить Джозефа в куклу, потому что он взрослый и сомневается в твоей способности к волшебству?

Каролине почти невозможно было представить себе Рену без отца, но в словах Кукольника была доля правды. Джозеф никогда бы не поверил в способность Кукольника творить чудеса, если бы не увидел их своими глазами. А дети просто принимают на веру то, что они живут в мире, полном чудес.

– Я даже не знаю, смогу ли превратить в куклу Рену, – сказал Кукольник, опускаясь на стул.

– Но ты должен попробовать, – ответила Каролина, настойчиво надавливая пальцем на его рукав. – Ну пожалуйста, скажи, что хотя бы попробуешь! Ты ведь слышал, что сказал Джозеф. Мы не можем позволить немцам сделать Рене что-нибудь плохое.

Каролина немного помолчала, давая время Кукольнику обдумать ее план. Она представила, как часовой механизм в его мозгу так и сяк вращает эту мысль, рассматривая ее с разных сторон и анализируя.

Наконец Кукольник сказал:

– Возможно, Брандт разрешит мне войти в гетто, если причина будет убедительной.

Каролина как следует подумала, а потом сказала:

– Как насчет кукольного дома?

– Кукольного дома Рены? – переспросил Кукольник.

– Джозеф теперь плотник, – сказала Каролина. – Ты разве не можешь сказать, что он сделал его для тебя и ты хочешь его забрать? Ты можешь посадить в него Рену и вынести оттуда. Он такой большой, что в нем запросто поместится дюжина кукол!

– Дюжина кукол, – повторил Кукольник и сжал ладони. – Или дюжина детей, которые стали куклами.

Каролина пожалела, что она такая маленькая и не может обвить руками шею Кукольника. Вместо этого она как можно крепче обхватила его запястье.

– Да, – сказала она. – Видишь? Яношик сказал, что ты можешь спасать людей, и теперь ты вправду можешь.

– Если у меня получится, – мрачно проговорил Кукольник.

– Получится, – сказала Каролина. – Иначе и быть не может.

Бабочка снова перелетела на стол и с явной радостью присела на ладонь, которую Кукольник раскрыл ей навстречу.

– Но мне придется превратить кукол обратно в детей, как только они выйдут из гетто. Не могут же они оставаться куклами. Они не должны прожить так свою жизнь, – сказал он.

– Они и не смогут жить в магазине, – согласилась с ним Каролина. – Их обязательно кто-нибудь увидит. И потом, у тебя в квартире для них мало места.

– Отец Кароль в церкви Святой Марии закрывает глаза на то, что люди продают и покупают там продукты, и из его проповедей я понял, что он не одобряет то, как немцы обходятся с евреями. Может быть, он сможет помочь, – сказал Кукольник. – Если, конечно, я смогу убедить его, что еще не окончательно свихнулся.

И с сухим, как треск дров, смешком он постучал себя по голове.

– Когда он увидит, как ты превращаешь кукол снова в детей, ему придется поверить в то, что волшебство существует, – стояла на своем Каролина.

– Но прежде чем говорить с отцом Каролем или идти в гетто, я должен посмотреть, смогу ли превратить игрушечную бабочку снова в настоящую, – сказал Кукольник. – Я не хочу подвергать Рену опасности, если не буду абсолютно уверен в том, что смогу ей помочь.

Осторожно, как только мог, он накрыл свободной рукой бабочку и так плотно зажмурил глаза, что, казалось, ему стало больно. Каролина наблюдала за ним, и ее стеклянное сердце трепетало от ощущения волшебства, которое возникало вокруг них.

Кукольник убрал руку. И в тот же миг Каролина увидела, что бабочка больше не игрушечная – она стала тем самым хрупким существом, которое Брандт чуть не уничтожил.

– Сработало, – сказал Кукольник. – И вправду получилось.

У него был такой вид, словно ему одновременно хотелось смеяться и плакать от облегчения. Каролина чувствовала то же самое.

Наконец-то они нашли способ помочь своим друзьям.

Крыс-охранник никогда не разговаривал с Каролиной, и ее гнев рос и рос в тишине, словно колючий куст. В комнате, где она работала, было только одно окошко высоко над головой, но Каролине был виден край дальнего леса, а еще плачущие куклы, которых тащили мимо ее тюрьмы на костер.

Но в их последние минуты жизни она ничего не могла для них сделать. Ее иголка была слишком маленькой, чтобы служить оружием, а слов, которые могли бы их утешить и ободрить, у нее не было.

После захода солнца охранник шел спать вместе с другими крысами, а Каролина сворачивалась клубком на мотках шелка и сундуках с алмазами и опалами. Это была красивая тюрьма – наверное, самая красочная в Стране Кукол, но все равно ее держали здесь против воли.

Каждую ночь окно становилось для нее искушением, но оно было так высоко, что Каролина не могла определить, сможет ли пролезть в него. Она боялась, что, преодолев все препятствия и забравшись по стене, обнаружит, что ей все равно не выбраться. А если крысы увидят, что она пыталась совершить побег, костра ей не миновать.