Темная буря - Аннетт Мари

– Сотэй-но…

Паучиха отскочила и ударила толстой лапой по груди Эми, и та взмыла в воздух. Ребра пронзила резкая боль.

Налетевший вновь ветер вдруг каким-то чудом подхватил ее, остановил падение, помог выпрямиться. Эми осторожно встала на ноги, растерянно огляделась, тяжело дыша. Что это было? Ветер ее поймал – как в тот раз, когда Аматэрасу завладела ее телом и сразилась с Изанами. Однако метка камигакари оставалась холодной, лишенной магии. Эми не чувствовала Аматэрасу ни внутри себя, ни вокруг.

Паучиха громко зашипела. Широ, неподвижный, лежал на снегу. В Эми опять забурлил отчаянный гнев, и порыв ветра взметнул снег у ее ног. Она стиснула офуда.

Чудовище снова бросилось к ней, но вдруг резко свернуло и взобралось по стволу дерева. Эми попятилась, поднимая голову. Темный силуэт растворился в тумане.

Эми без раздумий вскинула руку ему вслед. В небо взметнулся яростный порыв ветра. Ветки деревьев заскрипели, туман исступленно заклубился, словно сопротивляясь напору… а затем рассеялся, вновь являя темный силуэт.

Чудовище рухнуло с паутины. Эми отскочила назад, и ветер подтолкнул ее, одновременно помогая удержаться на ногах. Паучиха приземлилась прямо перед ней, обнажив клыки, но Эми уже вновь вскинула руку. Произносить заклинание не было времени – однако оно само собой вспыхнуло среди ее мыслей.

Сковывающий офуда ударил паучиху по глазам, слова пронеслись в голове. Сотэй-но-шинкэцу!

Ёкая окутало голубое сияние, пригвоздившее его к месту. Эми выхватила еще один офуда и опустила его поверх первого.

– Шукусэй-но-тама!

Стоило словам очищения прозвучать, как воздух вокруг паучихи ярко вспыхнул. Эми вжала ладонь в офуда, вливая в них всю свою волю до последней капли. Внутри нее зародился жар, однако исходил он не от метки камигакари, а откуда-то из глубины груди, из самого сердца. По ее руке хлынула ки. Свет, сдерживающий паучиху, замерцал, ветер закружил яростным вихрем.

С последней вспышкой оба офуда обратились в черный пепел. Чудовище рухнуло на землю и начало таять – так выглядела смерть ёкаев.

Эми попятилась. Она убила паучиху, очистив всю ее ки, разрушив ее жизненную силу. Качая головой, Эми на дрожащих ногах отошла от исчезающей туши, одержимая лишь одной мыслью – одним именем, – неспособная думать о чем-либо еще.

Широ…

Она бросилась на колени рядом с ним, коснулась его щеки. Кожа обожгла ее ладонь холодом. Его глаза оставались закрыты, и лишь слабое дыхание выдавало, что он все еще цепляется за жизнь.

– Широ… – прошептала Эми. – Широ, пожалуйста, очнись!

Ее приласкал ветерок. Совсем легко, невесомо, однако она почему-то догадалась поднять голову, прислушаться к его безмолвному предостережению.

Поляну окутал туман, и в нем вдруг возник новый силуэт. Он соткался из одной лишь молочной белизны, стал осязаемым. Женщина была хрупкой, ниже Эми, с тонкой, гибкой фигурой, облаченной в кимоно из плотного золотого шелка. Лицо с тонкими чертами в обрамлении черных волос казалось красивым – за исключением глаз.

С нежного лица взирали полностью черные, лишенные век сферы.

Женщина повернула голову; длинные черные волосы заструились следом. Стянутые через равные промежутки золотыми лентами гладкие пряди ниспадали до самой земли. Женщина поджала розовые губы, увидев мертвую паучиху, а затем ее страшные черные глаза скользнули по Эми и остановились на Широ.

– Я спросила бы, – тихо, с шипением произнесла она, – кого же мне следует наказать за убийство моей дочери, однако вижу, что один из вас уже поплатился.

Эми стиснула плечо Широ.

– Кто вы?

– Так цепляешься за него, словно питаешь надежду, – заметила женщина. – Ты ведь знаешь, что он никогда не проснется, верно?

– Он не умер, – возразила Эми дрогнувшим от отчаяния голосом.

– О, разумеется, – ласково отозвалась женщина. – Он не умрет еще очень долго, но жаждал бы смерти сам… если бы мог сейчас чего-либо желать.

Эми похолодела.

– О чем вы?

– Ах, так ты не знаешь. – Женщина скользнула ближе; золотистое кимоно мерцало с каждым шагом. – Но кто же ты, скажи на милость? Выглядишь как обычный человек, но я чую слабое присутствие ками.

Сжав офуда, Эми встала и заслонила Широ собой.

– Я обычный человек.

– Может быть, но ты не такая, как те, кем я славно лакомилась последние месяцы. Тебя-то мой благодетель не присылал в мою паутину.

– Вы… вы ели людей из храма?

– А-а, – понимающе улыбнулась женщина. – Значит, ты не просто заблудшая бедняжка, какой пытаешься казаться, м-м? Раз уж ты так мало знаешь о моих сыновьях и дочерях, сомневаюсь, что ты явилась охотиться на чудовищ, как в прошлом делали многие. Ищешь одного из пропавших куницуками?

Эми выпрямилась, силясь сосредоточиться, в то время как паника упрямо угрожала погрести ее под собой.

– Что вы знаете о куницуками?

– Что они запрещают мне охотиться на людей… а это мое исконное право! Я – Пожирательница душ, но они сослали меня в эту долину и разрешили поедать лишь тех глупцов, что сюда забредают. А знаешь, как их немного?

Пожирательница душ. Эми слышала это имя.

– Вы… вы Джорогумо?

Женщина-ёкай пригладила волосы, явно довольная.

– Значит, ты все же не настолько невежественна, как я думала. Что ты обо мне слышала?

Джорогумо появлялась в легендах едва ли не так же часто, как Тэнгу, однако сказания о ней были куда мрачнее. Из-за них маленькой Эми нередко снились кошмары.

Ответить она не успела; на поляну упала странная тень. Женщина-ёкай приподняла голову, с любопытством глядя на небо. Эми тоже всмотрелась вверх. Белый туман потемнел, словно солнце вдруг померкло. Мрак сгустился, лес окутали неестественные сумерки.

– Джорогумо!

Эми узнала этот глубокий голос, однако прохладные тона, в которых слышался шепот древних лесов, мрачных теней и долгих ночей, казались ей совсем чужими.

– Пожирательница душ, королева пауков, владычица Цучи, – продолжил голос, и Эми вдруг поняла, что он отвечает на вопрос Джорогумо. – Госпожа крови и шелка, паучья ведьма севера.

Из тьмы на поляну скользнул Юмэй – однако он не очень-то был похож на знакомого Эми ёкая. Его движения стали плавными, осторожными, исполненными грации хищника. Перья, которые обычно сливались с темными волосами, торчали из-за острых ушей, а глаза без зрачков и белков налились серебром. Он держал длинное черное копье, будто продолжавшее его руку и направленное острием к земле.

За его спиной медленно развернулись огромные черные крылья.

– Ах… – выдохнула Джорогумо. – Тэнгу, давненько мы не виделись. Скажи-ка, ведь все эти долгие столетия тебе не давало покоя то, что ты так и не сумел тогда меня убить?