В дебрях урмана - Александр Михайлович Минченков

— Еду, а сам про то же самое думаю, — подхватил мысли товарища Гребнев. — Пока проколов нигде не допустили, никому не известна истинная наша цель и дорога только нам ведома.

— Так-так, Боря, правильно мыслишь, главное, чтоб всё пучком с вертолётом завернуть, а с остальным справимся.

В пути заночевали в знакомом им по прошлому году зимовье лесников. С тех пор здесь мало кто был, стоит избушка вроде как забытая, заброшенная, нет в ней духу обжитого, так при надобности, кто мимо едет или бредёт, ею пользуются, от случая к случаю. Сколь таких лесных домишек по тайге? Много, чего говорить, в распадках и по берегам речек. Охотники, рыбаки, лесорубы, лесники строят такие зимовья, да и отшельники попадаются, живут себе в глухомани, сами с собой разговаривают. Но таковых редкое явление, а если из жизни уходят по какой причине, так никто знать не знает, был такой человек иль не был, что с ним, куда подевался? Нет никому до них дела, свои бы заботы уладить.

В посёлок приискового добычного участка заезжать не стали, ни к чему объявлять о своём прибытии. Сторожа любопытством закидают: куда путь держите, а чего не с Лосевым прибыли? Сразу доложат ему, как появится с новой артелью, мол, видели твоих бывших людей из бригады, и укажут, в какую сторону завернули. А в этих краях, через сей участок, дорог к иным приискам нет, сомнения невольно потянутся. А на кой такой вариант, коли путь в тайне держать потребно.

Объехали стороной посёлок с хорошим крюком, дабы собака не учуяла, встревожила б сторожей-стариков, а те и напряглись бы. Всё правильно сделали, с предосторожностью.

Обогнув посёлок золотодобытчиков, ездоки вскоре оказались в том распадке, где Захар в прошлом году глухаря скрадывал, да кабаргу подстрелил. Знакомые места. Теперь до первого перевала рукой подать — он виделся затяжным, а на вершине голым. Растительность лишь опоясывала его с середины склона до подошвы, у ручья на протяжении всей долины росли могучие ели и пышный кустарник, а высокая трава была настолько сочной и густой, что, если идти пешком по ней, она служила бы неким препятствием. Кони шли бодро, неся на себе ношу, корма хватало, вода в ключах, отдых им давали — кое-где наши герои шли пешком и за узду каждый вёл свою четвероногую тягу. Слазили порой с коней не ради дать отдушину животным, а размяться просило тело, столь длительное путешествие в седле с непривычки утомляло, натирало заднее место, ныла поясница. «И как это те, кто в коннице служат, выдерживают езду на кобылах, день и нощно в седле елозить?» — бросил как-то Груздев, когда очередной раз соскочил с лошади. «Так то ж привыкшие люди и служба обязывает. Проедем несколько сотен вёрст, и мы гарцевать по-заправски станем, кавалеристами заделаемся», — улыбаясь, отвечал Гребнев.

До второго перевала добрались засветло. Он представлял собой сопку из скальных замысловатых образований. Местами скальные породы выступали из земли до нескольких метров, иные представляли собой образования полуразрушенными или сплошными плитами, кое-где видны были и валуны, непонятно каким образом они могли здесь оказаться, будто какой могучий богатырь накатал их к подножию сопки, где они лежали в избытке. Вершина в основном покрыта мхом, карликовые берёзы сиротливо заняли место чуть поодаль, вероятно, здесь им жилось невольготно — вечно на ветру и с явным недостатком влаги. Чуть далее стланик, тоже низкорослый, но разлапистый и густой.

Решили осмотреть местность предполагаемого стана, изучить окрестности, определиться, в каком месте устроить временное пристанище для жилья, где можно на световой день укрывать лошадей.

Конец мая. Солнце грело по-весеннему так, что возникало желание раздеться и загорать. Но оно в это время особо озорное и лучистое — может обжечь кожу. Такова уж Сибирь: весна активная, лето жаркое, а зима лютая. Друзьям повезло — природа словно позаботилась об их крове — в скальном прижиме обнаружили глубокую нишу, схожую с небольшим гротом. Исследовав такую находку, все единодушно выразили восхищение.

— Чего там чум строить, когда вот залезай и обживайся! — воскликнул Хрусталёв.

— Дельная хата, продувать не будет, и с птичьего полёта нас никто не обнаружит, — с воодушевлением подхватил Гребнев.

Груздев в грот вошёл первым, осмотрелся, места хватало для всех и даже с избытком. Это была одна большая каменная полость, сверху закрытая скальным покровом, могущим защитить прибывших постояльцев от дождливого ненастья и ветров. Вход был узким, но достаточным, чтобы, не протискиваясь, войти внутрь, и это добавляло дополнительное преимущество над наземным шалашом, нужда в котором теперь отпала.

— Про пещерных людей когда-то в школе читал, но скажи мне кто, что сам им однажды заделаюсь, рассмеялся бы и плюнул в рожу.

— Как хотел, кровать с периной сюда приволочь? Нет, дорогой, а вот спасибо местному лешему сказать следует, что хату нам в аренду сдал. Веток натаскаем, без особого комфорта, но терпимо, не зиму же коротать здесь собираемся. Всё в этой жизни надо испытать. Романтика! Гордись, Тихон, будет что вспоминать, а под старость мемуары напишешь, — высказался Гребнев, также осматривая природное образование.

Хрусталёв, бегло окинув взглядом полость грота, предложил:

— Снимайте груз с лошадей и заносите, обживайте. Пойду, гляну, где лошадей можно будет укрывать, не след, чтобы с самолёта или вертолёта приметить их можно было. С очагом определитесь, пожрать бы чего надо приготовить, жидкого, супчику наваристого. Короче, организуйте нормальный дубок, а то всю дорогу всухомятку живот тёрли.

— Сообразим, сухостоя вокруг хватает. Огонь разведём и сварим.

— Разводите малой, меж каменьев под скальной нишей, да сырой или лапник не подбрасывайте — дым давать будет.

— Знамо дело, Захар, не учи учёных, — ответил Гребнев, высматривая наиболее удобное место для устройства очага.

Огонь костра создал особый комфорт, вселивший в путников некую устроенность. Языки пламени пожирали сухие ветки, а еле приметный сизый дым от жара поднимался ввысь, растворялся в воздухе, а его запах, распространяясь у скал, дополнял своеобразный аромат к горному свежему воздуху.

— Красота! — воскликнул Груздев, созерцая ландшафт целой гряды сопок, простиравшихся на десятки километров. — На многих вершинах ещё лежит снег, яркий. Вот уж нескоро растает.

— Тихон, твоим восхищением сыт не будешь, ты бы лучше сгонял за водой до ключа.

— Один момент. — Груздев оторвался от таёжной панорамы, взял в руки два котелка и отправился к западению склона, в котором до этого они обнаружили бьющийся из земли ключ. Подъезжая верхом к будущему стану, приметили его и для себя отметили: