Тайна "Красной Москвы" - Ольга Тарасевич

Рядом с ней было удивительно легко и хорошо.

Стасу нравилось смотреть, как Ольга готовит, как придумывает эскизы платьев, как поливает свои любимые филаки, которыми уставлены все подоконники в ее квартире.

Когда Стас понял, что готов всегда смотреть на тонкую Олину шейку с завитком пепельных волос, то отправился в ювелирный магазин, купил кольцо и сделал Ольге предложение. К огромному удивлению Стаса, она согласилась.

— Я так люблю тебя! Мы будем самыми счастливыми! — Оля вскочила на диван и принялась подпрыгивать вверх, целуя палец с колечком.

— Я тоже тебя люблю, — пробормотал Стас, интуитивно понимая, что именно это Ольга и хочет услышать.

Но в глубине души он знал, что это неправда. И что единственный человек, который ему по-настоящему интересен, — это он сам.

А Ольга… С ней просто удобно. Она мигом привела клиентов в его парфюмерную мастерскую, она замечательно готовит его любимые блинчики с творогом, она особенно вкусно пахнет по утрам…

Зеленые глаза жены все чаще смотрели грустно.

— Опять ты пришел из магазина со своей любимой сырокопченой колбасой. А почему не купил мои любимые куриные сосиски?

— Почему мы всегда ездим в отпуск в те жаркие страны, которые ты любишь, а я ненавижу? Неужели нельзя хотя бы иногда съездить в мой любимый Питер! Он тоже нужен мне для вдохновения!

— Почему я плачу за себя в ресторане? Ты давно зарабатываешь больше!

Потом она поменяла тактику. Стала не упрекать, а терпеливо объяснять: они вместе, они — семья, они — единое целое. Поэтому не надо сжирать все мороженое в холодильнике и покупать, не советуясь, два гидрокостюма и прочие причиндалы для дайвинга.

Затем она просто устала. Собрала чемодан с вещами Стаса, выставила его в коридор и написала записку: «Ты неисправимый эгоист, я подаю на развод. Уехала лечить разбитое сердце в Питер. Ключ оставь у соседей».

— У вас непроработанная детская травма. Ваша мать не научила вас, как проявлять свою любовь, — объяснила Стасу его клиентка-психолог, когда он рассказал ей о предстоящем разводе. — Поэтому вашим партнерам одиноко, они не чувствуют заботы и внимания. Все мы во взрослой жизни копируем модель родительских отношений. Если семья родителей конфликтовала — то и в собственной семье ребенка конфликтная основа вероятна.

— Возможно, вы правы, — согласился Стас.

Но от предложенной терапии категорически отказался.

Мысль о том, чтобы с кем-то делиться или о ком-то заботиться, казалась ему сущим идиотизмом.

Когда он, маленький, стоял перед висящей в петле обгадившейся матерью — ему кто-то помогал?

Когда его лупили в детдоме — о нем заботились?

А он что, виноват, что появился на свет из-за того, что маму изнасиловал какой-то ублюдок?

Да ну ее в задницу, эту справедливость или заботу!

Нет ничего подобного в реальной жизни, все это пустые слова.

В этой жизни каждый сам за себя. Не ты поимеешь — так тебя поимеют.

Стаса Орехова жизнь имела долго.

А теперь он будет всех иметь и использовать. Только так. А что вы хотели?..

После развода Стас жил только ради своих удовольствий.

Понравилась женщина? Попользоваться и бросить. А что она об этом думает — какая разница.

Захотелось изысканной еды? Лучшие рестораны ждут.

А еще красивая одежда, винтажный парфюм, поездки в экзотические страны с их невероятными запахами. А что, не только Бертрану Дюшафуру[6]наслаждаться ароматами тропического ливня и разогретых солнцем стеблей лиан…

Возможности не отказывать себе в удовольствиях у Стаса были. Зарубежные компании охотно давали ему заказы, хорошо платили. А то, что по итогу имя российского парфюмера нигде не упоминалось (хотя он был минимум полноценным соавтором), Стаса не волновало. Ему не нравилось то, что происходило на парфюмерном рынке, он не питал иллюзий на улучшение ситуации и просто зарабатывал деньги.

Когда появилась возможность купить исторический раритет, флакон духов «Красная Москва», — он, конечно, ею воспользовался.

Пообещал Тимофею Веремееву хранить его в сейфе — а поставил прямо на полку в своей мастерской.

Просто потому, что ОН так хотел.

Правда, Тимофей подозревал неладное — часто звонил и интересовался флаконом, а один раз даже напросился в мастерскую (поскольку встреча была запланированной, Стас успел унести флакон домой, а потом вернуть обратно).

А через неделю — дней десять Стас вдруг заметил в мастерской миниатюрную видеокамеру. Она была прикреплена к букету из искусственных орхидей!

Сначала он испугался. Прямо дрожь пронеслась по телу.

Видеокамера.

А что дальше?

Убьют? Ограбят?

Наверное, ограбят.

И уж не за пузырьками с абсолю охотятся. За старинными духами. Теми самыми духами «Красная Москва» во флаконе — произведении ювелирного искусства!

Страх прошел.

На смену ему пришли другие эмоции — азарт и любопытство.

Стас заказал копию флакона у знакомого ювелира по фотографии (заказ оплачивался по двойному тарифу, поэтому ювелир не спал ночь — но сделал работу за сутки), наполнил имитацию современной «Красной Москвой». И, стоя спиной к камере, незаметно поменял флаконы.

Ему было дико интересно, что произойдет дальше…

Когда Стас увидел труп лаборанта Юрия Иванова и обнаружил пропажу флакона-имитации (а видеокамера из букета исчезла, должно быть, убийца забрал ее с собой), ему стало страшно.

Но посвящать полицию в подробности произошедшего он не посчитал возможным. Да кто идет в полицию и в следователи эти? И ежику понятно — там круглые идиоты и тугодумы.

А он, Стас Орехов, он умный. Он сам просчитает преступника и сам поймет, как выкрутиться из сложившейся ситуации…

«Письмо шантажиста» и таинственная смерть эксперта-криминалиста Сергея Казько напугали его до дрожи.

Казалось, что опасность везде, вся жизнь стала угрозой, и откуда будет удар — предугадать невозможно.

— Я поступлю очень умно, — сказал Стас своему отражению в зеркале. У него имелась такая привычка — разговаривать с собой, параллельно разглядывая, не появились ли новые морщины. — Я спрячу флакон в коттедже Лики Вронской. А что, очень удобно. Она живет одна, муж в командировке, дочка у родителей. Заказ на парфюм мне сделала. Так я ей быстро организую «Ле фу д’Иссей».